Сообщения о падении экспорта Белоруссии в Россию на $900 млн. за первые два месяца текущего года не должны никого удивлять. Руководство соседнего государства еще в декабре прошлого года приняло все меры, чтобы снизить поставки товаров своих производителей российским потребителям. Это звучит достаточно странно, так как Россия является самым крупным рынком сбыта для белорусских товаров, но факт остается фактом – ввоз белорусских товаров сильно уменьшился, хотя Белоруссия и является членом межгосударственного союза, в рамках которого товары и услуги передвигаются без таможенных и административных барьеров.
Конечно, с одной стороны, на сокращение продаж белорусских товаров могло повлиять падение доходов российских покупателей, и в этом смысле они ничем не отличаются от товаров, произведенных в других странах, продажи которых тоже упали. В тоже время, надо отметить, что белорусская сторона сама сделала все возможное, чтобы ограничить экспорт своей продукции на российский рынок. И, надо признать, ей это удалось.
Дело в том, что в конце прошлого года, напуганный стремительной девальвацией рубля, президент Белоруссии Александр Лукашенко потребовал от белорусских компаний заключать контракты с российскими покупателями только в твердой валюте – долларах и евро. Раньше, до девальвации, в этом не было большой необходимости, так как рублевую выручку от реализации белорусских товаров можно было при необходимости спокойно конвертировать в эти валюты по приемлемому курсу на российском валютном рынке. Но после девальвации рубля валютный эквивалент рублевого дохода сильно уменьшился, что и вызвало соответствующую реакцию Президента Белоруссии.
На первый взгляд, решение белорусской стороны выглядело вполне обоснованным – оно защищало от обесценения доходы своих производителей. Кроме того, поскольку практически все энергоресурсы Белоруссия импортирует из России и платит за них твердой валютой, то вполне логичным было хоть как-то удержать валютные доходы в объеме, необходимом для оплаты энергетического импорта. Однако эти решения оказались не так хорошо обоснованными, как это тогда казалось.
Начнем с того, что хотя импорт российских энергоресурсов действительно надо оплачивать твердой валютной, однако цены на эти ресурсы на мировом рынке сильно снизились. Поэтому настоятельной потребности в поддержании такого же объема валютной выручки у Белоруссии уже не было – нефть и газ теперь обходятся ей гораздо дешевле, чем еще год тому назад. Соответственно, и фиксировать стоимость своего экспорта в Россию в твердой валюте сильной необходимости не было.
Однако это еще не все. Фиксируя цены своих товаров в валюте, белорусская сторона фактически поставила их вровень с товарами из других стран, которые тоже оплачиваются валютой. Но, увы, белорусские товары не являются чем-то уникальным ни по качеству, ни по степени удовлетворения спроса потребителей, поэтому их достаточно легко заместить аналогами или вовсе отказаться от их потребления. Если раньше этого не происходило и они удерживали за собой достаточно большой сегмент российского рынка, то только за счет более низких цен, чем у других иностранных конкурентов. Однако потребовав заключать контракты в валюте, белорусское руководство лишило свои компании необходимой гибкости в определении цен на свою продукцию и само вытеснило их с российского рынка, хотя как раз в ноябре-декабре прошлого года был самый удачный момент для захвата его большей доли.
Можно было бы предположить, что глядя на цифры сокращения экспорта в Россию, белорусское руководство оценит размер потерь, которые оно собственными руками нанесло своей экономике: падение экспорта в Россию продолжается – так, за январь-март оно составило уже $1,5 млрд., и это, скорее всего, не предел.
Подобного рода политику еще можно было бы как-то объяснить, если бы падение экспорта в РФ было компенсировано ростом экспорта в другие страны. Но, к сожалению, экспорт белорусских товаров сократился по всем направлениям, что и привело, кстати, к его падению на 31% в январе-марте 2015 года по сравнению с январем-мартом 2014 года. В том числе, экспорт в страны ЕС сократился на 23%, в другие страны СНГ – на 42%, в Россию – на 41%.
Осознав ошибку, можно было бы отменить решение, сняв требования к контрактам на поставку товаров в Россию, т.е. попытаться если и не увеличить, то хотя бы сохранить за собой прежнюю долю рынка. Однако этого пока не происходит, и белорусский президент продолжает упорствовать в своем заблуждении.
Упорство проявляется в том, что Беларусь собирается диверсифицировать свой экспорт и довести объем белорусских товаров, идущих в Китай, Индию, Индонезию, страны Северной Африки, Латинской Америки до $5 млрд. Хотя весь белорусский экспорт прошлого года составил $36 млрд., из которых $15 млрд. пришлось на Россию. А заблуждение заключается в том, что белорусские товары на этих рынках ждут с распростертыми объятиями и готовы платить за них твердой конвертируемой валютой по высоким мировым ценам, да еще и авансом.
