Продолжающиеся бурные события в Украине весьма значимы во многих планах: причины нестабильности и кризисов, социально-экономичекая ситуация, характеристики режима, коррупция и борьба с ней, отношения Украины с Россией и странами Запада, геополитика, геоэкономика, геокультура, динамика постсоветских обществ, перспективы их демократизации и проч. Здесь рассмотрим процессы вокруг Евромайдана с ноября 2013 по февраль 2014 гг. (время написания статьи) в аспекте механизмов и закономерностей конфликтной динамики при социально-политических кризисах.
Три русла развития политического конфликта
Отвлечемся вначале от конкретики и зафиксируем условия, при которых гражданское противостояние (например, между протестным движением и авторитарным режимом с силовыми структурами) идет по одному из трех русел: эскалация насилия с победой той или иной стороны, замирение — переход к переговорам, компромиссам и мирному политическому взаимодействию, длительная неустойчивость с рецидивирующим насилием.
Конфликтная динамика идет по 1-му руслу эскалации взаимной агрессии и насилия при условиях:
1.1) провалы многих попыток договоров и компромиссов;
1.2) унижение словами или действиями, откровенная жестокость с одной или с обеих сторон, когда жажда мести за убитых товарищей захлестывает остальные соображения, при слабой дисциплине;
1.3) наличие ресурсов для агрессивных действий (захваты площадей, улиц и зданий и их «зачистка», правовые основания и оперативные силы для арестов, спецсредства для рассеивания протестующих, самодельные средства для возведения и защиты баррикад, для противостояния силам режима, различные типы оружия, в том числе, огнестрельного);
1.4) надежды той или иной стороны на свое преимущество и скорую победу (запланированное насилие);
1.5) когда силовые ресурсы накоплены, стагнация становится невыносимой, и в какой-то момент на каждое действие другая сторона отвечает более агрессивным действием, что включает круг положительной обратной связи (никем не запланированная эскалация взаимного насилия).
Конфликтная динамика идет по 2-му руслу договоров, компромиссов и перехода к мирной конкуренции (идеологическое, электоральное, парламентское поля взаимодействия) при следующих условиях:
2.1) переговоры ведут хотя бы к небольшим успехам для каждой стороны, что дает перспективу и настрой на продолжение этой линии поведения;
2.2) накал страстей не достиг уровня, когда жажда мести затмевает остальное, либо долгое перемирие (2-3 недели и более) снижает гнев и агрессивные чувства сторон;
2.3) продолжение агрессивных действий для обеих сторон представляется бесперспективным и/или крайне опасным как для себя, так и для значимых ценностей (риски раскола страны, гражданской войны и проч.);
2.4) истощены ресурсы для агрессивных стратегий, насилия с обеих сторон;
2.5) зависимость каждой стороны от внешних сил, не заинтересованных в эскалации насилия, блокирует агрессивные действия сторон;
2.6) обе стороны достаточно дисциплинированы для того, чтобы выполнять условия соглашений.
Конфликтная динамика не устойчива, агрессия сменяется перемириями и вновь возобновляется, но без большой эскалации, при условиях, когда нет выраженных условий 1.1-5 для эскалации и условий 2.1-6 для угасания насилия, вместо этого:
3.1) в переговорах что-то достигается, но надежного и поступательного улучшения положения нет, поэтому переговоры разочаровывают и на время прекращаются;
3.2) при возобновлении агрессии новые жертвы насилия ощутимо роняют репутацию нападающей стороны (делегитимируют ее), что ограничивает обоюдное насилие;
3.3) ресурсы агрессивных стратегий не полностью истощены (проводится некое пополнение и замена уставших, выбывших), но ни у одной из сторон нет большого резервуара, возможностей быстро нарастить силы для борьбы;
3.4) организованность и дисциплина обеих сторон достаточна для продолжения противостояния и стычек, но не достаточна для надежного выполнения мирных договоренностей;
3.5) нет надежд акторов на скорую победу, но нет и удовлетворительных перспектив замирения, поскольку остается ситуация «загнанности в угол» у обеих сторон, так как каждая опасается наказаний за свои прошлые насильственные действия.
Можно систематически сопоставить события последних месяцев и недель в Киеве и областях Украины с указанными условиями, благо, информации из разных источников достаточно. Эскизное обобщение фактов свидетельствует в пользу того, что в наличных обстоятельствах вариант скорого замирения маловероятен.
Возможна ли эскалация насилия?
Да, возможна, поскольку условия 1.1, 1.2 и 1.5 уже есть в наличии: провалы переговоров, накал страстей, ожесточенность и мстительность, а также ситуация «загнанности в угол» с обеих сторон. Ключевую роль имеет фактор 1.3 — наличие ресурсов для агрессивных действий.
Режим Януковича еще в январе явно рассчитывал получить подкрепление с восточных районов и/или из России, пустить в ход имеющиеся резервы для «решающего боя», надеясь на быструю победу (фактор 1.4). Отчасти эти надежды оправдались, но явно не достаточно для решительного психологического перевеса, ведущего к уступкам и мирной сдаче Майдана, тогда как идти на откровенное насилие и большую кровь режим был не готов.
В январе и феврале 2014 г. для поддержки киевского Майдана прибывали дополнительные силы с западной и центральной Украины. На Майдане проходили боевые учения, все это позволяло удерживать позиции, делать отдельные вылазки, но не таких сил отнюдь недостаточно для демонстрации полного и убедительного преимущества, ведущей к относительно мирному захвату власти. Сугубо насильственный вариант хоть и входил в планы отдельных сил Майдана («Правый сектор» и др.), но отвергался лидерами и большинством.
Эскалация насилия предполагает угрозу применения и даже открытое использование огнестрельного оружия. Столкнувшись с таким сопротивлением, силы режима могут вначале реализовать свое преимущество в организации и вооружении, но при развертывании городской партизанской войны, когда внутренние запреты на стрельбу сняты, лояльность силового аппарата (того же «Беркута») режиму, готовность умирать за него будут поставлены под вопрос.
Период «переговоров» и накопления сил
Со второй половины января в основном события шли по второму сценарию: затягивание конфликта с относительно низким уровнем насилия.
Первые, явно плутовские предложения команды Януковича, направленные на раскол Майдана, были отвергнуты. В связи с явной утратой контроля над провинциями и армией, угрозы для правящей группы стали более явными, она больше готова на уступки, но пользуясь формальной легитимностью президента и влиянием в Раде, скорее затягивает переговоры, все еще не оставляет надежд решить конфликт силой.
Майдан явно радикализовался,1 протестующие испытывали все больше разочарования в переговорах2, многие перестали доверять тройке лидеров. Были проведеы силовые акции даже с локальными успехами (вызволение арестованных товарищей Самообороной), однако, план силового захвата власти Майданом не обсуждался и не принимался.
При формальном 2-х-недельном перемирии (до 17 февраля) накал страстей не снижался, поскольку продолжались аресты за пределами Майдана, не прекращалась активность «титушек», не было уверенности в отказе властей от новых попыток разгона протестующих, от репрессий. Главная активность была направлена на оборону Майдана, для чего стали завозить песок, поскольку февральское тепло растапливает баррикады, построенные из мешков со снегом. Решимость обороняться крепла3.
Силовые, людские ресурсы не истощались с обеих сторон. Судя по записи добровольцев, Майдан может при необходимости мобилизовать до 20 тысяч бойцов. Численность «Беркута» ограничена (порядка 3-х тысяч), но к концу перемирия в столицу были дополнительные силы. Украинская армия молчит, но в своей массе явно не лояльна власти. Регулярные части призывать в Киев вряд ли будут из-за опасности перехода на сторону Майдана. Вероятно, режим рассчитывает на какое-то силовое подкрепление с Востока страны, но хлипкость проплаченных «антимайданов» делает такие надежды сомнительными.
Вопрос с дисциплиной - самый неопределенный (вероятно, даже для участников конфликта). Популярность лидеров каждой стороны не особо высока.
Если организация, подготовка, вооружение и техника — на стороне «Беркута» и других сил режима, то готовность к самопожертвованию больше на стороне Майдана.
О сплоченности судить сложнее: с одной стороны, Майдан объединяет несколько боевых групп, иногда конфликтующих между собой при отсутствии жесткой субординации и подчинения единому штабу, с другой стороны, перед лицом опасности новых атак Майдан объединяется и действует вполне организованно, слаженно, к тому же, здесь есть авторитетный институт «коменданта Майдана», способный координировать действия обороны.
Дисциплина силовых структур режима — еще более темная материя. Явно не было письменных формальных приказов захватывать, избивать, пытать, убивать активистов, хотя рекомендации «пожестче», вероятно были. В какой мере такие действия совершались при согласии и поощрении начальства, в какой мере они были результатом «инициативы», мести, ненависти – открытый вопрос. Важно, что все эти действия не испугали, а ожесточили протест, сделали политические требования Майдана гораздо более радикальными, привели к назреванию ответной агрессии. Нужно ли это было группе Януковича?
Причины эскалации насилия
18 февраля в Киеве начался полномасштабный конфликт с применением огнестрельного оружия и тяжелой техники.
Вначале казалось, что сыграл роль фактор 1.5: никем не запланированная эскалация взаимного насилия, когда силовые ресурсы накоплены, стагнация становится невыносимой, и в какой-то момент на каждое действие другая сторона отвечает более агрессивным действием, что включает круг положительной обратной связи. Действительно, колонны Майдана отправились к Раде вовсе не целью ее силового захвата, а с целью окружить ее, пикетировать, создать обстановку давления для возврата к Конституционной реформе 2004 г. На подступах к Раде их встретили цепи защищенного щитами и касками «Беркута», а из-за этих цепей в протестующих полетели шумовые гранаты, камни и проч. (предполагается, что это делали «титушки»). Затем уже начались агрессивные действия со стороны протестующих, захват штаб-квартиры Партии регионов, поджоги, потасовки, избиения и проч. В это же время другие отряды «Беркута» весьма быстро и эффективно стали разрушать баррикады на подступах к Майдану, основные силы которого были оттянуты к Раде.
Последующая более полная информация о происходивших события в Киеве дает другую картину. Весьма оперативно было остановлено метро, выставлены посты вокруг Киева, как по команде началась широкая пропагандистская кампания по поддержке «антитеррористической операции». По данным журналиста Сергея Лещенко, чиновников одного из госбанков предупредили в Кабинете Министров Украины, чтобы те не выходили в среду на работу. Причина – готовящаяся на утро среды "жесткая зачистка" Евромайдана. Все это свидетельствует о запланированности силовой акции4.
Отсюда следует, что освобождение заложников было обманным ходом, «военной хитростью» - созданием впечатления о согласии власти на мирный политический процесс5.
Динамика и перспективы вооруженного конфликта
Блицкригом разгромить Майдан не удалось. Режим срочно пытается подтянуть силы, на лояльность которых рассчитывает. Так, 19 февраля Министр обороны Лебедев отдал приказ отправить в Киев 25-ю отдельную Днепропетровскую воздушно-десантную бригаду "численностью 500 человек, в полном боевом снаряжении"..
Ситуация обостряется, малая гражданская война в центре Киева уже идет. Здесь обычно аналитики в ужасе говорят про «непредсказуемые последствия» и замолкают. Но ведь в общем случае вариантов немного. Горячая и затяжная гражданская война с высоким уровнем насилия возможна только при полном разрушении объединяющих символов и гражданской, общенациональной солидарности, при большом потенциале живой силы и оружия с обеих сторон, при внешней систематической поддержке людьми и оружием хотя бы одной стороны, при втягивании в бои пополнения из гражданского населения. Так было в России в 1918-20 гг., так было не так давно в Ливии, так продолжается в Сирии. В современной Украине ни одного из этих факторов не просматривается, поэтому большой гражданской войны не будет.
К чему может привести трагический сценарий эскалации насилия, если стороны начнут использовать оружие для поражения противника? Жестокость и обилие жертв ужасны, зато конфликт быстротечен: все решится за несколько дней, а иногда и за 1-2 дня. Дело в том, что большинство участников насильственного конфликта отличаются от нескольких сотен бойцов на передовой с их ожесточенностью, мстительностью, накалом страстей, с готовностью быть раненными, покалеченными и даже умереть. В большинстве своем люди рациональны и оппортунистичны, особенно это касается линейных командиров авторитарных режимов. Крайне опасно остаться на стороне проигравших.6 Поэтому после быстрого перелома и яркой символической победы запускается механизм «снежного кома» перехода на сторону победителя.
Теперь появляется «горячий» вопрос: кто победит при плохом сценарии эскалации насилия? Решающими здесь являются три фактора: соотношение сил, уровень «загнанности в угол» и «уровень оппортунизма».
Рассмотрим вначале два последних фактора. Побеждает та сторона, для линейных командиров и большинства бойцов, потенциальных участников которой выше уровень «загнанности в угол» и ниже оппортунизм — готовность перейти на сторону противника или смириться с его победой. Сторона с этими характеристиками будет биться с большей решимостью и до конца, поскольку при проигрыше все равно ожидают аресты, допросы, долгое тюремное заключение, не исключены пытки или даже казнь. Если командиры и бойцы этого не боятся и готовы вовремя перейти на сторону противника без особой опасности для себя, то, видя намечающуюся чужую победу, они так и сделают.
Силовики среднего и низших звеньев авторитарного режима защищены мундирами и присягой. Они спокойно могут сдаваться, поскольку судебному преследованию за неправомерное применение силы будут подвергаться только их начальники — высшее начальство и политики. «Загнанность в угол» играет роль только для иностранных участников (советников, спецназовцев, если такие есть), но они как раз первыми и сбегут восвояси, поскольку приехали побеждать, подавлять и зарабатывать, а вовсе не жертвовать свободой и жизнями. Оппортунизм защитников режима обратно пропорционален приверженности этому режиму и его лидеру. В случае режима Януковича, эта приверженность весьма низкая даже в силовых структурах, значит, оппортунизм высок.
Как видим два важнейших фактора сейчас на стороне Майдана. Поэтому победить его невозможно. Даже получив подкрепление, решительный перевес сил и разгромив Майдан, режим Януковича получит изматывающую партизанскую и террористическую войну. Не получится всех запугать и комфортно заняться арестами и судами, как это вышло у путинского режима после столкновений на Болотной 6 мая 2012 г.
Вооруженное противостояние продолжается. Его ход будет зависеть от множества конкретных обстоятельств. Ситуация в таких случаях меняется с каждым часом и предсказанию не поддается. Поэтому правильнее обратиться к охватывающему геополитическому контексту и большему временному масштабу.
Внешний контекст: роль провинций, Запада и России
Судя по социологическим опросам Фонда «Демократические инициативы имени Илька Кучерива», страна остается расколотой. Если Запад однозначно на стороне Майдана, то на Востоке хоть и доминирует лояльность президенту Януковичу, однако около четверти населения (преимущественно образованной молодежи в больших городах) поддерживает протест.7
Уже начинает сказываться недовольство задержками выплат зарплат и пенсий в стране, претерпел банкротство Пенсионный фонд. Растущее напряжение может быть превращено в агрессию как на режим, так и на протест, здесь многое зависит от направленности и убедительности пропаганды с обеих сторон: кто будет обвинен в финансовых неурядицах. Опять же эффект пропаганды будет отличаться на Западе и в областях Востока и Юга, что повысит напряжение в стране, усилит тенденции к расколу страны.
В сложившейся патовой ситуации центр внимания сместился на влияние внешних сил: России, США и ЕС (с Германией, Францией и Польшей как наиболее активными игроками).
Запад действует открыто, его представители обладают высоким статусом и приветствуются обеими сторонами конфликта. Западные политики не особенно скрывают симпатий к Майдану и В.Кличко как потенциальному президенту, однако их действия блокированы формальной легитимностью власти Януковича8.
Сильнейший член ЕС – Германия – ограничена в своих действиях плотными экономическими связями с Россией. Продавцов в мире много, поэтому у Кремля есть рычаги давления на главных поставщиков импорта. В первые недели февраля, похоже, произошел перелом: общественные настроения в Европе, требующие более активных действий в Украине, а также явная активизация США начинают перевешивать фактор страха от того, что Кремль начнет ограничивать немецкий импорт с соответствующим ударом по экономике Германии и, соответственно, по популярности власти.
Пожалуй, наиболее эффективными являются акции Запада по «дисциплинированию» олигархов и угрозы перекрыть доступ к Европе неугодным политикам и их семьям. Последовательная политика в этом направлении вполне может лишить Януковича поддержки в собственных рядах, увеличить его податливость к существенным уступкам вплоть до отказа от административных и кадровых полномочий (в ожидании выборов 2015 г.) или ухода с поста с объявлением досрочных президентских выборов.
Жесткая, откровенно лживая российская телепропаганда против Майдана направлена на внутреннюю аудиторию и вполне действенна9. Однако другим боком та же пропаганда настраивает против Кремля (и, увы, против самой России) народ Украины, даже ее Юг и Восток, не говоря уж об украинских Западе и Центре.
Явное политическое вмешательство Кремля, его открытое участие в переговорах не приемлемо для Майдана, оно даже не желательно для группы Януковича, поскольку делегитимирует последнего как ставленника, сатрапа опасной соседней империи. Денежный аркан (по кредитам и по газу), тайная помощь в силовых акциях (о чем постоянно говорят в Украине), поощрение раскола страны – вот главные орудия украинской политики Кремля. Здесь видят «окно возможностей» для «воссоединения России» (фактической аннексии Востока и Юга Украины).10
Когда ставки в конфликте выросли до смены власти, до опасности оказаться в тюрьме или быть убитым в уличной схватке, деньги и денежный шантаж перестают быть решающим аргументом.
Тайная помощь Кремля в силовом подавлении протестов не может стать особенно масштабной именно из-за своего секретного характера. Многое зависит от готовности администраций восточных и южных областей «призвать на помощь Россию». Тогда под прикрытием «защиты русского мира от нацистов-бендеровцев» вполне вероятны силовые акции Кремля, направленные на раскол Украины. При этом широкое и скандальное вмешательство российских силовых структур в Украине блокировано зависимостью уже правящей группы во главе с Путиным от Запада как хранителя ее активов (фактор, сыгравший свою роль в отказе от захвата Тбилиси в 2008 г.). Подтолкнуть к расколу могут, нагло аннексировать при существенном сопротивлении – нет.
Как видим, внешние силы также основательно ограничены в своих действиях. Здесь вновь просматривается патовая ситуация.
Если опять никто не победит?
Каковы же перспективы ее развития ситуации, если не будет убедительной победы ни той ни другой стороны? Согласно общей модели конфликтной динамики, в патовых ситуациях решающую роль начинают играть дипломатия (кто создаст коалицию с большими ресурсами для производства угроз и возможностей) и символическая, идеологическая сфера (чья позиция становится более легитимной, оправданной с точки зрения ценностей главных центров силы и источников ресурсов, в том числе, людских и материальных).
В обоих аспектах позиции Запада и Майдана более выигрышны, во многом из-за почти всеукраинского консенсуса относительно «вхождения в Европу» и широко распространенного раздражения имперскими амбициями Кремля. Ситуация такова, что последний может рассчитывать в Киеве только на подкуп или на силовой разгон Майдана. Успех того и другого пути весьма сомнителен, зато дальнейшая дискредитация Кремля в Украине от раскрытия соответствующих усилий несомненна.
При относительно мирном развитии событий медленно, но верно будут набирать силу факторы «веса» внешних сил, коалиций и расколов между ними.
Со стороны России обычно представляется, что США и ЕС действуют заодно (например, «против России»). Однако американские аналитики, такие как И.Валлерстайн, усматривают с ситуации вокруг Украины существенное расхождение этих глобальных игроков. Валлерстайн считает, что США опасаются союза ЕС (особенно, Германии) и России, настроены на раздор между ними, для чего внутриукраинский конфликт предоставляет хороший шанс. Германия, как было сказано выше, во многом блокирована интенсивными экономическими отношениями с Россией, а также необходимость согласовывать действия с весьма неповоротливым ЕС, который сам блокирован своим принципом полного консенсуса. В такой ситуации США может выступить более напористо на стороне Майдана, пользуясь не только большей свободой оказывать финансовую помощь, но также своим главным геополитическим козырем – главенством в НАТО. Но и здесь слишком активная политика в этом направлении будет наталкиваться на нежелание слишком конфликтовать с Россией.
Для России же (точнее, Кремля – единственного внешнеполитического субъекта) выгодно было бы воспользоваться рознью между США и ЕС, но для этого пришлось бы договариваться с Германией и идти на существенные уступки в украинском вопросе. Отнюдь не очевидно, что Кремль к этому готов. Зато с уверенностью можно утверждать, что агрессивная поддержка Кремлем режима Януковича устранит разногласия между атлантическими партнерами, тогда США и ЕС выступят единым фронтом, мобилизую рычаги влияния на Кремль, и Россия рискует вновь остаться в тоскливом одиночестве, как это было в результате «победоносной» Грузинской войны 2008 г.
Если победит Майдан: что дальше?
Как говорилось выше, в долговременном плане режим Януковича уже не может победить, даже при разгроме Майдана.
Протестное движение при условии широкой мобилизации и вовлечении силовых структур (прежде всего, армии, областных органов милиции) на свою сторону сохраняет шансы на победу. Скорее всего, это выразится в формировании проевропейского временного правительства, в возврате к конституционной реформе 2004 г. и в досрочных парламентских выборах. Успех же протестных сил в любых будущих выборах (президентских или парламентских) будет зависеть, прежде всего, от того, удастся ли коалиции Майдана и Запада увлечь Юг и Восток Украины11 как гарантиями непритеснения, повышения уровня жизни, так и мечтой вхождения в Европу.
События продолжающегося конфликта не отменяют глубоких структурных основ (хотя могут вести к сдвигам и на этом уровне). Рассмотрим дальние перспективы Украины, но сосредоточимся при этом не на нагнетании угроз и ужасов для страны, а на необходимых условиях благоприятного развития.
Важнейшими вопросами представляются институциональное устройство власти (тема Конституции), формы западной поддержки, унитарность или федерализм, базовые условия демократизации и уровень международного престижа.
В культурно, исторически и ментально разделенной стране необходимым условием сохранения целостности и развития являются компромиссы, поэтому стратегически парламентско-президентская система представляются оптимальной. Здесь правительство образуется победившей коалицией партий, ответственно перед Радой, но и сами партии ответственны перед избирателями на следующих выборах. Резко снижается угроза узурпации власти с ее последующими провалами. По крайней мере, ближняя цель возврата к Конституционной реформе 2004 г. (отмененной Януковичем) вполне оправдана.12
Раздаются голоса о «плане Маршалла» для Украины, но почему-то подразумевают под этим только вливание западных денег. Ирина Павлова справедливо указывает, что новый план Маршалла со стороны Запада — это не только деньги, но и серьезное вмешательство Запада в украинские порядки, чему придется подчиниться.13 При победе Майдана следует ожидать подъема настроений национального триумфа. Тяжелая экономическая ситуация, огромные долги, опасность дефолта довольно быстро охладят этот пыл. Идти по пути Болгарии или Чехии с Польшей? Вот тогда идеи глубоких институциональных трансформаций с привлечением западных советников будут вполне актуальными, если, конечно же, проевропейские настроения украинцев направлены не только на безвизовый режим и мечты о вступлении в ЕС, но и на трудную долгую работу по самоизменению.
Жесткую унитарную модель в меру своих сил навязывали и В.Ющенко с украинизацией, раздражавшей русскоязычные области, и В.Янукович, пытавшийся подчинить Центр и Запад через назначение своих ставленников. Обе, казалось бы, противоположные политические стратегии привели к дискредитации власти – проигрышу Ющенко и нынешнему кризису при Януковиче. Чтобы вновь не наступать на те же грабли, следует развивать федерализм.
Удивительно, что вполне разумный В.Кличко страшится федерализма, усматривая в нем угрозу раскола страны. Федерализм же означает, прежде всего, выборность регионального руководства и частичную децентрализацию национального бюджета. Совершенно непонятно, почему бы гражданам хоть западных, хоть восточных, хоть южных областей Украины вдруг захотелось отделяться, когда они получат возможность выбирать своих руководителей, а местная власть будет иметь свои финансовые ресурсы (не выклянчивая их из Киева), будет заинтересована в пышном расцвете местного бизнеса как поставщика для региональных и местных бюджетов.
Нужно отметить, что наиболее продвинутые интеллектуальные лидеры Майдана, такие как Алексий Арестович, прекрасно понимают важность и необходимость перехода политической системы Украины от унитаризма к федерализму.
Федерализм теснейшим образом связан с демократизацией. Согласно теории коллегиального разделения власти Р.Коллинза именно союз регионов, сплоченный общими угрозами и добившийся геополитического престижа как коалиция, имеет наилучшие шансы для реальной демократизации14. Видимую угрозу для целостности и свободы Украины сейчас представляет российское имперство, но затем, вероятно, нужно будет противостоять и колониальным поползновениям европейского бизнеса, если учесть удручающий случай Болгарии.
В актуальном предисловии к русскому переводу книги «Макроистория: очерки социологии большой длительности» (в Москве готовится издание) тот же Р.Коллинз по моей просьбе высказал общие соображения относительно трудностей и перспектив буферных государств (промежуточных между сильнейшими державами), к которым в силу своей географии относится и Украина. Он объясняет редкие случаи успеха и высокого престижа таких государств. Швейцария добилась своего статуса благодаря занятию ниши нейтрального места для европейских, а затем и глобальных коммуникаций, хранения финансовых ресурсов. Югославия занимала выгодное промежуточное положение в период холодной войны и закономерно распалась после ее окончания. Коллинз указывает на то, что такого рода ниши и возможности имеют единичный характер, поэтому буферные государства обречены на трудности, связанные как с постоянным внешним давлением, так и с регулярными кризисами недостаточно легитимной и престижной власти15.
Такого рода теоретические предсказания не являются фатальными, но игнорировать их, тем более, обижаться неблагоразумно. Вместо этого, следует трезво оценивать угрозы и трудности, искать оптимальные решения.
В данном аспекте идеологам и политикам новой Украины полезно было бы поразмыслить о том, как главный тормоз на европейском пути — массовые настроения в областях Востока и Юга — превратить в козырь. Сама Европа крайне разнообразна. Важным трендом ее развития является подъем регионов. Если строить внутреннюю украинскую политику не как унифицирующую (подобно провальной попытке В.Ющенко или чаяниям сторонников С.Тягнибока), а как поощряющую разнообразие, но с непременными слоями как общенациональных, так и общеевропейских ценностей, то Украина вполне может стать ориентиром и образцом для той же России, также испытывающей серьезные этнические напряжения.
Если страны Центральной Европы и Прибалтики практически целиком «отошли на Запад», то для Украины сохраняется возможность занять выгодную нишу посредника, медиатора. Для россиян Украина (в отличие от той же Прибалтики) не «чужая», а «своя». Сейчас оппозиция и Майдан настроена на жесткое отвержение этого «свойства»: «Украина давно уже не ваша! Мы свободны, и Европа нам поможет!» Но «свой» означает не только и не столько «собственный», сколько «близкий», «родной», «понятный». Вот от этого второго ряда смыслов вряд ли нужно отказываться.
География предопределила Украине быть буферным государством (см. выше). Политически, культурно и ментально отсекая себя от России, Украина рискует остаться лишь далекой, весьма отсталой европейской периферией (по статусу и значимости где-то между Сербией, Румынией, Молдавией и Албанией). Если же занять позицию посредника, пользующегося доверием и Европы и России, показать себя как плацдарм реализации европейских принципов разнообразия, субсидиарности, уважения к правам и интересам меньшинств, как ориентир демократического и национально-гражданского развития для России, то престиж страны, а значит и крепость, легитимность власти, соответствующая общеукраинская солидарность существенно превзойдут обычные пределы для буферных государств.
Украина переживает крайне трудные, драматичные времена. Но периоды таких кризисов дают редкие исторические шансы. Своим упорством и мужеством, подъемом национального самосознания и гордости украинцы уже показали величину потенциала своего народа. После неизбежного замирения для реализации этого потенциала, для «украинского чуда» будет требоваться уже не столько удаль и личная смелость, сколько разум, твердое правовое сознание, взаимное доверие, способность достигать согласия и упорный труд.
Примечания
1 По данным социолога Ирины Бекешиной: «За два месяца противостояния людей, которые не собираются уходить с Майдана до отставки президента, стало гораздо больше – 86% в феврале против 30% в декабре.»
2 Ирина Бекешина: «Количество митингующих, выступающих за переговоры с властью, за этот же период уменьшилось с 45% до 27%. При этом, 63% майдановцев выступают против каких-либо переговоров с властью, а 83% считают, что власть должна освободить арестованных без каких-либо условий со своей стороны
3По словам Тарасенко, представители Правого сектора сейчас тренируются на Майдане. "Мы не собираемся никуда уходить, мы не собираемся покидать Майдан или Дом профсоюзов, и, конечно, мы будем его защищать до последнего", - заверил активист.
5 Убедительно пишет об этом Леся Оровец; «Янукович не собирался идти ни на какие уступки с самого начала, ни на одну секунду. Все танцы вокруг политического процесса, закулисные переговоры об изменениях Конституции были нацелены только на то, чтобы заманить протестующих в ловушку. Сегодняшний день был четко спланирован и срежиссирован по крайней мере за неделю. ПО состоянию на эту минуту киевское метро отключено, а все въезды в Киев наглухо заблокированы. В Киеве как минимум в нескольких местах (например, общежитие КПИ) отключен интернет. В столице за несколько часов эффективно введено чрезвычайное положение, и не говорите мне, что все это было сделано без разведки, плана и подготовки. Всем понятно, что такая операция, охватывающая целый четырехмиллионный город, готовится по крайней мере несколько дней, а то и 2-3 недели. В центре Киева были собраны большие резервы милиции и внутренних войск. Подвезены наемные бандиты, они действовали единым строем с «Беркутом», кидая камни в протестующих, и были вооружены арматурой. Тактически вся операция была спланирована так, чтобы пропустить протестующих в правительственный квартал и сосредоточенными ударами рассечь их на изолированные группы. Если бы задание стояло не пропустить протестующих к Верховной Раде, был бы выставлен оградительный кордон на старом месте - на Грушевского»
7 Социолог Ирина Бекешкина: «Свежие данные. 50 % Евромайдан поддержали, а не поддержали — 42%. То есть мы видим, что не совсем пополам. Причем эти различия — региональные. Абсолютно поддерживается Майдан на западе, очень поддерживается в центре и в основном не поддерживается на юге и на востоке. Хотя есть 25 %, которые поддерживают Майдан на востоке.
8Как пишет Джордж Фридман: «Если демонстранты смогут сместить избранного президента по причине своего несогласия с его действиями, они создадут прецедент, подрывающий конституционный образ правления».
9 Согласно результатам Левада-Центра в январе события в Украине большая часть россиян (44%) объясняет вмешательством Запада и националистическими настроениями (35%), что прямо соответствует направленности телепропаганды. Значительно менее популярны другие причины: возмущение коррумпированным режимом (14%), освобождение от диктата России (10%), стремление стать европейской страной (8%), гражданское достоинство (7%), протест против жестких действий «Беркута» (5%).
10 О четырех вариантах расширения контроля над Украиной убедительно рассказал А.Илларионов в большом интервью украинскому телеканалу:
11Павел Казарин пишет: «Юго-востоку так никто и не сказал – как именно ему предлагают жить после победы Майдана и дрейфа страны в сторону ЕС. Как ему существовать с новыми тарифами на ЖКХ, роста которых требует МВФ? Как будет жить тот же Кременчуг, в котором сегодня расположены вагоностроительный, колесный, сталелитейный и автосборочный заводы? Куда пойдут работники этих предприятий, если из-за снижения российско-украинского товарооборота заводы начнут сокращать свои мощности? За какие деньги существовать семье, весь привычный уклад которой канет в небытие? […] В конце концов, кто-то из оппозиционеров должен набраться смелости, чтобы сказать им: «Знаете, мы о вас позаботимся».
12 Так, политолог Володимир Фесенко пишет: «Возвращение к Конституции-2004 это не самоцель, а один из тактических инструментов выхода из политического кризиса. Этот инструмент не совершенный, но достаточно практичный. Возобновление действия Конституции-2004 это не выход из кризиса, а механизм запуска процесса его преодоления. И чем раньше начнется этот процесс, тем быстрее мы выйдем из политического кризиса, угрожающего самим основам украинской государственности.»
13И.Павлова: «Это западные советники на всех уровнях государственной власти. Фактически для Украины — это призвание варягов, что предполагает расстановку западных специалистов-инструкторов на всех ключевых постах в стране — в органах государственной власти, в судах, милиции, учебных заведениях вплоть до школ, которые бы занялись обучением украинцев работе в новых правовых условиях. Это пересмотр результатов украинской приватизации с целью отделить собственность от власти и легализовать право на законную частную собственность. Готово ли украинское общество пойти на такие условия, в которых оказались послевоенные Германия и Япония? Готово ли оно само, осознав тяжесть ситуации, обратиться к Западу именно с такой просьбой? Согласятся ли украинские олигархи, так же, как и в России, тесно связанные с верховной властью, существовать в новом для них правовом поле?»
14 Следует признать, что и в данном аспекте Украина объективно имеет на порядок лучшие шансы в построении демократии, чем Россия, где после 2000 г. регионы утратили какую-либо политическую субъектность (исключения, такие как Чечня и Татарстан, не способствуют, а препятствуют возникновению коалиции регионов).
15 Р.Коллинз: «В связи с падением государств Варшавского договора и расширения Европейского Союза на восток, новые независимые государства, такие как Украина, стали буферными государствами. Теперь они занимают промежуточное положение, испытывая экономическое и политическое давление в направлениях либо к более тесному присоединению к ЕС, либо — к возобновленному российскому блоку. Следует отметить, что такие государства, как Украина, являются слабыми в плане ресурсов и военной мощи, а их правительства, таким образом, страдают от последствий низкого престижа геополитического могущества. Такие буферные государства являются объектами вмешательства со стороны крупных держав […] Можно сделать вывод, что в буферных государствах по-прежнему будет продолжаться напряженная внутренняя борьба вокруг слабых правительств, за исключением случаев, когда авторитарные режимы становятся сателлитами России как регионального гегемона.» (Предисловие к русскому изданию «Макроистории», в печати).
