С этого выпуска «Избранного уик-энда» я немного поменяю формат. Вместо эссе, посвященного одной-двум статьям в британской прессе выходных – жанр несколько более жесткий и формализованный. Сначала я буду приводить несколько цитат из разных публикаций уик-энда, а потом постараюсь кратко рассказать их сюжеты и даже найти между ними какую-то смысловую связь. Надеюсь, будет похоже на донесения дипломатов в свое министерство, как это было в эпоху письменного слова -- то есть, написанного, на худой конец, напечатанного, а не посланного по странной сети, как те, что перехватил удивительный Ассанж. Итак, попробую, а там видно будет.
... неукротимая Аманда Палмер, американская исполнительница, которая в этом месяце нанесла ответный удар по «Дэйли Мэйл» – после того, как газета привлекла внимание к обнажившейся груди певицы во время концерта в Гластонбери. Палмер написала открытое письмо в газету и мелопродекламировала его в размере ¾, раздевшись догола, на сцене лондонского Roundhouse. Ролик стал популярным на YouTube. Певица заметила в интервью «Обзерверу»: «Восхитительно наблюдать медийное бурление после того, как ролик выложили на YouTube; похоже, что я, не помышляя о том, подняла волну возмущения против «Дэйли Мэйл». Таблоидная культура и комментарии в стиле «слишком жирная/слишком худая тетка» – то, к чему мы, увы, привыкли и перестали замечать, это как грязный воздух или шум. Самое ужасное -- подобные вещи лишь усиливают страх молодых девушек, мол, весь мир только и ждет, чтобы оценить тебя, как ты одета, сколько весишь, как выглядишь. Меня дико разочаровывает большинство комментариев к моим видео на YouTube – а у них более миллиона просмотров – там речь идет о моих небритых подмышках, а не о музыке, не о художественном содержании. А на дворе 2013-й. Я думала, что это и есть то прекрасное будущее, что наступило. В чем дело?
Это комментарийВанессы Торп в субботнем «Гардиан». Тема – феминизм, повод – столетие массовой демонстрации суфражисток (50 тысяч человек!) в Лондоне, речь идет сразу о нескольких сюжетах последних дней. История с невероятно смешным и серьезным посланием Аманды Палмер мачистскому таблоиду – только один из феминистской повестки последних недель. Другой связан с деньгами:
На прошлой неделе Марк Карни, новый управляющий Банка Англии, был вынужден в спешке объявить о грядущем вводе в обращение новой банкноты, пытаясь утихомирить Кэролайн Криадо-Перес. Она – вместе с тридцатью пятью тысячами сторонниц – требовала, чтобы на британских деньгах отражались достижения не только мужчин, но и женщин. План заменить на пятифунтовых купюрах борца за права заключенных Элизабет Фрай на Уинстона Черчилля возмутил Криадо-Перес и она (…) взялась за оружие. В результате на новой десятифунтовой банкноте будет портрет Джейн Остин. «Люди говорят: не столь великое достижение, но я не останавливаюсь на этом, – рассказывает двадцатидевятилетняя Криадо-Перес, – я просто увидела проект новой банкноты и подумала, что здесь не хватает вот этого. В конце концов, Банк Англии – немаленькая организация».
Тот же «Гардиан», статья Джейми Дауарда, продолжение сюжета с женщинами на деньгах:
«Шквал критики обрушился на Твиттер после того, как журналистке и феминистке-блогеру которая боролась за появление Джейн Остин на десятифунтовых банкнотах, стали угрожать изнасилованием. (…) Кэролайн Криадо-Перес обнаружила, что в Твиттере против нее ведется последовательная кампания оскорблений, которые могли бы послужить причиной уголовного преследования. Член Палаты Общин от лейбористской партии Стелла Кризи осудила угрозы в адрес Криадо-Перес и призвала Твиттер и его пользователей начать борьбу против агрессивных ненавистников женщин. «Все-таки, есть вещи посерьезнее, чем создать Твиттер, где каждый развлекается, как может, – сказала она, – если нам нужен такой мир, в котором каждый будет в безопасности от грубых преследований, тогда следует противостоять постоянным проявлениям неравенства – не в малой степени еще и потому, что это позволит смягчить и прочие проявления неравенства среди людей». Ее коллега по партии и парламенту Стив Ротерэм написал в Тивттере: «Надеюсь к тем, кто все это делает, в скором времени постучит в дверь полицейский».
В завершение сюжета: к субботе, 27 июля уже девять тысяч человек подписали онлайн-петицию с требованием к руководству компании Твиттер добавить на интерфейс ресурса кнопку «Оскобительно», чтобы ею могли воспользоваться те, кому угрожают сексуальным насилием; другое требование – сделать сам Твиттер ответственным за любые преступные угрозы, которые пишут его пользователи.
Еще одна история, связанная с требованием введения контроля (не говорю «цензуры», но все же) в интернете. Британский премьер Дэвид Кэмерон предложил меры по ограничению доступа к порносайтам; речь идет (судя по всему, ибо детали неясны) о блокировке по умолчанию некоторой части этих ресурсов провайдерами – до тех пор, пока тот или иной пользователь сам не запросит разблокировать их для себя. В предложении Кэмерона есть какое-то иезуитское, достоевское знание человеческой психологии; анонимно порно готов смотреть почти любой, а вот совершить своего рода каминг аут и лично попросить дать ему доступ к сладкому грешку – это сложновато.
Впрочем, вполне возможно, что никакого тонкого знания человеческой психологии у Кэмерона и его сотрудников нет, и все произошло – как часто бывает – само собой. Так или иначе, премьерская инициатива взбудоражила общество – сразу на двух уровнях. В блогах бурлит возмущение наступлением власти на права и свободы людей. На уровне политическом и журналистском почти все согласны с Кэмероном, даже его политические неприятели, лейбористы; в последнем случае, шпильки, конечно, все же, в ходу но недлинные и туповатые. Остроумный эссеист и писатель Дэвид Джон Тейлор (он любит называть себя DJ Taylor, последуем его примеру) использовал эту (и несколько других) историй, чтобы написать для воскресного «Индепендент» любопытный текст под названием «Ну, и как выглядит либерал в 2013-м году?»:
Читая о предложениях премьер-министра ограничить доступ к интернет-порнографии – доверчиво припоминая некоторые другие его предложения (нынче мистически отложенные) о минимальной цене на алкоголь и об одинаковом дизайне сигаретных пачек – я вновь осознал, насколько тяжело сегодня, в потрепанном бурями начале XXI века, быть либералом. Нет-нет, торопливо поясню -- не членом Либеральной партии, этого приюта для отчаявшихся беглецов из нынешнего политического климата, а человеком того типа, который верит в автономию индивидуума, в свободу высказывания и в способность простого человека жить согласно собственному представлению, сократив до минимума государственное вмешательство.
ДиДжей Тейлор – автор недавно вышедшей биографии Джорджа Оруэлла, оттого его определение либерализма – не пустые слова, вовсе не пустые. Особенно интересно то, что он переводит сюжеты с ограничением доступа к порносайтам и проч. из нынешнего контекста в более обширную -- с точки зрения хронологии – область, обращаясь к истории последних пятидесяти лет. И вот тут становится очевидным одна простая вещь – нынешняя мода «на семидесятые» (тот, кто живет в Лондоне и других крупных и культурно-важных британских центрах, давно уже ее заметил) есть неотрефлексированная ностальгия по временам (как бы) настоящей и полной свободы, истинного либерализма. Однако, считает Тейлор, нынешняя ситуация решительно отличается от времен глэм-рока, длинных волос и «классической эпохи порно»:
И как средний современный либерал должен реагировать на информационную систему, которая имеет возможность развращать – или, по крайней мере, деморализовать – его детей и его самого? Может ли он (или она) задаваться разумным вопросом: не является ли одним из базовых прав человека возможность законно установить санитарный кордон, отделяющий его от всего, что вдруг возникает на обочинах дорог и в темных аллеях? На этот вопрос записные технократы отвечают: такова цена, которую ты вынужден платить за все неисчислимые выгоды киберпространства. Его (либерала – К.К.) начинают мучать сомнения: не являются ли многие из возможностей, предоставляемых сейчас технологией, фундаментально нелиберальными и антидемократическими, и что большинство технологических вещей, предназначенных для поощрения «выбора» и «свободы» на самом деле связывают и подчиняют людей, которые покупаются на них, что эти вещи отдаляют их от собственного «Я» и швыряют во всеобщее варево.
Это сильное заявление Тейлор иллюстрирует примером из обычной – пока еще называемой «реальной» – жизни. Он пишет о своих соседях, живущих в доме в пятидесяти метрах. Семейная пара, страдающая чудовищным ожирением. Потоки кока-колы и горы вредной еды потребляются ими – и их детьми, которые уже сейчас несут в своей внешности все признаки будущей болезни, той самой, что свела к малоприятному существованию жизнь их родителей. Можно ли оставить эту ситуацию такой, какая она есть? Или кто-то должен вмешаться? Государство? Местное сообщество? Вот, на самом деле, главные вопросы, которыми мучается сегодняшний либерал.
А теперь, как и обещал, краткое резюме. Во всех этих историях речь идет о том, как представления о свободе, заложенные в современном западном обществе, сталкиваются с тем, что можно запросто назвать «здравым смыслом». Свобода слова не разрешает цензурировать твиты и доносить на сетевых хулиганов куда надо. Свобода предпринимательства не разрешает требовать, чтобы таблоиды перестали печатать оскорбительную чушь, которая нравится многочисленным слабоумным читателям. Наконец, базовые демократические свободы не разрешают никому вставать между человеком и законным его грешком, будь то порно или пятый чизбургер в день. Для либерала эти вещи бесспорны.
Однако сейчас пришло время поставить их под вопрос. Если государство радостно читает наши частные письма и собирает (путь и автоматически) на нас электронное досье – отчего тогда тем же самым компаниям, что радостно раздают мрачным мужикам из спецслужб доступы к чужой персональной информации, не ограничить право ублюдков троллить любого, кого им заблагорассудится? Если выясняется, что государственные служащие продают таблоидам секреты, касающиеся частных лиц, и потом даже покрывают их (и не только их), отчего бы государству – путем поддержки соответствующих общественных инициатив – не содействовать прогрессу настоящего равноправия, не только гендерного и не только формального?
Если сотни миллионов людей радостно доверяют находящимся нигде корпорациям все свои самые интимные штуки, а окружающих заставляют читать во френдлентах о малоинтересных кому бы то ни было гастрономических и сексуальных подробностях собственной жизни; отчего бы не спрашивать эти неопрятные души за мусор, который они вываливают в публичных местах? Наконец, если прекрасная идея индивидуальной свободы, придуманная в Древней Греции, разработанная в XVII—XIX веках в Англии и Франции, оказалась великим инструментом достижения удивительно – для истории человечества – благополучной жизни населения относительно небольшой части нынешнего мира, отчего не оградить ее же от враждебного мира самих людей (люди все портят, как известно) гибкими прочными барьерами здравого смысла? Нынешний либерал, размышляющий на подобные темы, вовсе не становится презренным социалистом или даже тоталитаристом. Наоборот, он пытается примирить Разум с идеей Свободы.
P.S. Одна смешная деталь. На будущей десятифунтовой банкноте под портретом Джейн Остин – цитата из «Гордости и предубеждения». Очень подходящая цитата: «Я заявляю, что, в конце концов, нет большего наслаждения, чем чтение». Все хорошо, только сказала эта мисс Бингли – притвора, мягко говоря. Небольшая любительница книг. Банкирам стоило бы культурку подтянуть.
