Посленовогоднее интервью с японистом, доктором исторических наук, профессором РГГУ, сотрудником кафедры истории и филологии Дальнего Востока Института восточных культур и античности РГГУ, лауреатом премии «Просветитель» 2012 г. за книгу «Император Мэйдзи и его Япония» Александром Мещеряковым.
Александр Николаевич, завершился 2014 год, скажите, чем для вас лично он ознаменовался, какими научными успехами вы гордитесь?
Год для меня был удачным: у меня вышли три книжки. Одна научная - «Terra Nipponica: среда обитания и среда воображения». В ней я рассуждаю и прослеживаю, как менялись представления японцев по отношению к природе и по отношению к своей среде обитания. На вопрос «Какая ваша самая лучшая книжка»? правильный ответ: «Та, которая я пишу» либо «Та, которая только что вышла», потому что ты еще весь в этом материале и тебе кажется, что ты написал хорошо.
На данный момент, мне тоже кажется, что «Terra Nipponica: среда обитания и среда воображения» – самая лучшая моя книжка. Еще у меня в издательстве «Гиперион» вышло два романа. Один называется «Шунь и Шунечка», второй – «Нездешний человек». Я считаю, что эта художественно-литературная деятельность для меня страшно важна, служит подспорьем научной деятельности, а научная – подспорьем литературной. В романах рассказывается не столько о Японии, сколько о современной российской жизни, но в «Шуне и Шунечка» часть действия происходит в Японии тоже.
Михаил Ломосонов, ссылаясь на Карла Великого говорил, что на итальянском языке надо говорить с женщиной, на французском – с друзьями, а на японском – с кем или о чем?
Михайло Ломоносов: «...Карл Пятый, римский император, говорил, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятелями, итальянским с женским полом говорить прилично. Но есть ли бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверьх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков».
На японском языке я стал бы говорить о семейных отношениях. О соблюдении долга, о верности, вся эта тематика в японской культуре очень хорошо разработана, может быть, лучше, чем в европейских культурах. Но, разумеется, каждый язык – самодостаточное образование, поэтому, вообще говоря, на японском можно говорить на любую тему.
Японский язык очень богатый, реально богатый. Носители языка часто думают: «Мой язык – самый богатый». Так думают, потому что родным языком ты владеешь лучше всего. Но есть и какие-то объективные показатели. В японском языке очень развита синонимия. Лексика японского языка составлена как бы из двух корней: это чисто японские слова и заимствованные китайские слова, которые, конечно, произносятся на японский лад. И поэтому получается, что для каждой вещи, для каждого явления есть, по крайней мере, два слова, а на самом деле – намного больше. Лингвистами проводятся такие исследования: какое количество слов покрывает 80% любого текста. Так вот, это значение для японского языка намного выше, чем в европейских. Можно говорить о том, что европейские языки как бы «экономнее», но по богатству, по синонимии японский язык, пожалуй, превосходит европейские языки.
А как японцы поступают с заимствованными словами? Вы знаете, что есть разные подходы «Заимствуем всё» или «Сочиняем из своих корней».
В разные периоды истории было по-разному. В середине XIX века, когда началась европеизация и вестернизация Японии, японцы придумали свои слова для обозначения тех вещей или явлений, которых у них не было. Калькировали европейские с помощью набора иероглифов. Но оказалось, что это довольно трудный путь, и в настоящее время много иностранных слов просто транслитерируется. Но нужно иметь в виду следующее обстоятельство – люди моего возраста говорят, что молодежь языка не знает, употребляет какие-то новейшие слова, словечки, будто родного языка не хватает.
Это явление заимствования – в основном, из английского языка – присутствует, но надо иметь в виду, что процент заимствованных слов меняется мало. Т.е., получается такая картина: модные словечки приходят и уходят, и процент заимствованных слов в общем массиве лексики, которая употребляются в данный момент, он более-менее постоянен.
А есть ли какое-то отличие, как японцы празднуют Новый Год, или у них все стало по-европейски?
Новый Год в Японии справляли давно, раньше, чем в России, в начале весны. И только в середине второй половины XIX века, когда перешли на григорианский календарь, Новый год стал приходиться на первое января. Что довольно абсурдно для всей символики, которая традиционно связана с Новым годом, с началом весны. Когда первой должна зацветать слива, потом – сакура.
Но 1 января ничего из этого не цветет. Поэтому, когда читаешь старые стихи «…вот начало Нового года, зацвела слива…» и выглядываешь 1 января на улицу, там ничего такого не видно. Но, тем не менее, это, конечно, праздник обновления, праздник, связанный с плодородием, потому что первоначальная символика связана с весной.
Что кушают? Селедочную икру, как символ плодородия. Второе обязательное блюдо – рисовые лепешки моти, они круглые, символизируют Солнце. Настала весна, вся природа пошла в рост. И еще положено 1 января совершать паломничество в храм, это соблюдают очень многие. И 1 января, рано-рано утром, когда еще не рассвело, начинается служба, и люди идут в храм.
Получается, они всю ночь не спят, а потом в храм едут?
По-разному. На самом деле, в Японии такого не принято – сидеть всю ночь, как у нас. Поэтому многие люди ложится спать, просто просыпаются рано-рано утром и идут в храм.
А что дарят друг другу? Есть какие-то различия? Что принято дарить?
Дарят всяческие вещи, на которых есть символика, связанная либо с сосной (эквивалент нашей елки для японцев, вечно зеленое растение, «обеспечивающее» продление жизни). Такую же роль выполняют изображения журавлей, ведь журавль – это «транспортное средство» для даосских бессмертных. Черепаха – живет долго, это символ долголетия и мудрости, и первый иероглиф появился на панцире черепахи. Если говорить в целом, то новогодняя символика связана с продлением жизни.
Дед Мороз и Снегурочка у японцев есть?
Нет. У нынешних японцев есть европейский Санта Клаус, и 24-е декабря отмечено западной образностью, но это, все-таки, скорее повод повеселиться, сходить в магазин на новогодние распродажи, и особой символической нагрузки не имеет.
Какие у вас планы на наступивший год, что вы пишете, над чем работаете, собираетесь ли поехать в Японию?
В Японию поехать планов нет, но точно поеду на дачу, я там провожу всё лето, кое-что выращиваю, собираю грибы и одновременно работаю. Больших вещей я сейчас не пишу. Я вам рассказал про три книжки, это мой личный «рекорд Гиннеса», они вышли на одной неделе. Я пишу разные статьи, потом соберусь с мыслями и примусь за что-нибудь большое.
А как у вас вообще рождается замысел книги? Как родился замысел этой книги?
Замыслы обычно появляются из недоумения. Ты вдруг обращаешь внимание на что-то, что тебе кажется странным, и начинаешь в эту сторону думать. Замысел книги про японскую природу был обусловлен, вызван таким «детским» вопросом. Происходят странные вещи: японцы живут на своих островах, территория – если посмотреть исторически – не менялась или почти не менялась, а они про эту природу все время думают разное. В древности думали одно, в Средневековье – другое, в новое и Новейшее время – третье. И хочется понять, почему и как это происходит. Я попытался разрешить свои недоумения. Следует при этом помнить, что самые наивные вопросы – они самые трудные. И, чтобы ответить на эти вопросы, приходится писать книжку.
Есть ли какой-то традиционный тост, который японцы говорят во время новогоднего застолья?
Пожалуй, нет. В Японии нет тостовой культуры. Они просто говорят «кампай» – «пьем до дна». Этот тост первый, он же и последний. А дальше пьют «кто в лес, кто по дрова», но на количестве выпитого это как-то не сказывается. Многие у нас думают, что японцы выпивают мало – ничего подобного! Выпивают они довольно много. Просто они водки не пьют, крепких напитков не пьют, а напитков вроде пива или сакэ или вина употребляют вполне в таких количествах, которые могут вызвать опьянение и у русского человека.
Спасибо за интервью.
