В самом начале апреля в Москве прошла не нашедшая никакого отражения в медиапространстве конференция «Хлор и хлорпродукты 2015». С одной стороны, о таких узкоотраслевых событиях, как правило, пишут только профильные журналы, в России, например, есть издание «Химия и бизнес». С другой стороны, проблемы хлорной подотрасли настолько характерны для отечественной промышленности, что на них стоит обратить внимание.
Для начала стоит отметить позитив: санкции и экономические проблемы не сказались на составе участников конференции. В Москву приехали представители крупнейших химических концернов не только из Японии, Китая, но также из Европы и США — стран, которые ввели против России санкции. Всего в конференции приняли участие 90 человек.
Некоторые доклады представляли большой интерес для инженеров химических предприятий, которые составляли более половины всех участников. Технология электролиза с нулевым зазором, новые арматуры, последние разработки в области безопасности перевозки хлора, который столетие назад применялся в качестве химического оружия, все это, безусловно, важная информация, от нее зависит, в том числе экологическая обстановка в российских городах, но малопонятная человеку хотя бы без профильного высшего образования.
Другое дело — доступное всем описание проблем. Как и всякое направление «реального сектора экономики», существование хлорной подотрасли, на первый взгляд, незаметно. В России осталось семь более или менее крупных предприятий, рынок оценивается примерно в 2 миллиарда долларов, это немного даже по российским меркам и составляет менее 2% от мирового выпуска.
Именно предприятия хлорной подотрасли выпускают: поливинилхлорид (ПВХ), из которого можно сделать и изоляцию для проводов, и современные водопроводные трубы; трихлорэтилен, который используется в медицине и для обезжиривания металлических поверхностей; хлорметан, который является сырьем для силиконовых полимеров; эпихлоргидрин, из которого производится эпоксидная смола и многие другие вещества.
В теории, все можно закупать за границей, но два главных компонента для работы хлорной подотрасли, нефтепродукты и электричество, производятся и в России, а значит, казалось бы, предприятия мирового уровня можно построить и здесь. Этого, однако, не происходит.
Более того, даже во время бурного экономического роста 2000-х годов хлорная промышленность, хоть и наращивала выпуск, но, фактически, деградировала: в России прекратилось производство сложной продукции, в то время как выпуск того же ПВХ сохранился. В докладе заместителя генерального директора по научно-технической работе столичного НИИЦ «Синтез» Марка Флида о ситуации в области промышленного хлорорганического синтеза в России указывается, что в 2000 году 12 действующих предприятий выпускали 29 наименований основной продукции, а в 2015 году оставшиеся семь предприятий производят всего 4 основных продукта и еще 6 позиций в малых количествах. Производство таких ключевых для промышленности продуктов, как эпихлоргидрин, перхлорэтилен, хлорбензол прекращено полностью. Производство технологически сложных продуктов было прекращали не только ликвидированные предприятиях, но и вполне успешные компании, поскольку оно было нерентабельно в существующих макроэкономических условиях.
Причем проекты по развитию производства в России вполне себе были. Группа «Никохим» подготовила проект создания в Волгограде современного нефтехимического комплекса, который мог бы работать практически на любом углеводородном сырье: прямогонном бензине, дизельном топливе или попутном газе. Требовалась поставка до двух миллионов тонн углеводородного сырья — но никто не согласился продавать сырье в России по цене, которая задавалась заранее определенной формулой. Оказалось, что всем выгоднее продавать нефтепродукты за границу, получая за это валюту, а химическая промышленность стагнирует, оставаясь без доступа к сырью.
На поддержку государства рассчитывать и правда не приходится. Химическая, в том числе и хлорная, промышленность находится в двояком положении. С одной стороны, она неразрывна связана с нефтью и газом, за которое в федеральном правительстве отвечает Министерство энергетики. С другой стороны, для индустрии есть специальное ведомство — Министерство промышленности и торговли, в котором образован Департамент химико-технологического и лесопромышленного комплекса. В этом департаменте есть пять отделов, один из которых отвечает за химическую промышленность. Таким образом, получается, что целой отраслью с оборотом в сотню миллиардов долларов занимаются в федеральном правительстве всего несколько человек.
Со второй главной проблемой хлорной промышленности сталкиваются, в принципе, почти все отечественные предприятия: в России, несмотря на «дешевые» атомные и гидроэлектростанции, очень дорогие электричество. За 2008-2013 гг цены на электроэнергию для промышленности выросли в 2,7 раза, стоимость газа для потребителей выросла в 2,6 раза.
При этом закон позволяет предприятиям использовать для себя только относительно небольшие собственные генерирующие мощности — до 25 МВт, этого недостаточно для энергозатратной химической, в том числе и хлорной промышленности. Все, что свыше, необходимо продавать сетевым компаниям и потом закупать свою же энергию по высокой оптовой цене. Запрещена также практика, которая часто используется на Западе: строится одна мощная станция для нескольких предприятий — по российскому праву станция по себестоимости может поставлять энергию только одной компании, все остальные обязаны получать ее через сетевые компании.
Таким образом, хлорная промышленность стагнирует, несмотря на то что, на первый взгляд, в России есть все условия для обеспечения ее роста. Сложилась анекдотическая ситуация: нефтехимическая промышленность Сингапура, крошечного островного государства, производит больше, чем вся соответствующая отрасль в России. Причем больше не только в стоимостном, но и в натуральном выражении.
