Европейский университет: объект атаки — лидер рейтинга эффективности

Подвергшийся разнообразным атакам Европейский университет в Санкт-Петербурге — оказался лидером Мониторинга эффективности образовательных учреждений Минобрнауки. Пока, вопреки резолюции президента РФ, атака продолжается, известный специалист в области социологии образования профессор факультета политических наук и социологии ЕУСПб Михаил Соколов проанализировал данные рейтинга. Мы публикуем фрагменты его записки по этому вопросу. См. также полный текст записки.

См. также:

• Солидарность с Европейским: Дехусс, Гребенщиков, Пиотровский, Лурье
• Солидарность с Европейским-2
• Европейский: хроника борьбы
• #расскажиоЕУСПб-1
• #расскажиоЕУСПб-2
• Ситуация с приостановлением образовательной лицензии Европейского Университета в Санкт-Петербурге (ЕУСПБ): официальный релиз ЕУСПб. 12.12.2016
• ЕУСПб возвращается за парту: официальный релиз ЕУСПб. 13.12.2016
• Атака на Европейский университет: механизмы
• Дмитрий Бутрин. Окончательная бумажка
• Борис Грозовский. Рособрпозор
• Борис Долгин. Будущее или смерть
• Сергей Шелин. Волна накроет многих
• Дмитрий Бутрин. Нападение бумажного тигра.
• Илья Утехин

Показатели эффективности Европейского университета в Санкт-Петербурге и место негосударственных исследовательских университетов в национальной системе высшего образования

Введение

Официальная позиция Рособрнадзора в ситуации с приостановкой лицензии Европейского университета в Санкт-Петербурге (ЕУСПб) гласит, что нынешние злоключения вуза лежат на его собственной совести и отражают реальные проблемы в его работе. В этой записке мы проверим обоснованность этого заявления, используя для оценки качества работы ЕУСПб данные Мониторинга эффективности образовательных организаций – официального рейтинга, которым руководствуется Министерство образования и науки (в ведении которого находится Рособрнадзор) при принятии решений о распределении бюджетных средств и реорганизации вузов. Данные о Европейском университете в Санкт-Петербурге приводятся в сравнении с данными крупнейших федеральных университетов, Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ) и Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ), трех ведущих участников всевозможных программ развития исследовательских университетов, Томского государственного университета (ТГУ), Института точной механики и оптики (ИТМО), Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики» (ВШЭ), и еще одного важного негосударственного вуза – Российской экономической школы (РЭШ). В заключительной части представлены некоторые выводы о причинах успешности отдельных негосударственных вузов и о парадоксальной роли, которую Рособрнадзор играет в жизни российского образования.

Данные

С 2012 года Министерство образования и науки (МОН) проводит ежегодные мониторинги эффективности образовательных организаций. В их рамках государственным и негосударственным вузам предлагается представить данные о своей деятельности в предыдущем году по нескольким десяткам показателей. На основании значений этих показателей делается затем вывод об общей эффективности или неэффективности организации, в свою очередь, на основании этого заключения формируется политика МОН по регулированию сферы высшего образования и распределению бюджетных средств, а также реорганизации неуспешных вузов.

На сайте МОН указывается, что в Мониторинге 2016 года приняли участие 830 организаций – 514 государственных и 316 негосударственных вузов (не считая филиалов, по которым статистика собиралась по другому набору показателей). В 2016 году, по данным Росстата, их было, соответственно, 530 и 366. Расхождение в части государственных вузов возникает за счет ведомственных учебных заведений, аффилированных с Минобороны и правоохранительными органами, данные о которых на сайте МОН отсутствуют¹. Статистика для 69 из 830 вузов не приводится, т.к. они находятся в стадии реорганизации или лишились аккредитации в ходе прошлой проверки. Итого, результаты доступны по 761 вузу. В это число входят все крупнейшие и известнейшие светские вузы, например, все федеральные университеты, университеты, входящие в 5/100 и программу национальных исследовательских университетов.

Анкеты мониторинга, методики вычисления целевых показателей, данные, на которых эти показатели рассчитывались, и «сырые» данные по мониторингам последних трех лет свободно доступны на сайте МОН². Мы использовали программные скрипты для автоматизации скачивания (разработаны Н.Е.Шалаевым), однако, в дальнейшем, данные по избранным вузам перепроверялись вручную.

Результаты

Первым, что бросается в глаза – соседство в первых строках хорошо известных крупнейших государственных вузов, входящих в программу 5/100 и иные государственные программы массированной поддержки лидеров российского высшего образования, и гораздо менее крупных частных вузов. Частные вузы занимают 14 из 40 высших позиций, причем на лидирующие позиции выходят именно частные вузы, как на уровне целевых (первые места по всем четырем целевым показателям занимают именно частные университеты), так и на уровне остальных показателей (см. далее).

Год от года происходят изменения, тем не менее, положение вузов в мониторингах разных лет достаточно стабильно. Так, Европейский университет в Санкт-Петербурге занимал 3-е место по научно-исследовательской деятельности в 2014 г. (из 959 вузов), 4-е ─ в 2015 г. (из 712) и 1-е ─ в 2016 г. (из 761).

Таблица 2Аотображает особенности положения разных категорий исследовательских университетов: преимущественно гуманитарные и социально-научные ВШЭ и ЕУСПб отстают от классических университетов по числу цитирований за последние пять лет в международных журналах (следствие более низкой интернационализации социальных наук и общих более низких уровней цитирования в них; положение РЭШ, специализирующейся на математизированной экономике, несколько лучше), но дают сопоставимые показатели по публикациям и цитированиям внутри России. Лидирующие негосударственные вузы значительно превосходят государственные по доходам от приносящей доход деятельности и выигранным грантам (это хорошо понятно в свете необходимости добывать финансирование в отсутствие бюджетных средств) и гарантируют своим профессорам гораздо более высокий уровень жизни. В целом, показатели отражают превосходящую по всем этим измерениям средний российский вуз группу университетов.

Анализ

При изучении представленных таблиц возникают два вопроса. Во-первых, как получилось, что негосударственным вузам, за которыми не стоят многолетняя (иногда, многовековая) история, сложившаяся репутация и финансирование в рамках программ государственной поддержки исследовательских университетов, удалось по многим параметрам сравняться с лучшими государственными вузами, у которых все это есть? Во-вторых, как получилось, что организации, которые по выбранным самим Министерством критериям должны считаться «историями успеха», оказываются записанными в список «проблемных» вузов? Мы увидим, что ответы на эти вопросы во многом взаимосвязаны – в том, что один и тот же университет в одно и то же время ощущает на себе и раздающую почести, и карающую руку министерства – есть ярко выраженная закономерность.

Негосударственные вузы занимают специфическую нишу в экологии российского высшего образования. Они развертываются там, где государственные вузы по какой-то причине не могут закрепиться – работают со студенческой аудиторией, которую госвузы не умеют или не хотят принять, привлекают преподавателей, чьи повышенные запросы нормальный госвуз не способен удовлетворить, специализируются на источниках финансирования, с которым госвуз не знает как и не стремится работать. Они возникли по краям монолита унаследованной от СССР системы высшего образования. Как правило, они характеризуются при этом очень узкой специализацией. Значительная их часть находится, так сказать, с нижнего края государственного монолита. Такие вузы, как правило, не устанавливают высоких входных барьеров для абитуриентов, не сильно обеспокоены вопросами качества образования и репутации выдаваемых ими дипломами. Однако наравне с частными вузами, отвечающими потребностям клиентуры, заинтересованной в «корочках» экономистов и юристов, есть и другие, которые удовлетворяют спрос совершенного иного свойства. Они могут иметь дело с желающими получить религиозное образование (ниша, которую государственные вузы в светском государстве занять не могут), или специализироваться на рекрутировании иностранных студентов (отсюда безусловное доминирование частных вузов в рейтинге международной деятельности, который здесь не анализируется). И, наконец, они способны с гораздо большим успехом удовлетворить запросы преподавателей-исследователей или академических предпринимателей, способных привлекать внешние средства.

Преимуществами частного вуза с точки зрения этих последних групп являются:

• возможность нести низкую преподавательскую нагрузку и возможность концентрироваться на преподавании тщательно отобранной аудитории уровня не ниже магистратуры – по сути, уже младшим коллегам. Даже в случае с лидирующим госвузами, такими, как ВШЭ, мы видим гораздо больше преподавательских часов, что неизбежно оставляет гораздо меньше времени на исследования. Кроме того, большие потоки бакалавров диктуют свою кадровую политику – иногда приходится брать не самого блестящего кандидата, а дисциплинированного и готового «заткнуть дыры» в учебном плане. Все это вместе снижает средние показатели даже несмотря на преимущество в ресурсах;
• гибкая и эффективная поддерживающая структура, способная работать с разными источниками финансирования (бухгалтерии в государственных университетах умеют работать преимущественно со стандартными государственными трансферам; проведение через них даже государственного исследовательского гранта часто превращается в настоящее испытание);
• большая свобода администрации в переговорах по зарплате, что позволяет привлекать особо ценных преподавателей на особых условиях;
• до недавнего времени – менее интенсивное регулирование со стороны контролирующих государственных органов. Поскольку частные вузы не тратили бюджетные средства, контролирующие органы уделяли им несколько меньше внимания в том, что касалось, например, ведения всевозможной учебной документации. Поскольку ведение этой документации требует или найма специальных сотрудников (что подразумевает сокращение расходов на другие статьи), или дополнительной нагрузки на преподавателя (сопоставимой с собственно учебной), возможность избежать ее означает появление средств, которые могут быть обращены на другие цели.

Как иллюстрацию отдачи, которую могут принести все эти преимущества, можно сравнить показатели публикационной активности ЕУСПб и РЭШ с таковыми у ВШЭ – близкого по профилю вуза. ВШЭ добилась почти невероятных результатов и в последние годы сделала особенно большой рывок вперед³, однако по показателям внебюджетного финансирования по публикациям в пересчете на преподавателя она некоторым образом отстает от ЕУСПб РЭШ. По-видимому, причиной тому являются объективные пределы, которые предполагает институциональная среда государственного вуза. И самым важным элементом этой институциональной среды являются инструменты контроля, воплощенные в Рособрнадзоре. Это возвращает нас ко второму из поставленных выше вопросов – как вуз, который занимает первые строчки в общенациональном зачете, может обнаружить себя в списке «проблемных»?

В реальности противоречие здесь мнимое. Министерство предстает перед российским университетом конгломератом подразделений, которые предъявляют к нему слабо согласующиеся или просто конфликтующие друг с другом требования. Одно подразделение – предположительно, более важное и отвечающее за определение генеральной стратегии развития российского высшего образования – ориентирует вузы на финансовую оптимизацию, экономическую автономию и высокую исследовательскую производительность. Другое – в этой роли как раз выступает Рособрнадзор – требует соблюдения правил, которые как будто гарантируют, что университет не деградирует слишком явно и вопиюще. Каждое из них при этом наказывает университеты за то, что они послушались другое. Первое подразделение хочет, чтобы университеты платили преподавателям высокие зарплаты, а второе вынуждает их заводить армии методистов и прочих специалистов по ведению документации. При этом, поскольку фонда заработной платы вуза является относительно постоянной величиной в этом уравнении - каждый новый методист означает сокращение преподавательских зарплат. Первое подразделение хочет, чтобы преподавание и исследования велись на современном уровне знания и радуется, увидев обширные информационные ресурсы библиотеки. Второе подразделение требует закупки стандартных учебников в ничем не оправданных количествах, а также обзаведения спортзалом даже в тех вузах, где он по определению не нужен. Поскольку, опять же, сумма средств на инфраструктуру представляет собой постоянную величину, выполнение ожиданий одной инстанции означает провал в глазах другой. Наконец, ценой высоких публикационных показателей (которой очень хочет первая инстанция) являются неприятности с выполнением аттестационных требований второй. Основным фактором высокой заметности вуза является активная кадровая политика; университет должен привлекать активно публикующихся ученых, причем, по возможности, до того, как они напишут свои самые известные работы. Это означает ставку на сравнительно молодых людей и возможность предложить им лучшие условия, чем конкуренты – например, доцентство в отсутствие ученой степени или профессорство – в отсутствие докторской.

Этот список может быть продолжен, но основная закономерность может быть уже видна: наиболее успешными в рейтинге Министерства вузы оказывались потому, что предпринимали шаги в области кадровой политики, закупок и ведения документооборота, которые позволяли заподозрить их в злостном пренебрежении требованиями Рособрнадзора.

Пресс-конференция 31 января 2017 по аналитической записке. Михаил Пиотровский (председатель Попечительского совета ЕУСПб), Олег Хархордин (ректор ЕУСПб), Шломо Вебер (ректор РЭШ)

Примечания