Заметка Усыскина "Пляски вокруг пенсий или лапша на ушах" породила желание высказаться. Поскольку не все в ней, как говорят рекламщики йогуртов, одинаково полезно.
В самом деле, некоторые моменты вызывают вопросы. Так, например, не ясно, почему надо "разгонять пенсионный фонд" с его сотрудниками и зданиями, если реально он делает то же самое, что и старый советский собес, то есть ведет учет пенсионеров и начисление пенсий, дело далеко не автоматическое.
А что касается поиска случаев, когда бы "стоимость недвижимости падала бы сильнее, нежели стоимость жизни" – то таких хоть отбавляй: в масштабе страны это имело место в новейшей истории Японии и, похоже, при нынешней ситуации в США. А еще больше таких ситуаций имеет место во всевозможном локальном разрезе – когда недвижимость на данной улице, в данном городе или регионе вдруг резко теряет цену и ликвидность. Причем, происходит это по вполне объективным причинам и не сопровождается потребительской дефляцией. Разумеется, есть инструменты инвестирования в недвижимость, способные страховать от подобных локальных рисков обесценивания – но это отдельный разговор.
В чем Усыскин прав, так это в напоминании о том, что пенсионный механизм, взятый сам по себе, – это механизм распределения, и общее количество жизненных благ, разделяемых между пенсионерами и непенсионерами, он никак не увеличивает. Да, пенсионные накопления – это лишь накопление прав на долю в этих благах, но не сами блага. Возможно, этот момент сознательно прячется сторонниками накопительных пенсий, но это не делает их затею бессмысленной. Просто в нынешнем обществе всеобщей претензии на понимание всего сущего не обойтись без некоторого лукавства – если, конечно, хочешь добиться какого-то реального результата.
Чтобы пояснить, что к чему, придется зайти несколько издалека. Как известно, есть разные типы перераспределения денег в общественных целях. Когда-то деньги собирали, имея в виду их конкретное целевое употребление: скажем, были на Руси полоняничьи (для выкупа пленных), ямские и другие целевые сборы. Все это так и тратилось по наименованию – не попадая в общий котел. И люди доверяли власти администрировать эти платежи в немалой степени именно потому, что знали, на что они будут потрачены. Потом власти улучшили навыки финансового администрирования и научились все сборы (резко сократив число их видов) складывать в один большой котел, а затем расписывать траты исходя из этой общей массы средств. Появился государственный бюджет.
Но идеала достичь не удалось. Возникло по меньшей мере две проблемы. Во-первых, некоторые виды трат настолько стабильно оказываются в аутсайдерах, что нет шанса их профинансировать сколько-нибудь пристойным образом. Именно по этой причине во многих успешных странах дороги финансируются главным образом через целевой сбор, включенный в стоимость бензина. И ни на что иное эти деньги, сколько бы их ни было, потратить просто невозможно технически (т.е. законодательно). Это еще и справедливо: больше ездишь – больше платишь за дороги, но мы сейчас не об этом.
Во-вторых же, возможна прямо противоположная ситуация – некоторые статьи расходов стараниями принимающих годовой бюджет парламентариев могут быть раздуты до полного поглощения ими госфинансов – просто в силу популистских устремлений народных избранников. Скажем, в этом один из резонов отделения церкви от государства – дабы не подвергать депутатов искушению приносить госбюджет в жертву своему публичному благочестию.
Теперь взглянем с этой колокольни на пенсионные материи. Если предположить, что наши думские депутаты обрели свободу действий, перестав быть канцелярией исполнительной власти (о чем страстно мечтают многие оппозиционеры), а пенсии финансируются исключительно бюджетом (о чем страстно мечтает Усыскин), то нельзя исключить, что они начнут тут же повышать и повышать долю пенсионных затрат в бюджете – и остановиться на этом пути не смогут.
Почему же? Да потому, что пенсионер становится все более и более влиятельным избирателем. Их все больше – это раз. У них очень просто формализуемые, однородные интересы, не требующие для понимания особо сложной рефлексии – два. Они живут сегодняшним днем – три. Ими достаточно сложно манипулировать по линии субординации, как врачами и учителями – этих можно и припугнуть и пригрозить увольнением и т.д.: см. массовое участие школьных педагогов в фальсификациях результатов последних выборов.
Что же получается? То, что бюджет "демократической России" рискует стать по преимуществу пенсионным бюджетом. При всем уважении к ветеранам труда, главной целью государства не должно стать создание максимально комфортных условий жизни людям вчерашнего дня – иначе тем, кто станет таковыми завтра, мало что достанется вообще.
И тут на помощь приходит накопительная пенсия. В самом деле, этот механизм почти исключает участие парламентариев в текущем функционировании – если они что и могут обсуждать, то это действительно сложные и не яркие для публичных выступлений вопросы, вроде процента отчислений с фонда заработной платы или условий пенсионного инвестирования для отдельных категорий умников. То есть, именно то, что вызвало у Усыскина, по его собственным словам, ощущение мухлежа.
Да, в некотором смысле – мухлеж. Зато государство не погибнет.
