Поскольку производство в России стагнирует практически весь последний год, то вместе с ним начинает стагнировать и потребление. Если объем товаров и услуг, которые предлагают рынку производители, не меняется, то не меняется и потребительский фонд, состоящий из этих товаров и услуг. Поэтому не стоит удивляться, что если в течение последнего года выпуск промышленной продукции растет, в лучшем случае, на 1%, то и потребление увеличивается на сопоставимую величину.
Правда, у большого количества стран, в том числе и у России, в отношении потребления населения действуют достаточно серьезные корректировки, связанные с наличием мощного внешнеэкономического фактора. Так уж получилось, что значительную часть потребительских товаров и услуг российские граждане получают по импорту (или покупают сами за границей), а значительная доля промышленной продукции реализуется по экспорту. Поэтому состояние внутреннего производства влияет на внутреннее потребление достаточно опосредовано, через мировой рынок. То есть, если цены на товары российского экспорта будут относительно высокими, а цены на товары российского импорта относительно низкими, то тогда импорт иностранных товаров и услуг и, соответственно, их потребление, будет расти. Ну, а если ценовая ситуация будет складываться не в нашу пользу, то импорт и потребление будут стагнировать или даже снижаться.
Если посмотреть на ценовую ситуацию на мировых рынках, то сейчас с ней все более или менее понятно: все цены на российские экспортные товары, кроме цены на нефть, уже давно снижаются или стагнируют, а цены на импортные товары остаются стабильными. И это расхождение в динамике экспортных и импортных цен не могло не привести к возникновению дефицита валюты, а этот дефицит привел к девальвации рубля в начале 2014 года.
Насколько важен для наполнения потребительского фонда импорт товаров иностранного производства, можно судить по их доле в реализации отдельных товарных групп. Так, в составе товарных ресурсов российской розничной торговли доля импортных товаров составляет: мясо и птица - 30%, масло животное – 35%, сыры – 48%, холодильники и морозильники – 35%, стиральные машины – 41%, легковые автомобили – 36%, мебель – 47%, а лекарственные препараты и вовсе – 69%. Что же касается оргтехники и аудиовизуальной продукции, то ее доля, понятное дело, близка к 100%.
Таким образом, судя по приведенным данным, зависимость российского потребительского рынка от импортных товаров очень большая. Поэтому, если поступление экспортной валютной выручки падает, то через некоторое время это приводит к девальвации национальной валюты и сокращению импорта. А сокращение импорта, в свою очередь – к сокращению товарооборота и потребления.
Соответственно, органы статистики не могли не зафиксировать падение темпов роста розничного товарооборота. Если в апреле-мае прошлого года оборот рос в среднем на 3%, то в апреле-мае 2014 года рост упал до 2.4% (в годовом исчислении). И по мере того, как эффект девальвации рубля будет все сильнее и сильнее оказывать свое воздействие, импорт и товарооборот должны сокращаться все больше и больше.
Правда, у России, в отличие от многих стран, есть возможности заместить товары, получаемые по импорту, собственным производством. И политика девальвации национальной валюты во многом этому способствует. Однако сейчас, как нам представляется, сильного всплеска внутреннего производства (как это было, например, в 1999 году) уже не будет. И вот почему.
Во-первых, нынешняя девальвация не такая глубокая – 20%, если считать к курсу рубля января 2013 года, и 10% к уровню января 2014 года. Это, конечно, не в четыре раза, как в 1999 году, и не на 50%, как в 2009 году. Поэтому рост рублевых цен импортируемых товаров в меру девальвации, то есть на 10%-20%, вряд ли сильно отпугнет покупателей, да и фирмы-поставщики вместе с российскими торговыми посредниками наверняка смогут немного снизить цены, чтобы амортизировать девальвацию и сохранить прежние объемы продаж.
Во-вторых, перед кризисом 1998 года существовала очень сильная конкуренция между товарами-аналогами российского и иностранного производства. Не по всем товарным позициям, разумеется, потому что многих товаров у нас тогда вообще не производилось, но вот по тем позициям, где производились одинаковые по назначению товары, конкуренция была очень жесткой. Российские предприятия эту конкуренцию проигрывали – и по цене, и по качеству. Поэтому они простаивали, а прилавки магазинов были забиты иностранными товарами. Но после девальвации конкуренция по цене была эффективно ликвидирована и российский производитель получил в свое полное распоряжение отечественный рынок и смог полностью загрузить свои мощности.
Теперь ситуация иная. Большое количество производств, раньше находившихся за границей, переведено на российскую территорию, и с импортными аналогами не конкурирует, так как этих аналогов на территорию России фирмы-производители просто не поставляют. Далее, поскольку жесткой конкуренции нет, то местные производства загружены почти полностью, и дополнительного импульса от сокращения поставок и без того небольшого количества чисто импортных изделий они не получат.
В-третьих, отечественные предприятия во многом уже давно работают или на иностранном оборудовании или на иностранных материалах, или финансируют их приобретение за счет кредитов в иностранной валюте. Поэтому никаких конкурентных преимуществ перед товарами иностранного производства после девальвации у них не появится. Соответственно, для них падение курса рубля означает рост издержек и удорожание продукции почти в такой же степени, как и чисто импортных, что повышает трудности со сбытом. Конечно, если они смогут удержать свои цены от сильного роста, то тогда они удержат за собой и свой рынок, но если не смогут, их продажи обязательно упадут.
В-четвертых, по многим товарным позициям, где замещения импорта внутренним производством еще не произошло, ждать, что это случится в ближайшее время, смысла не имеет. Из набора импортируемых товаров хорошо видно, что некоторые из этих товаров на территории России вообще произвести невозможно (по природно-климатическим или горно-геологическим условиям), а организация производства других (например, бытовой электроники) потребует больших инвестиций и времени, которых сейчас ни у кого нет.
В-пятых, рост производства одних товаров (например, алкоголя и табака) ограничен жесткой фискальной политикой государства, а других (легковых автомобилей) – нежеланием того же государства оказывать финансовую поддержку покупателям. Из-за роста ставок акцизов производство пива и табачных изделий снижается уже несколько лет подряд, а производство крепкого алкоголя, хотя и не снижается, но только за счет нелегального производства, которое ускользает от внимания официальной статистики.
В свою очередь, производство и продажи легковых автомобилей падают, начиная с середины прошлого года, и это падение пока никак не закончится. Не заканчивается оно, в частности, потому, что прекратилось действие программы субсидирования процентных ставок по автокредитам; а новую программу государство начинать не хочет, ссылаясь на бюджетные трудности.
И пока не заметно, чтобы оно сделало в этом направлении хоть какие-нибудь шаги, которые помогли бы стабилизировать, а потом и увеличить выпуск продукции в пищевой и в автомобильной промышленности.
И, наконец, в-шестых, еще одно маленькое наблюдение. Кризисы 1998 и 2008 голов сопровождались покупательским ажиотажем – очень сильным в 1998 году и просто сильным в 2008 году. Но после девальвации в начале 2014 года никакого ажиотажа не было – ни сильного, ни слабого. Во всяком случае, динамика товарооборот за первый квартал 2014 года была практически такой же, как и за первый квартал 2013 года.
Отсутствие ажиотажа, с одной стороны, говорит о том, что российский рынок теперь сильный и такого рода колебания, как 20-ти процентная девальвация национальной валюты, из состояния равновесия его не выведут. Но с другой стороны, надо понимать, что именно благодаря избыточному покупательскому спросу, который возникал сразу после кризиса, торговля могла мгновенно распродать товарные запасы (в том числе и избыточные), и перевести производителям выручку гораздо быстрее, чем она это делала раньше. А производитель, получив выручку досрочно, мог тут же пустить ее на финансирование производства, причем в расширенном размере, и не прибегая к банковским кредитам, которые как раз в момент кризиса становятся совсем недоступными. Но вот теперь такой уникальной возможности не представилось и производитель по-прежнему зависит от текущей интенсивности спроса, которая остается слабой.
Таким образом, перспективы нашего потребления, вне зависимости от того, связано оно с внутренним производством или с импортом, пока остаются достаточно грустными. Расшевелить выпуск и спрос пока не удается, а это значит, что стагнация производства и потребления будет продолжаться и дальше. До тех пор, пока не вырастут мировые цены на товары российского экспорта.
