Путин и наука: скромные обещания

В опубликованной 30 января 2012 г. в «Ведомостях» статье В.Путина «Нам нужна новая экономика» премьер-министр затронул и темы науки. Конкретики там немного, и она не вдохновляет: похоже, правительство не желает понимать тяжести нынешней ситуации в области науки. Об этом размышляет научный сотрудник Физического института РАН, одного из основателей проекта Scientific.ru, член Центрального совета профсоюза работников РАН Евгений Онищенко.

Один из разделов статьи Владимира Путина озаглавлен «Инновационный цикл российской экономики», там говорится и о науке, в том числе – фундаментальной науке. Говорится об огромном наследии фундаментальной науки, о том, что для устойчивого инновационного роста экономики нужно, чтобы в нее непрерывно поступали новые идеи, продукты фундаментальных разработок. Однако общие правильные слова в предвыборный период стоят немного, а единственная касающаяся финансирования науки цифра в статье председателя правительства, мягко говоря, не вдохновляет.

Гладко было на бумаге...

Но прежде чем обсуждать конкретные цифры, остановимся на положении дел в области науки – можно ли его назвать благополучным или нет? То, что оно крайне неблагополучно, становится понятно даже при знакомстве с правительственными документами. Один из ключевых наукометрических показателей, характеризующих состояний науки в стране – число статей ученых из этой страны в ведущих научных журналах. Наблюдение за изменением этого показателя со временем позволяет судить об изменениях, которые происходят в научной сфере страны (наблюдается ли развитие или деградация научного потенциала страны).

Не удивительно, что для оценки успешности реализации государственной научной политики в правительственных документах используется такой «целевой индикатор», как доля российских статей в общемировом массиве публикаций по данным Web of Science. База по научным публикациям Web of Science корпорации Thomson Reuters – наиболее старая и авторитетная база данных по научным публикациям. Она включает информацию о публикациях более чем в 10 тысячах наиболее авторитетных научных журналах мира (в т.ч. российских) по естественным, техническим, гуманитарным и общественным наукам.

По планам чиновников, этот показатель должен расти. Но, даже не имея доступа к Web of Science, можно понять, что в нашем датском королевстве происходит что-то не то: достаточно посмотреть на то, как с течением времени эволюционируют конкретные значения данного целевого индикатора в правительственных документах и документах Минобрнауки.

Начнем с утвержденной в начале 2006 г. «Стратегии развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 года». В этом документе рассматривалось два сценария развития: инерционный и активный (подразумевающий реализацию запланированного в Стратегии сценария развития). В случае инерционной динамики удельный вес России в общем числе публикаций в ведущих научных журналах мира (по данным Web of Science) должен был вырасти до 3,6 % в 2010 г (4,2 % в 2015 г.), а в случае «активного сценария» – до 4 % в 2010 г. (4,7 % в 2015 г.).

Прошло несколько лет, разразился кризис, и в подготовленном Минобрнауки в конце 2009 г. докладе об основных направлениях и результатах деятельности на 2010 – 2012 годы мы видим уже более скромные цифры: в 2012 г. доля российских статей в общем числе публикаций должна была вырасти до 2,5 %, а к 2015 г. – до 3,1 %.

Прошло еще два года, финансирование гражданской науки резко выросло по сравнению с докризисным, и 8 декабря 2011 г правительство России утвердило еще один стратегический документ – «Стратегию инновационного развития РФ на период до 2020 года». Где, как нетрудно догадаться, в качестве одного из целевых индикаторов реализации стратегии в области науки значится «доля России в общемировом количестве публикаций в научных журналах, индексируемых в базе данных “Сеть науки” (Web of Science)». Документ устанавливает, что она должна вырасти с 2.08 % в 2010 г. до 2.3 % в 2013 г., а в 2020 г. достигнуть 3 %.

Итак, светлые перспективы с течением времени становятся все менее вдохновляющими и все более отдаленными. И объясняется все просто: радужные перспективы правительственных документов и красивые слова предвыборных обещаний – это одно, а реальная жизнь – совсем другое.

Спад публикационной активности продолжается

Картина становится еще менее отрадной, если смотреть не на корректировку показателей в разного рода стратегиях, а знакомиться с данными Web of Science. Данные об изменении публикационной активности различных стран в последние десятилетия и последние годы приведены в приложении (таблицы 1 и 2, соответственно). Знакомство с долгосрочными тенденциями показывает, что существует неразрывная связь между научными исследованиями, дающими публикационный выход, и научно-технологическим, экономическим развитием.

Оказывается, что независимо от политического строя, культурных особенностей, места на карте и размера территории действует единая закономерность: страны, в которых происходит быстрое экономическое и научно-техническое развитие, демонстрируют ускоренный (по отношению к наиболее развитым странам мира) рост числа научных статей. Даже в странах, не претендующих на технологическое лидерство, с неизбежностью развивается «публикабельная» наука – она необходима им, чтобы обеспечить подготовку квалифицированных кадров, способных если не развивать, то хотя бы уметь воспринимать современные технологии.

Как видно, Россия идет собственным путем: в последние десятилетия шла деградация научного потенциала страны, а не его рост. Только во второй половине первого десятилетия XXI века начался некоторый рост числа публикаций российских ученых. Однако хорошего, как говорится, понемногу: в 2010 году начался спад числа статей российских ученых, и в 2011 г. он продолжился. По оценкам, за два последние года падение числа российских статей составит не менее 10%. Такого не наблюдается ни в одной сколь-нибудь значимой в научном отношении стране мира! Особенно неприглядна картина на фоне стремительного роста числа публикаций ученых из других стран БРИК и ряда других развивающихся стран.

Таким образом, происходит ровно противоположное тому, что зафиксировано в правительственных стратегических документах. Падает не только доля России, но и число публикаций российских ученых, что, – повторюсь, даже с официальной точки зрения, – говорит о провале проводимой сейчас научной политики.

Государственная как бы научная типа политика

Среди наиболее очевидных причин начавшегося в последние годы, несмотря на заметный рост финансирования гражданской науки, падения числа статей российских ученых – колоссальное бюрократическое давление на науку, делающее невозможной нормальную работу, и перенос центра тяжести конкурсного финансирования исследовательских работ с адекватной формы (грантового финансирования) на конкурсы в рамках госзакупок, правила которых практически не учитывают специфику научной сферы.

Казалось бы, нужно принимать срочные меры, в частности, финансировать научно-исследовательских работ так, как принято во всем мире, а не по правилам, разработанным для закупки муки и мазута. По счастью, в России давно работают по принятой в мире схеме научные фонды – Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) и Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ). Данные фонды – единственный в нашей стране системный механизм массовой конкурсной поддержки научных исследований, предусматривающий отбор проектов для финансирования только на основании высокого научного уровня заявок и квалификации заявителей. РФФИ и РГНФ – наиболее результативные и эффективные из всех государственных организаций, занимающихся конкурсной поддержкой науки.

Так, по информации Web of Science, в 2010 г. было опубликовано 10 тысяч статей в ведущих российских и зарубежных научных журналах по результатам поддержанных РФФИ проектов. В рамках же поддержанных в конкурсах Минобрнауки исследовательских проектов – при заметно большем объеме финансирования научных исследований из этого источника – было опубликовано менее 3 тысяч статей.

Необходимые действия очевидны, тем более, министр образования и науки Андрей Фурсенко не раз высказывал мнение, что научные фонды – самый эффективный инструмент конкурсного финансирования науки. Однако происходит ровно противоположное: после урезания бюджета научных фондов в 2010 г. он был сохранен на том же уровне в 2011 г. Более того, в принятом бюджете на 2012 г. и плановый период 2013 и 2014 гг. оставлены те же цифры: 6 млрд. руб. в год для РФФИ, 1 млрд. руб. в год для РГНФ и 4 млрд. руб. в год для фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Т.е. бюджет фондов пущен под инфляционное сокращение. Доля ведущего научного фонда России – РФФИ – в общем финансировании гражданской науки всего за три года сократилась более чем в три раза!

Иначе, как государственным скудоумием, такую политику не назовешь: из-за мелочных и формальных чиновничьих придирок к фондам вопрос об увеличении их финансирования не решался два года, несмотря на активные выступления научной общественности в поддержку научных фондов (кое-что об этом можно прочесть в статье «Предварительные итоги митинга»). Только сейчас, после прошедшего осенью прошлого года митинга ученых, появилась вероятность некоторого увеличения бюджета научных фондов уже в этом году.

И тут мы вернемся к статье Путина. Единственная названная им цифра, касающаяся финансирования науки, касается как раз финансирования научных фондов. Премьер-министр написал: «Будет в несколько раз – до 25 млрд. руб. в 2018 г. – увеличено финансирование государственных научных фондов, поддерживающих инициативные разработки научных коллективов. Размеры грантов должны быть сопоставимыми с тем, что предоставляют своим ученым на Западе».  

Прочитав это, можно только развести руками: если учесть инфляцию, то выходит, что c 2010 по 2018 гг. реальное финансирование научных фондов увеличится всего на 40 – 50 %. Как при этом можно достичь сравнимого с западным уровня финансирования проектов, совершенно неясно: нынешний средний размер грантов – 360 тыс. руб. в год на ведение исследовательских работ научной группой численностью до 10 человек – в десятки раз уступает размеру финансирования грантов в ведущих странах мира. Поэтому про «сопоставимый размер» можно было бы говорить, если бы финансирование фондов в 2018 г. достигло 100 млрд. руб.

Нет, конечно, можно в десять раз уменьшить число выдаваемых грантов, и финансировать не каждый третий, а каждый тридцатый из предлагаемых учеными проектов. Только это будет означать фактическое свертывание массовой грантовой поддержки науки, по сути, масштабное свертывание научных исследований. Не говоря уже о том, что в таком случае резко возрастет роль протекционизма и лоббирования и гранты превратятся в «дефицитный товар», распределяемый по понятиям.

25 млрд. руб. через шесть лет – это фактически консервация нынешнего, крайне неблагополучного, положения дел. Суммарное финансирование трех ведущих фондов России не имеет смысл сравнивать с американским или даже китайским: он сейчас меньше, чем бюджет научного фонда не Бразилии, нет, а крупнейшего бразильского штата Сан Паулу (более 500 млн. американских долларов в год).

И без того крайне скромные запросы российских ученых на финансирование исследовательских работ из-за мизерности выделяемых РФФИ средств урезаются в 2-3 раза при определении объема финансирования поддержанных проектов. Поэтому даже при равной квалификации со своим американским (и даже китайским) коллегой российский исследователь связан в финансовом отношении по рукам и ногам: на выделяемые средства он может реализовать только крайне скромную по своему материальному обеспечению программу исследований. Естественно, это обрекает российскую науку на дальнейшее отставание.

Говорить о том, что правительство реально, а не на словах, озаботилось развитием науки в стране, можно было бы в том случае, если бы было принято решение о трехкратном увеличении бюджета того же РФФИ к 2014 г., на чем настаивает научная общественность. А нынешние обещания кандидата в президенты говорят о том, что Россия будет и дальше терять позиции в научно-технической сфере, отставая уже не только от наиболее развитых стран мира, но и от ведущих развивающихся стран, а через какое-то время – и от развивающихся стран второго эшелона вроде Ирана и Турции.

Вдобавок, не факт, что даже то небольшое увеличение бюджета научных фондов, которое могут провести в этом году, будет использовано со смыслом. Для поддержания научных исследований все или почти все дополнительное финансирование необходимо пустить на индексацию финансирования уже поддержанных проектов (напомню, что выделяется обычно в 2-3 раза меньше денег, чем запрашивается – и это при очень скромных запросах). Однако на что пустит деньги нынешнее руководство фонда, сказать сложно.

«Где деньги, Зин?»

Итак, давно перезревший вопрос о повышении финансирования ведущих научных фондов, о чем уже несколько лет говорит научная общественность, решается очень медленно и со скрипом, на уровне «вскоре немного повысим». Но, может, в нынешней ситуации действительно сложно найти деньги на увеличение бюджета научных фондов?

Ответ очевиден – деньги найти легко, было бы желание. Даже если не брать в расчет разного рода пафосные прожекты стоимостью в сотни миллиардов рублей или закупки исключительно необходимых стране французских вертолетоносцев, а ограничиться только научно-образовательной сферой.

Только один штрих. В середине 2009 г., анализируя данные о контрактах по разным федеральным целевым программам Минобрнауки, я обнаружил, что расходы на разного рода аналитику, прогнозирование, мониторинг, пиар и пр. в интересах Минобрнауки выросли с 750 млн. руб. в 2005 г. до 4.2 млрд. руб. в 2008 г. (см. статью «Кормление как система» в газете «Троицкий вариант-наука»). Бюджет РФФИ за это же время вырос примерно в 2 раза.

После кризиса, в 2011 г., на федеральные целевые программы вновь стали выделять большие деньги. И они тут же полноводным потоком пошли на всякого рода информационно-аналитические работы. Некоторые цифры приведены блоге Ивана Стерлигова на портале Slon.ru.

Там приведен список контор, которые победили в конкурсах на аналитические (только аналитические!) работы в области образования (только образования) с указанием сумм заключенных контрактов. Интересно не только то, что многие десятки миллионов рублей получают фирмы, о которых не удается найти почти никакой информации (даже номера телефона), но и общий объем финансирования работ: по данным И. Стерлигова, в 2011 г. на выполнение аналитических работ в области образования было заключено контрактов на общую сумму 4.5 млрд. руб.

В отличие от расходов на РФФИ, эти расходы не вызывают вопросов у Минфина и различных контролирующих инстанций: это же не какие-то «бесполезные» фундаментальные исследования, а важные, практически значимые работы по приоритетным направлениям в рамках федеральных целевых программ. Пусть даже подавляющее большинство этих работ если и имеет какое-то отношение к реальной жизни, то только в плане повышения благосостояния чиновников и сотрудников приближенных к ним контор. В общем, аттракцион невиданной щедрости продолжается, вот только ученые со своими научными исследованиями – чужие на этом празднике жизни.

Приложение. Данные об изменении публикационной активности разных стран в последние десятилетия и последние годы

Таблица 1. Число статей ученых из стран большой восьмерки, стран БРИК, ряда активно развивающихся азиатских стран, а также ряда среднеразвитых европейских стран тысяч штук (по данным Web of Science) 

Приведенные в таблице 1 данные показывают, что независимо от политического строя, культурных особенностей, места на карте и размера территории действует единая закономерность: страны, в которых происходит быстрое экономическое и научно-техническое развитие, демонстрируют ускоренный (по отношению к наиболее развитым странам мира) рост числа научных статей. Даже в странах, не претендующих на технологическое лидерство и не имеющих сильных позиций в фундаментальной науке, с неизбежностью развивается «публикабельная» наука – она необходима им, чтобы обеспечить подготовку квалифицированных кадров, способных если не развивать, то хотя бы уметь воспринимать современные технологии. Развитие науки до определенного уровня необходимо хотя бы для того, чтобы быть в состоянии поддерживать инфраструктуру современного общества.

Таблица 2. Число статей ученых из стран большой восьмерки, стран БРИК, ряда активно развивающихся азиатских стран, а также ряда среднеразвитых европейских стран тысяч штук (по данным Web of Science)

Примечание. Оценка ожидаемого числа публикаций для рассматриваемых стран в 2011 г. была проведена на основании данных о публикациях этих стран в 2011 г. по состоянию на 15 декабря 2011 г.

Приведенные в таблице 2 данные показывают губительный эффект нынешней политики фактического свертывания массовой грантовой поддержки науки (абсолютное и относительное уменьшение финансирования ведущих научных фондов) в сочетании со сложностями, создаваемыми законом о госзакупках в области распределения и расходования средств.

До 2008 года включительно на финансирование РФФИ и РГНФ выделялось 6 % и 1 % от общего объема финансирования гражданских исследований и разработок из федерального бюджета. С 2009 года началось относительное, а с 2010 года – абсолютное сокращение финансирования научных фондов. В 2011 году финансирование научных фондов (6 млрд. руб. – РФФИ и 1 млрд. руб. – РГНФ) ниже, чем в 2008 году, даже без учета инфляции, а закон о федеральном бюджете на 2012 год и плановый период 2013 и 2014 годов замораживает финансирование фондов на этом уровне на ближайшие три года.

См. также другие статьи Е. Онищенко:

• «Предварительные итоги митинга»
• «Говорите громче»
• «Рыба тухнет с головы»
• «Борьба ради борьбы»
• «Как письмо 500 докторов наук Президенту РФ было переправлено "начальнику ЖЭКа"»
• «Конкурсная поддержка науки: как это происходит в России»
• «Два президента»