Перед российской группировкой войск в Сирии в 2018 году встанут конкретные задачи, убежден начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, генерал армии Валерий Герасимов. Между тем взаимодействие российских войск с воюющими в Сирии американцами в последнее время осложняется.
Как заявил генерал армии Герасимов в интервью газете «Комсомольская правда», основной задачей по военной линии станет завершение уничтожения боевиков «Джебхат-ан-Нусры» (организация запрещена в России), а уже следующей – перевод военного решения вопроса в плоскость политического урегулирования.
«Часть боевиков этой террористической организации находится в зонах деэскалации. Там много самых разных формирований. Некоторые поддерживают режим прекращения боевых действий. "Джебхат ан-Нусра" – категорически против. Значит, их придется уничтожать», – приводит газета «Коммерсантъ» слова генерала.
Напомним, в 2018 году в Сирии будет находиться меньшая часть той группировки российских войск, которая действовала на территории страны в 2017 году. 11 декабря 2017 года президент России Владимир Путин приказал вывести основную часть сил и средств группировки войск в связи с освобождением Сирии от боевиков «Исламского государства» (также запрещенная в России организация).
Согласно докладам военных, уже тогда ИГ не контролировало ни одного населенного пункта в Сирии. Теперь на очереди борьба с «Ан-Нусрой». Между тем ситуация в сравнении началом 2017 года изменилась еще в одном отношении: взаимодействие России и США в Сирии осложнилось: глава Генштаба ВС РФ рассказал журналистам о провокациях американского F-22 в небе над Сирией и прямо обвинил США в подготовке террористов базе Эт-Танф на юге Сирии.
Обвинение в подготовке террористов на занятой в настоящее время американскими военными базе подкрепляется данными космической разведки, передает «Комсомолка» слова Герасимова. Глава Генштаба упомянул также о видеосюжете, снятом британским телеканалом BBCи посвященном эвакуации из Ракки примерно четырехсот боевиков. Они были вывезены курдами под прикрытием американцев в лагерь Шаддади, а вскоре туда же, поближе к базе США, бежали порядка 800 человек с восточного берега Евфрата.
«Это фактически – ИГИЛ (другое название «Исламского государства», запрещенной в России организации – прим. ред.). Но после проведенной с ними работы они перекрашиваются, берут другое название – "Новая сирийская армия" и другие. Их задача – дестабилизировать обстановку», – сказал глава Генштаба военному обозревателю «Комсомолки» Виктору Баранцу.
Что касается истории с F-22, то этот американский истребитель вел опасную игру с российскими самолетами, имитируя атаку, приводит объяснения Герасимова интернет-издание «Взгляд». Начальник Генштаба пояснил, что это происходило 13 декабря в зоне, где предусматривалось совместное использование как Военно-космических сил России, так и авиации международной коалиции с уведомлением соответствующей стороны.
В то же время по американской версии, два F-22 вылетели на перехват российского истребителя, якобы нарушившего зону деэскалации в районе Евфрата, отмечает издание. В связи со случившимся Пентагон обвинил Россию в намеренном нарушении соглашения по безопасности в Сирии.
О том, каковы перспективы России в Сирии в плане стоящих перед российской группировкой войск задач, а также в плане взаимодействия с США, с «Полит.ру» поговорил Алексей Макаркин, ведущий эксперт Центра политических технологий. По его мнению, говорить об урегулировании в Сирии следует с большой осторожностью, и по поводу перспектив остаются серьезные вопросы.
«Думаю, с перспективами тут есть достаточно серьезные вопросы. С одной стороны, ИГИЛ как организованная сила, контролирующая значительные территории, в Сирии уже не существует. Под контролем ИГИЛ остались некоторые небольшие населенные части Сирии (если говорить о пустыне, ее можно закрашивать в какой угодно цвет, но от этого ситуация мало изменится). Но это уже совсем не то, что было недавно.
Плюс ИГИЛ понес серьезные потери, территориальные и численные, в Ираке. Что тоже позволяет негативно говорить о его перспективах. ИГИЛ переходит к новой тактике – тактике диверсионной войны. Полностью он не уничтожен, но теперь уже возможны иные методы борьбы с ним. И понятно, что эти методы уже не предусматривают наличия в Сирии значительного количества российских войск.
Что касается всего остального, то есть проблема не только «Нусры» – есть проблема, как отличить «Нусру» от всех остальных. Сейчас Россия исходит из того, что есть «Нусра», которая считается неприемлемой, и есть умеренная оппозиция, с которой надо вести переговоры. Но где проходит грань между ними, большой вопрос.
Несколько лет тому назад в одном из западных СМИ была такая карикатура: американский военный стоит у доски, на которой висят четыре портрета, и говорит: «Наконец-то мы научились различать, чем одна группа в Сирии отличается от другой». А под портретами написано: «ИГИЛ», «Нусра», «Умеренная оппозиция» и «Черт знает кто». И на всех портретах – одна и та же малоприятная физиономия.
То есть отличать и правда очень сложно. Т же самая «Нусра», например, формально уже не существует – у нее уже другое название. Она пыталась пройти ребрендинг. Всего того, что она хотела сделать на этот счет, не получилось – респектабельной организацией она все равно не стала. Но все равно возникла ситуация, когда ее отличие от другой оппозиции, видимо, уменьшилась. И проблема отличения ее от умеренной оппозиции стала еще более сложной.
Так что, с одной стороны, есть «Нусра», которая мимикрирует под «умеренных». С другой стороны, есть Асад, который считает террористами всех, кто против него воюет. Вот вчера сбили самолет; сбили его «умеренные». Но для Асада и его сторонников это – такие же убийцы, как «Нусра» и ИГИЛ. Они различий здесь не делают. Более того, сейчас (а может быть, и раньше тоже) «умеренные» представляют для Асада наибольшую опасность – потому что они получали и получают поддержку со стороны Запада.
Поэтому возникла такая парадоксальная ситуация, что и «Нусра» и Асад с разных сторон подчеркивают близость «Нусры» и умеренных. Хотя они делают это с противоположными целями: «Нусра» – для того, чтобы мимикрировать, Асад – для того, чтобы со всеми продолжать воевать.
Россия запустила астанинский процесс, но одновременно продолжается и женевский процесс урегулирования. Фактически, это – два конкурирующих формата. Что касается обоих этих форматов, то там на сегодняшний момент не удается выработать какие-либо компромиссы. Так как Асад продолжает пользоваться поддержкой Ирана и России, оппозиция продолжает пользоваться поддержкой Запада и ряда арабских стран (а часть ее – поддержкой Турции), то договориться о чем-то здесь очень сложно.
Оппозиция теперь стала более слабой, чем раньше, но она не исчезла. А Асад усилился, и у него нет желания делиться властью, которую он получил от отца и хотел бы передать следующим поколениям. Поэтому мы и видим нынешний расклад.
В результате война в Сирии будет, скорее всего, продолжаться. Конкуренция больших игроков за влияние к Сирии тоже будет продолжаться. И нынешние заявления главы российского Генштаба – серьезное отражение этой конкуренции. Поэтому я думаю, что к перспективам урегулирования там надо относиться с большой осторожностью», – сказал Алексей Макаркин.
О том, каковы перспективы России в Сирии в плане стоящих перед российской группировкой войск задач, а также в плане взаимодействия с США, с «Полит.ру» поговорил Алексей Макаркин, ведущий эксперт Центра политических технологий. По его мнению, говорить об урегулировании в Сирии следует с большой осторожностью, и по поводу перспектив остаются серьезные вопросы.
«Думаю, с перспективами тут есть достаточно серьезные вопросы. С одной стороны, ИГИЛ как организованная сила, контролирующая значительные территории, в Сирии уже не существует. Под контролем ИГИЛ остались некоторые небольшие населенные части Сирии (если говорить о пустыне, ее можно закрашивать в какой угодно цвет, но от этого ситуация мало изменится). Но это уже совсем не то, что было недавно.
Плюс ИГИЛ понес серьезные потери, территориальные и численные, в Ираке. Что тоже позволяет негативно говорить о его перспективах. ИГИЛ переходит к новой тактике – тактике диверсионной войны. Полностью он не уничтожен, но теперь уже возможны иные методы борьбы с ним. И понятно, что эти методы уже не предусматривают наличия в Сирии значительного количества российских войск.
Что касается всего остального, то есть проблема не только «Нусры» – есть проблема, как отличить «Нусру» от всех остальных. Сейчас Россия исходит из того, что есть «Нусра», которая считается неприемлемой, и есть умеренная оппозиция, с которой надо вести переговоры. Но где проходит грань между ними, большой вопрос.
Несколько лет тому назад в одном из западных СМИ была такая карикатура: американский военный стоит у доски, на которой висят четыре портрета, и говорит: «Наконец-то мы научились различать, чем одна группа в Сирии отличается от другой». А под портретами написано: «ИГИЛ», «Нусра», «Умеренная оппозиция» и «Черт знает кто». И на всех портретах – одна и та же малоприятная физиономия.
То есть отличать и правда очень сложно. Т же самая «Нусра», например, формально уже не существует – у нее уже другое название. Она пыталась пройти ребрендинг. Всего того, что она хотела сделать на этот счет, не получилось – респектабельной организацией она все равно не стала. Но все равно возникла ситуация, когда ее отличие от другой оппозиции, видимо, уменьшилась. И проблема отличения ее от умеренной оппозиции стала еще более сложной.
Так что, с одной стороны, есть «Нусра», которая мимикрирует под «умеренных». С другой стороны, есть Асад, который считает террористами всех, кто против него воюет. Вот вчера сбили самолет; сбили его «умеренные». Но для Асада и его сторонников это – такие же убийцы, как «Нусра» и ИГИЛ. Они различий здесь не делают. Более того, сейчас (а может быть, и раньше тоже) «умеренные» представляют для Асада наибольшую опасность – потому что они получали и получают поддержку со стороны Запада.
Поэтому возникла такая парадоксальная ситуация, что и «Нусра» и Асад с разных сторон подчеркивают близость «Нусры» и умеренных. Хотя они делают это с противоположными целями: «Нусра» – для того, чтобы мимикрировать, Асад – для того, чтобы со всеми продолжать воевать.
Россия запустила астанинский процесс, но одновременно продолжается и женевский процесс урегулирования. Фактически, это – два конкурирующих формата. Что касается обоих этих форматов, то там на сегодняшний момент не удается выработать какие-либо компромиссы.
Так как Асад продолжает пользоваться поддержкой Ирана и России, оппозиция продолжает пользоваться поддержкой Запада и ряда арабских стран (а часть ее – поддержкой Турции), то договориться о чем-то здесь очень сложно.
Оппозиция теперь стала более слабой, чем раньше, но она не исчезла. А Асад усилился, и у него нет желания делиться властью, которую он получил от отца и хотел бы передать следующим поколениям. Поэтому мы и видим нынешний расклад.
В результате война в Сирии будет, скорее всего, продолжаться. Конкуренция больших игроков за влияние к Сирии тоже будет продолжаться. И нынешние заявления главы российского Генштаба – серьезное отражение этой конкуренции. Поэтому я думаю, что к перспективам урегулирования там надо относиться с большой осторожностью», – сказал Алексей Макаркин.
