В борьбе за Нобелевскую премию по литературе интрига сохранялась до самого конца. Чаще всего фаворитами называли японца Харуки Мураками или канадку Эллис Монро. Но победил китаец Мо Янь, в произведениях которого «умопомрачительный реализм объединяет народные сказки с современностью».
Мо Янь - почетный доктор филологии Открытого университета Гонконга. Имя, под которым он выдвигался на премию, на самом деле является псевдонимом. В реальности же победителя зовут Гуань Мое. Его произведения переведены более чем на десять языков, включая английский, французский, немецкий и норвежский. А на русском языке издавались только фрагменты его книг. Неудивительно, что никто из русскоязычных писателей, опрошенных "Полит.ру", с творчеством китайца не знаком.
Захар Прилепин: Нобелевская премия хороша уже тем, что хотя бы один раз из трёх попадает в точку. Её влияние на мировую культуру неоспоримо, иерархия, созданная ей, вполне действенна. Ребята неплохо делают своё дело.
Другой вопрос, что авторы, заступающие за пределы толерантности и политкорректности, периодически пролетают мимо этой премии. Есть вещи, которые нобелевский комитет просто не может себе позволить. Поэтому я не очень верю, что премию мог бы получить такой человек, как Эдуард Лимонов, например.При всём том, что он живой классик, и его вклад в литературу совершенно неоспорим. Или, скажем, Джонатан Франзен. Я уж не говорю о Валентине Распутине.
Вообще русская литература сейчас по высшему разряду даже не рассматривается. Понятно, что Евтушенко или Пелевин находятся в этих скачках где-то на сотом месте. А продвигаются те, кто проповедует идеалы гуманизма, человеколюбия и прочего бла-бла-бла. Всё это даже забавно.
Александр Проханов: С творчеством победителя я не знаком, но ситуацию с великой китайской литературой могу прокомментировать. Великий Китай сейчас раскрывается, как гигантский красный цветок, и демонстрирует всё новые приоритеты, будь то олимпийские, индустриальные или научные. Китайская модель сложна и великолепна, она включает в себя грандиозную традицию и потрясающий авангард. Коммунистическую идеологию и конфуцианскую фундаментальность.
Эта модель триумфально движется по миру, я поздравляю Китай и преклоняюсь перед ним. И страшно сожалею, что Россия в 91 году проиграла схватку за будущее, и теперь наша страна может предложить на рассмотрение нобелевского комитета только маленькие тексты Pussy Riot.
Анатолий Найман: О Мо Яне я слышал только в связи с этой нобелевкой. Да и вообще в этом году не очень следил за интригой вокруг премии. Как всякий старый человек, я привержен тому, что происходило во время расцвета моей жизни. Но расцвет, молодость - очень короткое время.
Есть, однако, чёткое ощущение, что тогда выдвигались на получение премии писатели другого масштаба. Ранга Фолкнера, Маркеса, Бродского. Это был штучный товар. После этого я не припоминаю гигантов, творчество которых перевернуло бы мир.
Игорь Губерман: Никого из кандидатов кроме Мураками я не знаю, а нобелевская премия - это интересно, забавно, но не более того. Если бы кандидатов выдвигал я, то первым номером поставил бы Пелевина. Да, наверное, и всё.
