Издательство «Синдбад» представляет книгу американской писательницы Лидии Милле «Последнее лето» (перевод Веры Саниной).
Новый роман-антиутопия финалистки Пулитцеровской премии Лидии Милле начинается как история взросления, которая достаточно быстро превращается в триллер, плавно переходящий в дистопию с множеством аллюзий на Библию и известные произведения литературы (от сравнения с «Повелителем мух» удержаться будет сложно).
Двенадцать детей разного возраста — от семи лет до семнадцати — отдыхают с родителями в особняке на берегу озера. Всё время взрослых занято выпивкой, наркотиками и сексом. Чувствующие себя заброшенными дети наблюдают за родителями с презрением, они даже придумали игру, главное в которой — не выдать, кто твои папа и мама. Когда на побережье обрушивается свирепый разрушительный ураган и становится ясно, что на взрослых положиться нельзя, — детям придется выживать самостоятельно.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Так началась наша жизнь в изгнании: Шел, Джек и пара наручников (хотя Джек уверял, что нашел наручники в шкафу с игрушками, они явно были настоящими). Нам с Джен не оставалось ничего другого — надо было присматривать за младшими братьями, — а Дэвид присоединился к нам из-за чувства вины после истории с потерпевшей бедствие яхтой. Он был рад оказаться подальше от окончательно расклеившейся матери.
Свершилось чудо: наши мобильники поймали сигнал. Через полиэтиленовый пакет, в который был замотан ее телефон, Джен вслух читала нам с Дэвидом новости о наводнениях. Сообщали о повсеместных разливах нефти и прорывах канализации. В воде плавали трупы: людей, собак, птиц, коров. А также пестициды, удобрения, средства для прочистки труб и незамерзайка для машин. Настоящий ядовитый бульон.
Я послала матери эсэмэску, объяснив, где мы, — на случай, если она будет беспокоиться о Джеке, что было маловероятно. В ответ она отправила стикер с тюльпанчиком.
— Не принимай близко к сердцу, — сказала Джен. — У них как раз час попойки и болтовни.
Мы втроем угостились крекерами из запасов младших и открыли приложения с погодой. Дождь. Изображения облаков с молниями. Картинки с градом. И спиралька — такой я раньше не видела.
— Торнадо, — пояснил Дэвид.
Предупреждения о затоплении прибрежных зон и сильных грозах сливались в одну нескончаемую мешанину тревожного красного шрифта. Кто-нибудь вообще понимал, что это означает? Кто-нибудь понимал, что нас ждет? Позже, тесно прижавшись друг к другу, — мы позаимствовали пару одеял и подушек из припасенных Джеком и Шелом, — мы уснули в домике по соседству — поменьше, чем «ковчег» Джека, но с крепкой крышей. От постели несло кошачьей мочой. Утром Джек познакомил меня со своим зверинцем. Носатенький зверек, которого я приметила в переноске, оказался опоссумом; он деловито грыз острыми желтыми зубками решетчатую дверь и уже довольно сильно ее повредил. В другой клетке — по виду самодельной — обнаружились две голубки, малиновка и еще какая-то коричневая птичка. Тут же стоял мутный террариум, где, по словам Джека, теперь жили речной рак, жабы и саламандра. Рядом выстроились в ряд пластиковые пищевые контейнеры с проделанными в крышках отверстиями, в илистой воде плавали мелкие рыбешки, а в кастрюле по соседству обитала большая жирная рыба. В выдвижном ящике из-под комода, накрытом сверху листом прозрачного пластика, метались из стороны в сторону коричневые полевки.
— А пчелы где? — спросил Дэвид. — Всё еще в затопленном подвале?
— Разумеется, нет, — возмутился Джек. — Они вернулись к себе в улей. Мы вынесли его наружу.
— Эй вы, там, наверху!
Внизу под деревом стояла Саки. И все остальные: Рейф, Терри, Ди, Лоу и Джуси. Кто под зонтом, кто в накидке с капюшоном, кто в дождевике.
Задрав головы, они смотрели на нас.
— Мы переезжаем к вам, — крикнула Саки.
— Вам вряд ли понравится, — прокричала я в ответ. — Тут холодно и сыро.
— Да без разницы! — заорал Лоу. — В доме еще гаже!
Крыша домика была успешно расширена за счет натянутого брезента, который ребята захватили с пляжа. Они где-то нашли заляпанные краской голубые пенные коврики и теперь сновали туда-сюда, прилаживая их к столбам и растягивая между платформами, сетками и лесенками.
Мне было тревожно. Не хотят возвращаться в дом — их дело, но мне-то хотелось. Хотелось погреться у камина, полакомиться припасенными в кухонных шкафах кексиками и мини-пончиками с посыпкой. И чтобы туалет не на улице. Я спрашивала сначала Ди, потом Терри и затем Рейфа, что стряслось, но они отказывались что-либо обсуждать. Лишь от Саки, когда она закончила устраиваться в спальном мешке, прижав его камнями, я смогла добиться вразумительного ответа. Оказалось, ночью старшее поколение закинулось экстези. Неизвестно, планировали это родители заранее или спонтанно решили под шумок развлечься, но наше отвращение к ним стремительно взлетело на недосягаемые высоты. Поначалу Джуси, и Терри, и даже Лоу просто подсматривали за их игрищами через щелку из стенного шкафа. От отчаянной скуки, вскоре после того, как у них вновь отобрали телефоны. Из чувства мести. И презрения.
Но теперь они об этом жалели. Может, прежде нервы у них были крепче.
— Ну, раньше это был, ну, обычный старперский секс, — сказал Джуси.
— В каком смысле? — спросил Рейф.
— Ну, парами, — сказал Джуси. — А теперь... Вытворяют такое...
— Ходят с голым задом, — сказал Лоу.
— Я видел двух отцов и мать Ди, они втроем... — начал было Джуси.
— Прекрати! — завизжала Ди. — Прекрати, прекрати, прекрати!
— Заткнись, Джуси, — сказал Рейф. — Никаких имен. Это жестоко, так нельзя.
— Извиваются, как черви, и стонут, — сказала Саки. — Такой пакости я еще не видала.
— Пакость, — кивнула Вэл. — Невиданная.
Она висела вниз головой, зацепившись ногами за перекладину веревочной лестницы, так что ее кивок выглядел странно.
— Они вообще бросили заделывать пробоины, — сказала Саки. — Вода льется внутрь, а они знай улыбаются да закусывают губы. И щиплют друг друга за задницу.
Я сидела на камне на краю леса и ждала. Надо было раздобыть еды, и жребий пал на Терри и Дэвида. Они поплыли к дому на каноэ, и теперь несколько наших стояли у кромки воды, чтобы встретить их и помочь с разгрузкой. Я увидела, что парни гребут через двор в нашу сторону. На ветру бились из стороны в сторону ветки.
— Деревья выглядят точь-в-точь как психованные девчонки, — сказал Джуси. Он помахал руками вокруг головы, карикатурно разинув рот. — Напоминают истеричек.
— Все-таки ты сраный сексист, — сказала Саки. — Когда ты несешь такую чушь, у меня прям руки чешутся яйца тебе препарировать.
— Препарировать? — спросил Джуси. — Ха, это как?
К счастью, объяснение Саки заглушил порыв ветра. До меня донесся лишь обрывок фразы:
— ...стягиваешь кожу...
В лицо летели листья, листья пополам с песком, и в конце концов мне пришлось заслониться руками. Вспыхивали молнии, и грохотал гром.
— Ну же, живее! — подгонял их стоявший за мной Джек.
Терри и Дэвид начали грести быстрее, но каноэ было перегружено и двигалось слишком медленно. Вода перехлестывала через борт. Вспыхнула молния. Удар пришелся во флюгер на верхушке крыши. Во все стороны посыпались искры. Терри с воплем вскочил на ноги и, не удержавшись, вывалился за борт. Лодка опрокинулась. На моих глазах намокли коробки с крекерами, пошли ко дну консервы. Мешки с сырным попкорном исчезали в темном водовороте. И нам вновь пришлось ступить в ядовитый бульон.
Все спали, но мне никак не удавалось уснуть. Молнии прекратились, но дождь всё лил и лил. Я на ощупь пробралась по платформе в поисках налобного фонарика и, перешагнув через Джен и Саки, по двум веревочным лестницам забралась в ковчег Джека. Тот спал без задних ног; личико освещал фонарь, свисавший с единственной низкой потолочной балки. Но животные в клетках не утихали: скреблись, щебетали, повизгивали. По всей видимости, большинство из них вели ночной образ жизни.
Я присела на корточки и навела луч фонаря на мордочку опоссума. Он повернулся в мою сторону и принюхался, подергивая носиком. Какой-то другой зверек отвернулся от света фонарика. Я не смогла разглядеть, какой именно. Неужели Шел поймал лису?
Во рту стоял отвратительный привкус — о зубной пасте оставалось только мечтать. Над ухом раздался шум. Что-то пронеслось совсем рядом со мной. По щеке скользнули перья. Острый коготь чуть не пронзил мне плечо.
— Что за?.. — взвизгнула я.
С жутким воплем существо оцарапало мне руку: какая-то птица, которую я с испугу едва не ударила. Еще чуть-чуть — и упала бы. Я увидела металлическую сетку, затем кривой черный коготь. Будь я в футболке, такая лапа рассекла бы мне кожу до мяса. Морда белая. Перья. Клюв, похожий на крючковатый нос. Сипуха забила здоровым крылом и принялась безмолвно открывать и закрывать клюв.
— Чего тебе надо? Мертвую мышку?
Может, Джек забыл ее покормить? Но кормить сов я не умела, а клювом она запросто могла отхватить мне палец. Я бы и рада дать тебе еды, подумала я, да нечего. На меня уставились темные глазищи. Я не отвела взгляд. Казалось, в этих «блюдцах» я вижу всех сов разом. Всех сов, которых мы не могли накормить.
— Прости меня, совушка, — сказала я.
Она продолжала смотреть на меня. Затем моргнула. Точно: голодная. В те несколько секунд, пока она не попробовала снова вскарабкаться по моему плечу и не бухнулась неуклюже на деревянную перекладину, мне отчаянно верилось, что она меня простила.
