С некоторого времени в российских деловых кругах стала активно циркулировать идея о повышении «эффективности» использования валютных резервов монетарных органов власти. Неоднократно указывалось, что эти резервы, размещенные в долговых обязательствах иностранных государств, приносят слишком маленький доход и, хотя они вроде бы абсолютно надежные, все равно несут на себе риск неплатежа – и дефолт по гособлигациям Греции (а до этого Ирландии и Исландиия), и дефолт по американским ипотечным облигациям хорошо это показали. Кроме того, вкладывая наши ресурсы в валютные обязательства мы, тем самым, поддерживаем экономики других стран, вместо того, чтобы использовать эти ресурсы на развитие российской экономики. Отсюда делался вывод, что было бы очень неплохо перенаправить российские валютные активы из малодоходных и не очень надежных иностранных госбумаг в российское хозяйство, которое, во-первых, очень нуждается в дополнительных средствах для своего развития, во-вторых, могло бы выплачивать по ним более высокий доход и, в-третьих, как всем хорошо известно, является абсолютно надежным и прозрачным, и поэтому совершенно безрисковым.
При этом не упоминается, но как бы неявно подразумевается, что вывод российских ресурсов из долговых бумаг иностранных государств нанесет их экономикам еще один чувствительный удар, так как Россия обладает одними из самых больших в мире валютных резервов. И если иностранные государства лишатся этих средств, финансировать свои бюджетные дефициты им будет практически невозможно.
Надо сразу отметить, что хотя подобного рода соображения возникли вроде бы относительно недавно, на самом деле они имели хождение еще до кризиса 2008 года, где-то начиная с 2004-05 годов, когда стали расти мировые цены на товары российского экспорта, российский платежный баланс стал хронически активным, а российский бюджет из дефицитного стал профицитным. Тогда у монетарных органов власти появилась возможность создавать резервы, и когда они достигли значительных размеров, тут же возникло большое количество желающих эти резервы потратить.
Правда, тогда до этого дело не дошло, так как финансовый дождь 2004-2008 годов пролился не только на монетарные органы власти, но и на всех остальных российских хозяйственных агентов. Поскольку они могли самостоятельно привлекать финансовые ресурсы на внешних рынках в требуемом количестве на длительные сроки и под низкую процентную ставку, то вопрос использования валютных резервов отошел на второй план. Во время кризиса 2008 года этот вопрос тем более не возникал, так как всем было понятно, что финансовая помощь, которую государство оказало потерпевшим от мирового кризиса, была произведена как раз за счет этих самых валютных резервов; и если бы их не было, то и помощь было бы оказать невозможно.
Но, судя по тому, что вопрос об использовании валютных резервов снова широко обсуждается (так же как и вопрос о ставке рефинансирования), финансовая ситуация у российских хозяйственных агентов достаточно тяжелая. И они ищут все мыслимые и немыслимы способы хоть как-то эту ситуацию исправить. Однако в данном конкретном случае вряд ли им можно будет чем-нибудь помочь, поэтому российским предпринимателям придется поискать финансовые ресурсы где-нибудь в другом месте.
Дело в том, что когда те или иные группы лиц хотят найти лучшее применение валютным резервам государства, они, видимо, плохо понимают, что никакого другого объекта дляразмещения, кроме как облигации государственных займов иностранных государств, у них нет и быть не может. И если они будут вложены в какие-то другие активы, например, в облигации российских компаний, то тогда они уже перестанут быть валютными резервами.
Но по этому пути Российская Федерация пойти не может, так как формирование валютных резервов и покупка за их счет внешних государственных долговых обязательств является ее прямой обязанностью - обязанностью страны-члена Международного валютного фонда. Поскольку Россия является членом МВФ, то она обязана выполнять некоторые правила, которые существуют у Фонда и, естественно, соблюдать основное правило, для выполнения которого МВФ и был создан, а именно – страны с активным сальдо платежного баланса обязаны финансировать страны с пассивным сальдо платежного баланса. И поскольку Россия уже много лет является страной с активным сальдо, причем очень большим, то ей приходится часть этого накопленного сальдо (то есть валютные резервы) передавать во временное пользование странам с пассивным сальдо платежного баланса. Соответственно, покупая гособлигации других стран-членов МВФ, она только выполняет свои прямые обязанности, и ничего больше.
Можно, правда, поинтересоваться, а какие, собственно, выгоды получает Россия от вложения своих резервов в иностранные активы? Ведь они, как известно, малодоходные и, как мы отмечали выше, не всегда надежные?
Выгоды заключаются вот в чем. Если страны с пассивным сальдо платежного баланса перестанут получать внешнее финансирование, то тогда они не смогут закупать товары и услуги иностранного производства в том объеме, который они хотели бы получать. То есть, если внешнее финансирование снизится, или вовсе прекратится, то им придется реагировать на это снижением покупок иностранных товаров и услуг.
Хорошо понятно, что для экономик тех стран, которым придется сократить импорт, это сокращение не пройдет бесследно. Падение импорта потребительских товаров понизит жизненный уровень населения, а падение импорта сырья, материалов и топлива, оборудования, запасных частей и комплектующих деталей приведет к сокращению производства и появлению массовой безработицы. В результате жизненный уровень населения станет еще ниже, и в этих странах наступит полномасштабный кризис.
В свою очередь, снижение импортных закупок, тем более, если оно будет произведено одновременно и большой группой стран, может тяжело ударить по наиболее значимым странам-экспортерам. Рынок сбыта их товаров резко сузится, и им придется сократить производство со всеми вытекающими отсюда последствиями, причем точно такими же, как и в странах-импортерах.
Таким образом, сокращение финансирования импорта со стороны группы стран с пассивным сальдо платежного баланса может привести к падению производства не только в странах чистых импортерах, но и в странах чистых экспортерах. Ну, а одновременное падение производства в этих двух группах стран означает уже полномасштабный мировой экономический кризис. Мировой кризис, предотвращать которые как раз и является основной задачей МВФ, используя для этого, в том числе, и такой инструмент, как валютные резервы стран-членов.
В отношении России это означает, что если монетарные органы власти страны сократят вложения валютных резервов в иностранные долговые обязательства, то тогда упадет мировой спрос на основные товары российского экспорта – нефть, газ и нефтепродукты – что приведет к падению доходов и занятости в отраслях-производителях, и чуть позже - к падению доходов и занятости во всей российской экономике. Мало тогда никому не покажется, причем надо подчеркнуть, что это будет именно падение, а не стагнация на достаточно высоком уровне, как это происходит в российском хозяйстве в настоящее время.
Но если даже предположить, что российские валютные резервы будут использованы для кредитования российского хозяйства, то можно с уверенностью заявить, что дополнительный прирост продукции, полученный за счет использования этих средств, продать будет некому, и в результате все закончится кризисом сбыта и падением выпуска продукции.
Поэтому у нас нет большого выбора. Или мы имеем на мировом рынке большой спрос на наши товары, причем по очень высоким ценам, но тогда мы должны поддерживать этот мировой спрос и высокие цены за счет вложения валютных резервов в иностранные ценные бумаги. Или, если мы не будем этого делать, то тогда мировой спрос и цены упадут, и нас ждет очень серьезный кризис.
Теперь надо сказать несколько слов о малодоходности валютных резервов. Начнем с того, что некоторые представители делового сообщества, по всей видимости, путают понятия «резервы» и «инвестиции». Хотя на самом деле между этими понятиями принципиальная разница – инвестиции делаются для получения дохода, а резервы создаются для покрытия возможного будущего ущерба. Поэтому поиск путей повышения доходности инвестиций – это совершенно естественное и понятное дело, а вот обсуждать повышение доходности резервов большого смысла не имеет из-за их совсем другого целевого назначения.
Резервы, повторяем, предназначены для покрытия возможного будущего ущерба, и в нашем случае таким ущербом является возможный дефицит платежного баланса. Хотя Российская Федерация практически всегда имела профицит, однако во времена кризисов этот профицит быстро и легко превращался в дефицит, для покрытия которого и использовались ранее накопленные валютные резервы. В частности, в 2008-09 годах Центральному банку России пришлось продать из валютного резерва, который на начало кризиса составлял $598 млрд., более $200 млрд., чтобы российские хозяйственные агенты смогли погасить свои обязательства перед нерезидентами, причем по достаточно примлемому курсу.
То есть, иначе говоря, наступил страховой случай, и ущерб от него был полностью погашен специально сформированными для этого случая резервами. И если бы этих резервов не было, наскрести требуемую сумму за счет срочной реализации «реальных» активов или представляющих их ценных бумаг было бы практически невозможно, так как во время кризиса продать «рельные» активы или ценные бумаги можно только по бросовым ценам.
Государственные облигации развитых стран обладают свойством почти мгновенной ликвидности – их можно превратить в деньги очень быстро, буквально за один день, и при этом практически без потерь на курсе. Реальные активы таким свойством не обладают. Выход из них требует большого времени, если они оформлены кредитами, или ведет к существенным потерям на курсе, если они оформлены коммерческими ценными бумагами. И это особенно чувствительно для доходности, особенно если выводить средства из резервов приходится во время кризисов; а ведь именно в кризис они больше всего и требуются.
Тем не менее, надо отметить, что, несмотря на свое целевое назначение, резервы тоже могут приносить более или менее приличный доход.
Если в качестве примера мы возьмем американские государственные облигации с фикисрованным сроком обращения, например, в 10 лет (что соответствует сроку окупаемости большого инвестиционного проекта), то увидим, что еще в первой половине 2008 года они приносили более 4% годовых. Потом доходность упала и сейчас колеблется в интервале 2,3%-2,6% годовых. Но при этом надо понимать, что крайне низкий уровень ставок вызван текущими кризисными явлениями, когда из-за резко возросших рисков частные инвесторы со всего белого света в массовом порядке переводят свои капиталы из реальных активов именно в государственные ценные бумаги, что и приводит к падению их доходности. Можно рассчитывать, что когда мировая экономика выйдет из этого кризиса, ставки по госбумагам восстановятся, и доход по ним увеличится.
Правда, на это могут возразить, что даже восстановившийся до нормального уровня доход по гособлигациям все равно сильно отличается от дохода, который можно получить от вложения средств в коммерческие проекты и поэтому вложение средств в валютные резервы не выгодно.
Но, как правило, валютные активы наращиваются монетарными властями в относительно спокойные времена, когда курсы иностранных валют и иностранных гособлигаций стабильны или даже падают. А продаются валютные активы во времена кризисов, когда курсы иностранных валют и гособлигаций резко подскакивают. Поэтому, если подсчитать эффективную доходность вложений во внешние активы, то она будет выглядеть не такой уж и маленькой: полученные проценты за время владения гособлигациями плюс положительная разница между курсами покупки и продажи (погашения) этих облигаций и плюс положительная разница между курсами покупки и продажи иностранной валюты на внутреннем валютном рынке. Сумма этих трех компонентов и дает действительную доходность вложений во внешние активы, а не только процент, как это кому-то может показаться.
И под конец надо сказать два слова по-поводу надежности вложений. На фоне сокрушительных государственных и квазигосударственных дефолтов 2008-2013 годов как-то забывается, что и Российская Федерация 15 лет назад тоже объявила дефолт по своим долговым обязательствам. И из этой тяжелой долговой ситуации она очень долго потом выпутывалась. А еще раньше, в 1991 году, был объявлен дефолт по внешним обязательствам СССР. То есть у нас самих богатый опыт создания плохо погашаемых рисков, поэтому, как нам кажется, с нашй стороны будет не очень тактично акцентировать внимание на трудностях других стран, имея такую тяжелую наследственность, то есть, извините, плохую кредитную историю.
