Выставка молодых российских художников с любопытным названием «Кажется, здесь чего-то не хватает» (до 5 ноября) открылась на Винзаводе. Ее куратор Стас Шурипа объясняет общую идею так: «Если чего-то не хватает, то это хорошо, в искусстве становятся ценностью: отсутствие, недостаток, поломка, ошибка, нехватка». Считается, что в новом искусстве не хватает понятности, но куратор убежден: «Это ложное представление, что искусство - высоколобое и заумное, оно рассказывает о понятных вещах, о повседневности».
Шурипа отобрал произведения, в которых «интерес к формальному поиску сочетается с концептуальной компонентой – когда художник рассказывает историю, но не с помощью прямого политического или другого действия, но на пластическом языке». Прочитать эти истории не всегда просто. Например, объекты Зинцовой очень убедительны. Фоторамка, повешенная лицом к стене, а к нам повернутая обратной стороной так, что мы видим конструкцию, на которую фото должно опираться, чтобы стоять на столе. Это устройство превращается в подобие супрематической композиции, то, что должно быть уютным семейным фото, ощетинивается геометрической абстракцией, черный цвет задника рамки напоминает о «Черном квадрате». В другой работе она поступает так же – изымает функцию и оставляет форму, что ломает наше привычное восприятие: композиция из старых советских часов в деревянных корпусах – в ней часы показывают не время, но свой дизайн. У Надежды Бушеневой - макет бассейна на высоких ножках, оболочка, в которой нет воды, и глубина превращается в пустоту и высоту.
В работе объединения «Вопросы экспериментальной группы» привычной функции лишают зрителя. Они разместили свой проект в торце выставочного зала, где обычно на открытиях в микрофон вещают организаторы, рассказывая о выставке, отвечают на вопросы. Здесь аппаратура развернута к зрителю, и он сам оказывается у микрофона перед партитурой с вопросами. Эти вопросы задают ему из колонок, весьма сложные, вроде: «Должно ли дейстие быть разумным, чтобы быть дозволенным?» Один вопрос из партитуры пропущен и зритель может прочитать его сам в микрофон: «Хотите ли вы быть услышанными, когда говорите, слушая только то, что заслуживает вашего внимания?»
Но есть работы, которые нелегко поддаются трактовке и могут поставить в тупик. Например, работа Яна Тамковича, сделанная в интересном жанре «инсталляция для реди-мейда» - подиум, стремянка и коробка с бюстом Нефертити. Куратор рассказывает о ней: «Эта работа о социальных конфликтах. Ян искал в Каире среди сувениров самый похожий на оригинал бюст Нефертити, и привез его в Москву в деревянной коробке. Это - не привет «арабской весне», тут речь идет о двух процессах – логистике транспортировки и экспонировании, и оба они, согласно автору, очень заряжены властными токами, экспонирование, например, - это иерархия подиумов, на выставке копия бюста стоит на точном повторении подиума из берлинского музея. То, что здесь выставлен сувенир, напоминает об идущих сейчас разговорах о берлинском экспонате – и некоторые утверждают, что там тоже подделка».
Или инсталляция Анны Титовой «В разреженном воздухе»: гипсовый бюст, фотография и ассамбляж из камня на мраморной доске на подиуме, прикрытом пленкой. Художница рассказывает о своей работе: «Это все о фантастических утопиях, которых, как мне кажется, нам не хватает. Николай Морозов, как и Циолковский – ученый-самоучка, он увлекался всем, что можно представить, и химией и физикой, и многим другим. Просидел 28 лет в тюрьме, изучил 12 языков, написал ряд монументальных трудов о науке. Одна из его самых скандальных работ, которая восхищала Ленина и была напечатана многомиллионными тиражами – «Христос». В ней он говорит, что вся наша история строится на вулкане Везувий и Помпеях, и на упавших астероидах. Я сделала его бюст в суровом стиле, как подмалевок для гигантского памятника, который забраковали и выбросили. На стене – большая фотография с обложки Newsweek – первая фотография американского беспилотника с видом канбона, где скрывался бин Ладен. Я убеждена, что любое сопротивление – это романтизм». И в этот момент я думаю, что зрителям на выставке будет очень не хватать экскурсовода, который расскажет все это, или развернутых экспликаций. Потому что как бы зритель не стремился понять и взаимодействовать, он никак не сможет угадать, что этот гипсовый бюст – это Николай Морозов, ведь ладно это было бы известная скульптура, к которой апеллировала бы художница, или очень известное лицо – но она сделала бюст сама и мы видим его в первый раз. И уж точно почти никто не помнит эту обложку Newsweek.
Но в целом Шурипа прав – ошибки и недочеты порождают художественное качество. И на выставке группы AES+F «Трилогия» (до 12 октября) в «Манеже» это видно. Обсуждая их работы, обычно концентрируются на сюжетах видео, которые здесь объединены в трилогию: ад, «Последнее восстание» с бесконечно убивающими друг друга в компьютерной игре подростками; рай, «Пир Тримальхиона», действие которого происходит в роскошном отеле, и пресыщенные удовольствиями господа меняются ролями с обслуживающим персоналом; и чистилище «Allegoria Sacra», в которой самые разные типажи, национальности и культуры аутично застывают в межпространстве зала ожидания аэропорта, не взаимодействуя друг с другом. Было бы интересно сосредоточиться на том, как все сделано: видео все называют сверхтехнологичными, но, тем не менее, иногда мы видим откровенные недочеты, ошибки – и они оставлены художниками сознательно. Это не видеосъемка, а фотографии, соединенные методом морфинга, перетекания одного кадра в другой – в первом видео их было 25 в секунду, в последнем уже 50. Периодически это перетекание дает сбои, и они производят жуткое впечатление – когда рука проходит перед телом, она как будто стирает его перед собой и создает за собой заново. Человек поворачивает голову, и в какую-то секунду видно, что его глаз исчезает, и лицо отращивает себе новый глаз, в другой пространственной точке. Молния на сумочке гламурной дамы шевелится сама по себе, как будто отряхивается после расстегивания. Ее подрагивающие зубцы перекликаются с насекомым-многоножкой, которая пробегает по всем персонажам, незамеченная ими, и играет немаловажную роль в сюжете – в конце она убивает старика, лежащего на больничной каталке под капельницей, и он перерождается в ребенка-мутанта с хвостом насекомого. Мир, в котором есть смерть, старость и болезни, уступает место миру совершенному, но насквозь искусственному. Персонажи «Священной аллегории» никогда не дождутся своих рейсов – не только потому, что в некоторых кадрах мы видим, что все самолеты опутаны лианами и проросли джунглями, но и потому, что у этих персонажей нет прошлого и будущего, они – лишь последовательность отдельных картинок.
Скульптуры АЕS+F, также представленные на выставке, предельно натуралистичны, как будто их отливали с живых тел - они не пропущены через художественную волю автора, в них нет ни малейшей стилизации. Так мог бы компьютер создать образ человека, следуя загруженным в него данным о средних показателях и нормативах, характерных для человеческого тела. Это киборги, а человеку, чтобы оставаться собой, необходимо индивидуальное отклонение от нормы, недостатки, ошибки, нехватки, о которых говорил Шурипа.
В видео АЕS+F национальность, расовая принадлежность подразумевает строго определенную роль, так мусульманские паломники вне зала ожидания аэропорта оказываются воинами джихада. В отеле из второй части слуг можно узнать по цветной коже. Аборигены появляются, чтобы составить контраст с высокотехнологичным миром аэропорта и станцевать с европейскими девушками.
Совсем другая история с национальностью на выставке Таисии Круговых «Кинотеатр для мигрантов» (до 13 октября) – видеословарь, который показывают в кинозале, один пятиминутный сеанс – один язык. И в каждом фильме главное - не национальность его героя, но работа и человеческие качества. Начинается все с дворника-таджика, который объясняет, как на таджикском называются его рабочие инструменты. Но дальше стереотипы разрушаются. Латиноамериканец возит в Колумбию запчасти для русских машин, то есть поддерживает нашего отечественного производителя. Осетин исполняет в клубах латиноамериканские песни, то есть изображает испанца. Они говорят одни и те же фразы на родном и на русском языке, которые потом дублируются в виде белого текста на черном экране с аудиоповтором. Можно заметить, что народы советских республик и русские так давно вместе, что слова, появившиеся вместе с технологиями двадцатого века, звучат на этих языках так же, как и на русском, это общие слова из долгой совместной жизни. Сослан Кулумбеков, подключая колонки, говорит что по-осетински это тоже «провода». Грузинский бородатый богатырь «дядя Рома» в камуфляжной куртке выходит вечером на работу – возить пассажиров в такси. Тут же мы сталкиваемся с предубеждением – на обочине молодой человек ловит машину, но увидев такого грозного водителя, ехать отказывается. Его удается завлечь и довезти до места, и даже интересно поболтать – но поначалу ведь испугался. Латышский актер играет в театре роль Д’Артаньяна. Последний сеанс – киргиз, который преподает в музыкальной школе, на этом и заканчивается словарь, титры идут под музыку Шумана, которую он исполняет.
Еще один проект в том же духе – выставка «Кавказский словарь» (до 14 октября) в «Царицыно». Те, кто злоупотребляют утверждениями, что у «понаехавших» не хватает культуры, на этой выставке убедятся, что у них самих просто не хватает знаний о своеобразии и богатстве культур Кавказа. Пространство выставки устроено как лабиринт, что, по словам куратора Ольги Сосниной, «передает драматизм и неоднозначность представленных в проекте сюжетов: противостояния и диалога, просвещения и веры, мужского и женского, войны и мира, смерти и памяти». Вход в лабиринт – через «гору языков», как назвал Кавказ географ из Багдада в Х веке. Сейчас их более 50-ти, среди них – убыхский язык, который побивает мировые рекорды по количеству согласных – их 82. По легенде, когда Бог вез языки всем народам, на Кавказе его конь споткнулся и часть мешка рассыпалась – это совпадает и с термином филологов, которые называют регион «лингвистическим мешком». Уже с первого зала становится ясно, что экспозиция сделана очень современно и увлекательно – языковая гора представлена геометрической формой с видеопроекцией на уступах «вершины», а в пещере – очень современная живопись Магомеда Каждаева с включением текстов на дагестанском языке.
Кавказ, горы Каф, казались древним историкам краем света, грядой, опоясывающей мир. Отсюда немецкие историки пытались выводить происхождение арийцев, а наши – считали колыбелью славянских народов. Здесь заканчиваются многие легенды – сюда приплыл ковчег Ноя, здесь искали амазонок, здесь был прикован Прометей, сюда приплыл Ясон за золотым руном.
От языка – к горам как таковым. Они, сильные и непреклонные, рождали взгляд горцев «свысока» на другие народы. Так, о чеченцах в начале ХIX века историки писали, что они признают власть только российскую, называя себя, однако, «приятелями России, ибо на языке их, как и на языках прочих кавказцев, нет слова, означающего зависимость политическую, кроме уже совершенного рабства». Дома являются как бы продолжением горы, они похожи на «гигансткую друзу кристаллов», завершающую гору. Интересно, что в дагестанском языке, например, нет слова дом, есть лишь множественное число слова комната. То есть дома отдельных семей – это комнаты общего дома-аула. Кажется, что россыпи этих форм – причина тому, что на Кавказе стала популярной геометрическая абстракция. Среди фотографий, этнографических дореволюционных рисунков и советской живописи и скульптуры в этом разделе есть одна абстрактная работа – интересно, что она изображает Сванетию. Как рассказывали, в этой области Грузии очень своеобразная иконопись, похожая на кубизм. Правда, сваны считают свои иконы делом очень личным и чужакам не показывают.
Следующий зал начинается с видео «Каракуль» современной дагестанской художницы Таус Махачевой. Она работает с гендерными и национальными темами, и здесь конь, животное гордое, но одомашненное, оказывается под наездником, странным, почти сказочным существом, целиком, включая лицо, покрытым кудрявым мехом. Некто из старинных легенд, туманный, кудрявый лесной дух, возможно – девушка. В человеке оказывается больше странного и дикого, чем в животном – коне.
В витринах – кинжалы, сабли, пояса, упряжь и покрывала для лошадей, бурки и черкески. В общем, многое из того, что считалось на Кавказе «признаком счастья» - список 1903 года прилагается. Трогательно, что в нем есть такие пункты: 1. Достать себе Коран, написанный выдающимся почерком. 2. Красивая жена из числа двоюродных сестер, ну и далее – жеребец, пистолет, кинжал, сабля, янтарные четки. И последний, 8-ой пункт – «несколько беспечный образ жизни». Чтобы реализовать пункт 2, нужно было быть прекрасным наездником: как писал адыгейский писатель сер. XIX века Адыль-Гирей Кешев, «сердце черкешенки принадлежало не тому, кто соединял в себе больше умственных и нравственных достоинств, даже не тому, кто обладал прекрасной наружностью… но лишь тому, кто соответствовал всем требованиями идеального наездника».
Материальный мир был символическим и статусным. О папахе: «Шапку носят не для тепла, а для чести», «Если не с кем посоветоваться – посоветуйся со своей шапкой». Также была поговорка и про чабана, который спрашивает совета у посоха.
Далее – залы со множеством экспонатов, рассказывающих о семье и доме, религиях, Кавказской войне, пугающих европейцев обычаях от похищения невесты до «кавказского плена» - от фильма Гайдая до терроризма. С рисунками детей к «Кавказскому пленнику» Толстого и инсталляцией Анастасии Хорошиловой с интервью переживших Бесланскую трагедию, которые показывают в огромных железных чемоданах, где поместится человек.
И светлое – кавказский пир и кухня, советская архитектура курортов в старых открытках под слоганом «Новая античность» и нежные картины Тотибадзе с парками, вазами и морем. Мифы и герои. «Царь Тамар» как историческая личность и как легенда, «дэв», злой дух, похищающий красавиц, и ковер с Лениным в цветах – в одном ряду. Маски волков: «Волк, самый поэтичный зверь в сознании горцев. Лев, орел – они изображают силу, - они идут на слабого; волк идет на более сильного, чем он сам: недостаток силы заменяет отвагой, дерзостью, ловкостью».
Последний зал – индустриализация, промышленность, добыча нефти. Самый большой экспонат – макет нефтяной вышки, предоставленный музеем нефтяной компании «ЛУКОЙЛ». На этом месте выпадаешь в современность – и прощаешься с ностальгией по тем временам, когда деньги не были главным. Сколько бы ни было в СССР плохого, нам иногда не хватает того прошлого, в котором наши народы были вместе. Не только в самом искусстве должно чего-то не хватать, чтобы спровоцировать диалог, как сформулировал Стас Шурипа, часто искусство дает нам то, чего нам не хватает в жизни.
Выставка Ирины Кориной «Взвейтесь кострами» (до 30 октября) на Винзаводе в галерее XL возвращает нас в детство, которое здесь равно советскому детству. Странные видения, собранные из русских платков и клеенок, веточек и сухих осенних листьев – палатка-пляжная раздевалка, костры и домик на дереве, кукла-тотем из дерева и хлебных буханок. Пионерское детство, пусть иногда и принудительно, но было коллективным, сейчас вынужденно приходится думать о карьере чуть ли ни со школы и становиться на путь индивидуального выживания.
Еще нам не хватает срока жизни, особенно при современных скоростях – нет времени обрести мудрость. Об этом выставка «Труба, или Аллея долголетия» Инспекции «Медицинская герменевтика» (до 10 ноября) в галерее «Риджина» на Винзаводе. Действительно, труба – в конце которой кабинет с креслом, столом и книжным шкафом, мечта вроде той, что была дарована булгаковскому Мастеру. Но покой нам только снится – макет места уединения на том конце трубы, и как чудесный сад Алисы в книге Льюиса Кэрролла, он нам не по размеру – его можно увеличить только с помощью взгляда в бинокль, который лежит на нашем конце трубы. А по стенам портреты старцев, сморщившихся до печеных яблочек, скомканных тряпочек, обросших бородами, и снизу цифры со множеством нулей, обозначающие их возраст. Мало кто бывает столь прозорлив, чтобы желать таких цифр не на счету в банке, а в возрасте.
Но искусство хочется иногда не только смотреть, а и приобрести. В таком случае нужно срочно идти на еще одну выставку на Винзаводе - «Искусство для различных классов потребителей» (до 14 октября), представляющую работы Артели художников-дальтоников под управлением Татьянина Юрия Николаевича, Гения Земли Липецкой в галерее pop/off/art. Несмотря на дикое название, у артели все в порядке и с цветопередачей, и с чувстовм юмора. Ценовой разброс – от 50 000 до 400 рублей. Облик – несколько арт-брютовский, но шутки в основном для посвященных в современность. Очень концептуально – сделать одной из центральных идей проекта ценообразование. Картины повторяются в трех вариантах: «премиум-, бизнес- и эконом класс», причем сюжет везде одинаковый, но дорогие на холсте и краска погуще, а самые дешевые – на картонке, и краска жиденько намазана. Или вот другая серия – краска-основа везде одинаковая, и изображение – тоже: домики из картин Малевича «крестьянского периода» за красным горизонтом, но цены разные – на небе над пейзажем обозначена скидка от 10% до 90%.. Любимые герои – заяц и муха, привет Бойсу и Кабакову. С ними есть небольшие скульптурки из дерева, продаются около 5 рублей за квадратный сантиметр. Кунштюк, правда в том, что сантиметры меряются в объеме, то есть все равно по 1000 рублей примерно выходит. Но есть скульптурки потоньше. Есть тарелки расписные, и книги с нарисованными вручную обложками, классика и современность, Елизаров и Жижек. Ещё один способ покорения - рамки для картин. Такой способ стал использоваться в последнее время, так что его можно встретить чаще у современных художников.
Выставка открыта до 14 октября, но и потом можно зайти и потребовать продать произведения Артели, это же галерея, то есть магазин. В этом случае можно позволить себе быть коллекционером. Как говорит на одной из картин заяц с топором двум старушкам: «Тварь я дрожащая или право имею?»
