Филолог и журналист Ольга Каннунникова делится своими наблюдениями о границе между Россией и Украиной в пандемическое время. Кажется, пройти сейчас погранконтроль — даже не утомительная бюрократическая процедура, а целое испытание.
Кажется, Михаил Светлов когда-то пошутил, что в нашей стране существует тайное министерство неудобств, и вот оно-то и работает лучше всего.
Похоже, это министерство никуда от нас не делось и успешно продолжает свою работу. Вот как это выглядит сегодня на примере пересечения российско-украинской границы.
Прохождение границы и до пандемии не было делом легким и быстрым. Но сейчас оно стало еще менее быстрым и еще более многоэтапным.
Поскольку официально сухопутная граница РФ закрыта, то ее пересечение сейчас происходит так: автобус или маршрутка довозит вас до российской границы, где пассажиров высаживают, и вы со своими корзинками и картонками, пройдя все положенные проверки, пешком топаете через пограничную полосу. На украинской стороне вас ждет другая маршрутка или автобус, который и доставляет путешественника до пункта назначения.
Все проверки происходят на улице, и степеней проверок прибавилось.
Чтобы пересечь границу, нужно сначала отстоять очередь к пограничному шлагбауму. Это приятное ожидание может растянуться на несколько часов. Далее предстоит пройти паспортный и таможенный контроль, к которому теперь добавился еще и так называемый медицинский.
Медицинский контроль — это будочка посреди чиста поля, в которой вам измеряют температуру, а потом записывают ваши паспортные данные. От руки. В тетрадку. Пока медицинский контролер неспешно переписывает сведения из вашего паспорта, на улице ждет утомленная очередь. Четыре пункта контроля — это четыре очереди. А очередь — это, если приезжает один автобус, 60 человек, а если в это время подъезжает еще один — 120.
И все эти четыре очереди по 60–120 человек вынуждены стоять на ногах или медленно ползти шесть часов по улице, на солнцепеке, в дождь, в холод, а скоро и в снег. В очереди — больные и пожилые люди, мамы с мелкими детьми и сами дети. Стоят с тяжелыми сумками и чемоданами, которые им предстоит волочить на себе три километра через пограничную полосу.
Это развлечение, если я правильно понимаю, как началось в марте, так и продолжается до сих пор. И, к сожалению, на обеих границах.
И вот я думаю: а что бы сделала я в этой ситуации, будь я начальником погранзаставы? Ну, перво-наперво я бы поехала на стройрынок, купила там самые простые доски и сколотила бы из них самые простые лавки и навесы от дождя. За свои деньги, конечно, понимая, что мне их никто не отдаст, но и я [с моим погранзаставским окладом] не разорюсь.
Ясно, что пограничники получили указание устраивать все эти дополнительные проверки на улице, и они не могут его не выполнить. Но указания мучить людей никто не получал! Почему надо превращать прохождение границы, и так сейчас нелегкое для всех, в пытку? Почему, видя каждый день унижение и без того уставших людей, даже не попытаться чем-то им помочь?
Пограничный пункт — это лицо страны. Первым встречает, последним провожает. Стыдно, когда у него такая фельдфебельская рожа.
