Референдум в Шотландии (третий политический референдум за последние 35 лет) уже стал историей. Шотландия не стала независимой, но последствия у референдума будут. Пока еще недостаточно просчитываемые. Дальнейшее – это попытка осмыслить общеевропейский процесс регионализации. Как это происходит сейчас и каковы перспективы.
Почему Шотландия не могла выиграть
Предыстория референдума 18 сентября начинается с первых же выборов в Парламент Шотландии в 1999 году. Уже тогда будущий премьер Алек Сэлмонд будоражил всех несбыточной идеей о независимости. Никто в это не верил, да и сам Сэлмонд никакой особой роли еще не играл. SNP (Шотландская Национальная партия) получила по итогам тех выборов всего 35 мест из 129, и об идеях Сэлмонда никто особо не вспоминал.
На выборах 2003 года SNP выступила еще скромнее (27 мест, на 8 меньше), и о предложении Сэлмонда вспоминали только как о чудачестве. Даже его сторонники. Однако в 2007 случилось чудо. Вопреки прогнозам и предвыборным опросам SNP неожиданно оказалась на первом месте, в последний момент, опередив лейбористов всего на один мандат (47 и 46 соответственно). Сэлмонд сразу же заявил, что никакого референдума не будет, так как «большинства в парламенте у SNP» нет и… стал премьер-министром. Большинства в парламенте не имея.
Следует оговориться, что для Британии это нормальная практика, когда премьером становится не лидер коалиции, обладающей абсолютным большинством в парламенте, а лидер крупнейшей партии. Вообще нынешнее правительство Соединенного королевства, состоящее из Консерваторов и Либерал-демократов, это первое коалиционное правительство со времен Второй Мировой войны, когда премьером был Уинстон Черчилль.
Все четыре года первого правительства Сэлмонда тема независимости Шотландии практически не затрагивалась. SNP «радовалась моменту», а о перспективах речь не шла. Тема всплыла (как обычно) под следующие выборы в Парламент Шотландии в 2011 году. Избиратель очень позитивно отнесся к правлению SNP, и Сэлмонд решил «повысить градус общественной дискуссии», обещав «референдум в случае завоевания абсолютного большинства». Абсолютное большинство было получено (69 мест). Притом, что SNP набрала «всего» 44% голосов по пропорциональной системе (цифра полностью совпадает с результатами референдума).
Шотландская электоральная система позволяет при 44% голосов получить 54% мандатов за счет голосования в одномандатных округах. И еще один момент, на который следует обратить внимание. В Глазго (экономическом центре Шотландии) SNP показала худший результат среди всех регионов – меньше 40%. Причем эта закономерность имела место на всех выборах.
Пришло время исполнять обещание в вопросе референдума о независимости, но Сэлмонд не торопился. По всей видимости, он чувствовал, что время не пришло, и пытался как можно дольше «напрягать ситуацию», держать многозначительную «театральную паузу». Он все время касался темы, но говорил о референдуме неконкретно, отлагательно, пытаясь оттянуть принятие решения на потом.
Премьера Кэмерона «подвешенная» ситуация не устраивала, и в Вестминстере решили сыграть на опережение. Для этого не нужно было никаких «сверхзнаний» и «сверхуверенности». Достаточно было посмотреть на результаты исследований, которые сообщали конкретные вещи:
- количество сторонников независимости резко возрастает среди нового поколения. Если брать 20-летних и 60-летних, то почти в 3 раза – около 25% и около 70%;
- это означает, что влияние «партии общей судьбы» ослабевает, и еще одна удачная каденция Сэлмонда может оказаться решающей при голосовании за независимость;
- т.о. референдум лучше проводить немедленно, до следующих выборов в Шотландии;
- т.е. Сэлмонда надо «спровоцировать», выступив с идеей проведения референдума и поставив вопрос «или-или».
Именно так Кэмерон и поступил, фактически «вызвав» Сэлмонда на политическую дуэль, и шотландский премьер не счел возможным отказаться. Отказываться в таких ситуациях, по-видимому, вообще нельзя. Могут неправильно понять. Даже сторонники. Сэлмонду ничего не осталось, как согласиться. Согласиться с ускоренным сроком, согласиться с тем, что идея не его и с тем, что общественное мнение не удалось подготовить.
15 октября 2012 года в Эдинбурге стороны заключили соглашение о принципах проведения референдума и определили его дату. Кэмерону удалось добиться того, что в итоговом варианте остался только один вопрос: «должна ли Шотландия быть независимым государством». И никаких подвариантов, которые предлагал Сэлмонд. Подварианты могли стать основой для некоего промежуточного статуса и переговоров о переходном периоде, но Кэмерон был категорически против, настаивая на полной определенности.
Сэлмонду удалось добиться только одного. В соглашении говорилось, что референдум пройдет по законам Шотландии. За счет этого возрастной порог был снижен до 16 лет, однако решающего значения это иметь не могло.
Опросы, проведенные после Эдинбургского соглашения, давали вполне однозначную картину. Не более трети из определившихся избирателей собирались голосовать за независимость. Кэмерон и Вестминстер смогли переиграть Сэлмонда именно там, где они сильнее всего. В политических комбинациях.
Перед Сэлмондом стала вполне конкретная задача. Либо он немедленно повышает градус политической борьбы и проводит остающееся время «в открытом конфликте» с Лондоном. Либо спокойно занимается своим делом, оставляя референдум на самый последний момент.
Сэлмонд выбрал второй вариант, но его не хватило для победы. Не могло хватить, потому что силы сторон с самого начала были неравными. Неравными они оказались и в процессе избирательной кампании.
1. В Шотландии (в отличие от Каталонии или Страны Басков) нет жестко сформировавшегося разлома на сторонников и противников независимости. Поэтому Сэлмонд и хотел оставить «варианты» в вопросе для референдума.
2. Ему было очень важно «сесть на волну» или ее «создать». «Сесть на волну» Сэлмонду не удалось, создать волну тоже. Для того чтобы «создать волну» тайным и явным сторонникам независимости Шотландии необходимо было создать что-то вроде «Интернационала в поддержку независимости Шотландии». В Европе не секрет, что на первом этапе Сэлмонду помогали различные германские структуры. Как государственные, так и негосударственные. Однако уже к середине 2013 года ситуация изменилась. Изменилась и власть в Германии, и ее приоритеты. Изменилось и международное положение.
3. Кризис в Украине дал четкий сигнал Западу: «держать и не пущать». Не хватало только устроить проблемы у себя дома, можно сказать в центре «атлантического мировоззрения». В борьбу против независимости Шотландии включились все. От президента США до глав Евросоюза и НАТО. Хотя совершенно непонятно какое к ним это имело отношение.
К борьбе против «всемирной коалиции» Сэлмонд был очевидно не готов. У него никаких международных «групп поддержки» не было, и с какого-то момента все двигалось только в заданном направлении. Казалось, все смирились с результатом и потеряли интерес к происходящему. Борьбу продолжали только Сэлмонд и относительно узкая группа его сторонников. Да и то, скорее по инерции.
Почему 18-го сентября все только началось
Именно при таком раскладе состоялись первые теледебаты (5 августа), но они прошли почти незамеченными, и на рейтинги влияния не оказали. Только второй тур дебатов, 25-го августа, «расшевелил» шотландцев. В первую очередь это произошло после того, как Сэлмонд поднял градус эмоций. В Шотландии многие считают, что шотландский премьер умышленно избегал конфронтации, чтобы не испортить отношения между Эдинбургом и Вестминстером. Туда же относят и его эмоциональное заявление об отставке, последовавшее сразу же за неудачей на референдуме. Все это сводится к сообщению: «я виноват, я ухожу». Отчасти, наверное, это действительно так. Но, следует учитывать, что это вообще свойственно для западной и особенно для британской политики.
Смысл здесь в том, что концентрироваться нужно не на проблемах или неудачах, а на позитиве. Не на личностях, а на принципах, не на прошлом, а на будущем. Вне зависимости от результатов референдума, эпоха Сэлмонда закончилась бы. А, значит, это испытание надо было преодолеть спокойно и с достоинством. Сэлмонд вообще не хотел конфронтации с Лондоном, понимая, что в этом никакого смысла нет, и старался не поднимать без надобности «градус политической борьбы».
«Градус» сыграл определенную роль, но на стороне противников независимости. Массовый десант «мировых политиков» некоторым образом испугал вполне миролюбивого шотландского избирателя. Их столько пугали, апокалиптическими сценариями, что некоторые из них, оставшись один на один с бюллетенем, проголосовали «против». На всякий случай, «как бы чего не вышло».
Сэлмонд проиграл, но проиграл достойно. Теперь пусть «другие делают лучше». Вообще референдум в Шотландии в этом отношении – это очень хороший пример. Хотя бы поэтому, он обязательно будет иметь продолжение.
Уже имеет. И не одно. Массовое участие западных VIP-персон в агитации «против» показывает истинные намерения и степень озабоченности ЕС, НАТО, США и других. Коллективный визит в Шотландию руководителей всех трех основных британских партий (хотя они не шотландцы, и правила говорят о том, что они не должны были участвовать в агитации) позволяет на этот вопрос ответить. Им не интересна Шотландия, также как и все остальные регионы, владения и лимитрофы. Главное для них – это собственный комфорт при исполнении обязанностей плюс позиция страны. Которая, конечно, ослабевает при уходе той или иной части. Британия об этом хорошо информирована, начиная со времен распада колониальной империи.
Шотландия (а это повторим самый «цивилизованный» образец») показала, как это может дальше происходить. А дальше будет серьезнее. В Испании нет того политического опыта, зато есть совсем другие рейтинги у сторонников независимости в Каталонии, Стране Басков и на Канарских о-вах. Может случиться так, что «мало не покажется», а у ЕС и других VIP-персон никаких «волшебных средств» нет. «Держать и не пущать», конечно, будут. Но могут и не справится. Тогда придется искать «волшебные слова». Но пример уже есть, а ситуация пришла в движение.
Еще одно значение итогов референдума в том, что он изменил соотношение политических сил в Шотландии. Опрос, проведенный, исследовательским агентством Survation по заказу Mail on Sunday на следующий день после референдума дает четкую информацию о том, что несколько месяцев перед референдумом не прошли бесследно. Впереди серьезная переоценка ценностей.
Рейтинг SNP достиг отметки в 49% (и это после неудачного референдума), рейтинг лейбористов держится на достаточно высоком уровне 32%, рейтинг консерваторов упал до 13%, а у либерал-демократов (ЛД) полностью обвалился. Чтобы понять, что это означает необходимо отметить, что еще в 2007 году ЛД на равных конкурировали с SNP в Хайленде. А это самая «шотландская» из провинций Шотландии.
Подобная ситуация кажется противоречивой и требует определенных пояснений. Предположим, что шотландский избиратель вовсе не голосовал против независимости, а курс SNP (по крайней мере, на большую самостоятельность от Вестминстера) поддерживает.
Та часть избирателей, которая голосовала против, голосовала не столько против самой независимости, сколько за продолжение союза с Англией. А это несколько разные вещи. Уже отмечалось, что между сторонниками и противниками нет принципиального конфликта. Таким образом, они просто дали Англии, Лондону, Вестминстеру еще один шанс. Шанс договориться, шанс найти новый общий язык. Как говорят в Соединенном Королевстве «продолжить деволюцию». Если бы выборы в Парламент Шотландии прошли в «ближайшее воскресенье», то SNP получила бы не 69 мандатов, а под 80. А там уже рядом и конституционное большинство.
Конечно, до выборов 2015 года все еще может измениться. Уйдет Сэлмонд, у партии будет новый лидер. Вполне возможно, что это будет гораздо более радикальная и непреклонная Никола Старджон. И это не единственная плохая новость для Вестминстера, которая есть в опросе Survation.
Судя по опросу в день референдума, против независимости проголосовало более 70% тех, кому за 60, и менее 30 тех, кому еще нет 20. Survation подтверждает эти различия. За SNP собирается голосовать 60% тех, кому меньше 35 и только 35% тех, кому больше 65. И, наоборот, у консерваторов эти показатели 8 и 25% соответственно. Таким образом, электорат SNP с каждым годом естественным образом растет, консерваторов - сокращается. В подобной ситуации вопрос о независимости встанет еще раз и встанет сам собой. Количество «сторонников унии» будет сокращаться и достаточно быстро, а, значит, деволюция продолжится. Либо при участии Вестминстера, либо без его участия.
И, последнее, возможно самое главное. Перед 18 сентября часто приходилось слышать, что за независимость проголосуют чиновники, которые хотят повысить свой статус, и жители отдаленных территорий – в первую очередь Хайленд и часть островов, которые «против англичан». В действительности все случилось с точностью до наоборот. Чиновничий Эдинбург проголосовал категорически против (61%). Оркнейские и Шетландские о-ва дали еще больше голосов «против» - соответственно 67% и 64%. Даже в полностью Gaelic (гэльском) Eilean Siar (бывшие Западные о-ва) победили противники независимости (53%). При этом сторонники независимости победили в 2-х крупнейших экономических, финансовых и портовых центрах – Глазго и Данди (57% за – это самый высокий результат) и «сыграли вничью» в двух крупных сельских регионах – Ланарк и Данбартон, расположенных между Глазго и …английской границей.
Глазго у SNP всегда был слабой позицией, а Эдинбург – самой сильной. Следовательно, социально-экономические характеристики сторонников независимости и SNP тоже изменились. Теперь в первых рядах сторонников идут экономически активные избиратели в возрасте до 40, часто имеющие собственный бизнес и сделавшие осознанный выбор. А таким людям всегда сложно помешать, таких невозможно запугать и очень трудно уговорить.
Уговаривать, конечно, будут. Слова «деволюция» и «новая формула автономии» будут появляться и часто обсуждаться. План Гордона Брауна уже готов, но есть подозрения, что консерваторы на него не пойдут. А, значит, придется ждать новых выборов в Парламент и победы лейбористов.
Продолжится и деволюция. И в Шотландии, и в Ольстере, и в Уэльсе и далее. Ситуация в Уэльсе и в Ольстере хорошо известна. В Уэльсе примерно то же, что и в Шотландии. Но Уэльс слабее в экономическом плане и больше зависит от Лондона. Поэтому ставить вопрос о независимости там не будут, а пойдут вслед за деволюцией в Шотландии. Не торопясь, но пытаясь попасть в такт. В Ольстере патовая ситуация. Изменить статус жители Северной Ирландии не могут, сосуществование католиков и протестантов продлится. Нынешний статус – это и есть та площадка, где противостоящие друг другу конфессии могут уживаться. Любая попытка изменить что-либо может привести к вспышке насилия, что неприемлемо. Поэтому деволюция в Ольстере будет медленной и осторожной.
В отличие от Корнуолла, где процессы идут быстрее, а ситуация до недавнего времени вообще не находилась в центре внимания прессы и аналитиков.
