10 ноября 2014 г. в Пекине завершился саммит АТЭС, в котором участвовали высшие представители власти стран-участниц. Этому событию в западных СМИ посвящено множество материалов – как фактографических, так и обобщающе-аналитических. Среди последних наибольшее внимание уделяется перспективам отношения между Китаем и США, а также прогнозам по поводу российско-китайского сотрудничества.
По поводу этого саммита The Economist предложил следующую схему описания. В центре находится Китай, на территории которого проходил саммит и для которого это первое после Олимпиады-2008 событие, на которое собралось столько крупных международных лидеров. В качестве главного гостя в этом описании фигурирует Обама, но к нему Си Цзиньпин относится без особого уважения, потому что считает его слабохарактерным лидером. Кроме того, у Китая есть цель – занять центральное положение среди мировых держав, то есть потеснить США. И есть, с другой стороны, Путин, который для Си Цзиньпина – это один из «товарищей по играм». Весь саммит в целом – это очередной шаг Китая к укреплению своего экономического и политического влияния в мире.
Аналитик Крис Бакли (Chris Buckley) из NY Times по итогам саммита опубликовал свои рассуждения о том, какими проблемами для США чревато быстрое увеличение политического и экономического влияния Китая. Рост этого влияния стал особенно ощутим, после того как к власти в Китае пришел Си Цзиньпин. До него в течение 20 лет китайской коммунистической партии лидеры своей основной задачей сохранение стабильности и спокойствия, чтобы не спровоцировать повторение беспорядков времен Мао и Дэн Сяопина. Си Цзиньпин стал первым, кто развернул энергичную деятельность по повышению международной позиции Китая, и добился в этом заметных успехов. Для США и Обамы, считает Бакли, этот взлет имеет двоякие последствия. С одной стороны, чем Китай богаче и сильнее, тем больше можно полагаться на то, что он будет (в состоянии) выполнять договоренности. Но с другой стороны, «многое зависит от политических расчетов г-на Си, а он уже показал, что относится к Западу настороженно и не склонен идти на уступки под давлением».
Правда, оговаривает Бакли со ссылкой на экспертов-политологов, у этого растущего влияния Си Цзиньпина есть и оборотная сторона. С одной стороны, президент заявлял, что намерен строить с Вашингтоном отношения по новой модели - такой, которая бы соответствовала отношениям между двумя великими державами, которые не хотят провоцировать друг друга на вооруженный конфликт. С другой стороны, по поводу демонстраций в Гонконге официальные СМИ единодушно транслировали версию о том, что беспорядки спровоцированы по инициативе США. Такая риторика скорее характерна для эпохи холодной войны и плохо вяжется с образом нового сильного Китая, собирающегося строить отношения «на равных». Это противоречие, по всей видимости, свидетельствует о том, что «у себя в стране Коммунистическая партия Китая чувствует себя не очень уверенно».
Аналитик Дэниел Вагнер (Laniel Wagner) обратился к теме российско-китайской дружбы и написал в Huffington Post, что она не может быть долговечной: уж очень этому не способствует история отношений между двумя странами. Общее между ними лишь то, что оба государства пытаются «увеличить свое влияние в зарождающемся новом мировом порядке за счет США». История СССР включает в себя множество случаев косвенных разногласий и прямых конфликтов с Китаем. «Да, конечно, - поясняет Вагнер, - Владимир Путин и Си Цзиньпин подписали двусторонние соглашения по природному газу и тем самым создали основу для долгосрочного экономического сотрудничества, но такие долгосрочные газовые соглашения были у России и с Европой. Мы все знаем, чем это закончилось. Могут ли газовые соглашения стать основанием для постоянного политического и экономического союзничества? Ну, по крайней мере, их для этого недостаточно».
В плане политики Китай и Россия хотят примерно одного и того же, но действуют совершенно разными методами. Китай в основном прибегает к переговорам и интерпретациям договоренностей, в то время как Россия склонна к нарушению чужих границ и применению военной силы. Китай обычно занимает выжидательную позицию, а Россия сразу переходит к действиям. «Политический союз имел бы смысл только в том случае, если бы оба государства стремились противодействовать влиянию США одновременно и одними и теми же методами, но это не тот случай».
«Господин Путин, - прокомментировал в NY Times аналитик Питер Бейкер (Peter Baker), - ищет в Пекине экономической и политической поддержки в надежде перевернуть сформировавшийся международный порядок, создав коалицию для противостояния тому, что представляется обеим странам американской наглостью. Вопрос о том, делается ли это все с целью пустить пыль в глаза или всерьез, вызвал в Вашингтоне оживленную полемику, в которой некоторые государственные чиновники и специалисты по международным отношениям отвергали возможность серьезного альянса между Россией и Китаем из-за фундаментальных различий между этими странами. Но другие говорили, что администрация Обамы должна относиться к этой угрозе серьезно, так как Москва стремится к энергетическим, финансовым и военным сделкам с Пекином».
Разногласия касаются, в первую очередь, предполагаемых действий, в то время как общее отношение администрации к положению дел однородно. Попытки России наладить отношения с Китаем представляются администрации выпадом в сторону Вашингтона, но у российско-китайского взаимодействия настолько сложная история и настолько сильное взаимное недоверие, а также экономическое неравенство, что весь этот проект представляется нежизнеспособным. В какой-то момент либо обе стороны от этого устанут, либо один из участников процесса найдет себе партнеров получше.
В то же время автор ссылается на политолога Гилберта Розмана, который считает, что у российско-китайского тандема есть потенциал: «Китайская риторика в поддержку путинских действий в Украине и российская риторика, превозносящая стратегию Си по Восточной Азии, - это не совпадение. Это скорее свойство нового геополитического порядка эпохи, наступившей после холодной войны. Пока нынешние политические элиты в Китае и России удерживают власть, нельзя ожидать больших сдвигов в национальной идентичности какой-либо из этих стран, как нельзя ожидать их и в китайско-российских отношениях. Страны, которые надеются посеять между ними раздор (речь идет, в частности, о Японии и ее премьер-министре Синдзо Абэ), будут разочарованы. Иными словами, это не случайность, что Соединенным Штатам не удалось заручиться поддержкой Китая против российской экспансии на Украину. Теперь, будь то проблемы с Северной Кореей, или Ираном, или еще какие-либо вызовы Западу, нам следует готовиться к росту конкуренции с китайско-российской стороны, но никак не к ее сокращению».
