В издательстве «Никея» вышла книга психотерапевта Светланы Морозовой «Я не боюсь говорить о сексуальном насилии». Эта книга родилась из опыта общения с женщинами, которые обращаются в Центр помощи людям, пережившим эпизоды насилия.
В рамках Недели осведомленности о сексуальном насилии, которую вот уже второй год подряд проводит Центр помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры», мы с разрешения издательства публикуем фрагмент одного из разделов книги.
Как выбрать психолога
В этой книге много раз повторяется совет обратиться к специалисту. К сожалению, этот шаг не всегда приносит пользу. Как мы уже поняли, склонность обвинять пострадавшую от насилия глубоко укоренена в российской почве: случается, такие послания транслируют даже те, кому положено восстанавливать душевное здоровье. Одни делают это из-за недостаточно глубоко проработанных личных проблем, другие — по причине приверженности мизогинным теориям. Мизогини́я (от греч. misos — отвращение и gyne — женщина) — это ненависть по отношению к женщинам, женоненавистничество. К сожалению, эти идеи тоже очень распространены у нас в России.
Обратившись к таким психологам или психотерапевтам с желанием исцелить душевную травму, женщина может быть травмирована снова — на этот раз мнением, которое высказывает специалист. Как понять, что он вам не подходит?
На вас возлагают ответственность за произошедшее. Этот упрек может выражаться не прямо: «Подумай, что в твоем поведении заставило его поступить так с тобой». Возможны более обтекаемые формулировки: «Давай поищем причину произошедшего в тебе / в твоем детстве / во взаимоотношениях с твоим отцом», «Он же тебе нравился, значит, на самом деле в глубине души ты хотела того, что произошло, правда?» Еще психолог может употреблять термин «виктимность» в смысле некоего особого качества, которое якобы притягивает насильников…
На самом деле этот термин сегодня используется лишь для того, чтобы указать на какие-то характеристики человека, повышающие его риск при определенных условиях пострадать от преступления: например, для женщины-мигрантки, имеющей видимые признаки инвалидности, риск оказаться в ситуации сексуального насилия выше, чем для здорового мужчины — представителя коренного населения, и не потому, что она, в отличие от него, как-то по-особенному себя ведет, а потому, что не сможет убежать и сопротивляться, а также с высокой долей вероятности не обратится в полицию. «Синоним» слова «виктимность» — не «ответственность», а «уязвимость». Никакой моральной и тем более мистической нагрузки этот термин не несет.
Однако в повседневном общении под ним часто подразумевают, что ответственность за преступление частично возлагается на пострадавшую: она неправильно себя ведет, не позитивно мыслит, посылает такие сигналы и источает такие флюиды, реагируя на которые мужчина становится насильником! Справедливости ради нужно отметить, что этот взгляд бытовал и на Западе вплоть до 1970-х годов, однако он уже давно подвергнут критике и отошел в область предания…
В общем, если психолог обещает «снизить вашу виктимность», чтобы отныне вы были в полной безопасности, работать с ним не стоит: перед вами шарлатан.
Вас стараются увести от эпизода насилия, переключить на другие потребности и интересы. Психолог призывает проанализировать отношения с родителями, события раннего детства, предлагает обратить внимание на сексуальность: «Когда ты научишься выглядеть привлекательно, соблазнять мужчин, твоя личная жизнь наладится и ты забудешь об изнасиловании, как о кошмарном сне». Личная жизнь женщины, пережившей сексуальное насилие, действительно может быть полна проблем, но пытаться наладить ее, не занимаясь тем, что вызвало эти проблемы, — все равно что учить танцевать человека со сломанной ногой.
Помните: ваше стремление избавиться от последствий сексуального насилия важно. Вы имеете право на то, чтобы психолог работал согласно вашему запросу.
Психолог пытается втиснуть вас в прокрустово ложе своей гипотезы, игнорирует возражение «Это было не так», приписывает вам какие-то мысли и чувства, не прислушиваясь к вашим словам о том, что вы на самом деле думали и чувствовали.
Вас убеждают простить насильника, настаивая на том, что именно непрощение заставляет вас страдать. Под словом «прощение» люди иногда понимают очень разные вещи; если «простить» = «сделать так, чтобы случившееся перестало причинять боль», это достойная и осуществимая цель, но достигается она работой с чувствами, которые вызвал эпизод насилия; механический акт прощения только загоняет чувства вглубь, а значит, он способен причинить вред.
Психолог транслирует представление о том, что после произошедшего вы потеряли какое-то качество, «утратили целостность», «упали в цене», стали «падшей женщиной».
Психолог ведет себя с вами грубо, без разрешения переходит на «ты», допускает неуместный, ранящий вас юмор, употребляет сниженную, оскорбительную лексику в отношении переживших насилие.
Не стоит выбирать психолога, который придерживается фрейдистских теорий, допускающих, что пострадавшая сторона всегда соучаствует в своем соблазнении, даже если это ребенок. Эффективность психоанализа в деле помощи пережившим насилие вообще сомнительна по сравнению с эффективностью, например, когнитивно-поведенческой терапии. Если вы страдаете от ПТСР, ищите того, кто специализируется на лечении этого расстройства. А главное, найдите специалиста, с которым вам комфортно, которому вам не страшно довериться: ведь чтобы выйти к нормальной полноценной жизни, вам с ним предстоит пройти рука об руку через все преграды, которые воздвигло в вашей психике насилие.
