Физик-экпериментатор Александр Львовский рассказал Дмитрию Ицковичу, Борису Долгину и Анатолию Кузичеву о преимуществах европейского образования и об амбициозном будущем Российского квантового центра в передаче «Наука 2.0» — совместном проекте информационно-аналитического портала «Полит.ру» и радиостанции «Вести FM». Это не прямая речь гостя передачи, а краткое содержание, пересказанное редакцией «Полит.ру».
Международная научная система
Я отучился на Физтехе четыре года, а затем уехал. Но уехал я с образованием, которое было эквивалентно западной степени бакалавра. Это, на самом деле, даже выше бакалаврского уровня. Когда я приехал в Америку в 93-ем году, мой уровень подготовки был выше среднего уровня моих однокурсников. До этого я написал заявления в десяток университетов. Взяли меня, кажется, в три: Брандайс, Стэнфордский и Колумбийский университеты. Я бы поехал в Стэнфорд, но там был факультет химических технологий. Это меня не очень интересовало, поэтому я поступил на физический факультет в Колумбийский университет.
Сейчас у меня пожизненная профессура. Есть три вида обязанностей, которые я должен выполнять перед университетом: публикация научных статей в ведущих научных изданиях, преподавание и так называемый сервис. Сервис заключается в службе в комитетах, в организации работы университета – у нас самоуправление.
Поступить в западный университет, отучившись 4 года, не так сложно. Во-первых, за это не надо платить. А во-вторых, имеется дефицит хороших абитуриентов. Я бы рекомендовал это для карьеры.
В России есть преподаватели университетов, институтов, которые преподают по 10 часов в неделю, но с наукой практически не связаны, или по 20 часов, и практически не ведут научную деятельность. А есть научные сотрудники, которые живут в НИИ и которые почти не преподают или преподают и обучают более юных сотрудников.
В международной научной системе это не совсем так. Люди и преподают, и занимаются научной работой со студенческой скамьи: студенты-дипломники, аспиранты должны преподавать, вести лабы, какие-то семинары - и благодаря этому им не нужно платить за обучение. Им платят стипендии, что очень удобно, ну а на более высоком уровне профессора должны уже вести какие-то лекции и так далее.
Что я подразумевал под самоуправлением? Все вопросы жизни факультета в основном решают сами профессора, хотя и более нижние чины допускаются до собрания, но не имеют права решающего голоса. Получается управление наиболее старшими.
Например, я был членом комитета, который определяет жизнь аспирантов и дипломников на факультете. Комитет определяет, во-первых, порядок приема новых студентов. Каждый год поступают сотни заявлений, нам нужно как-то их обрабатывать. Во-вторых, мы определяем набор курсов, которые студентам нужно брать, и кто эти курсы будет преподавать. В том числе, и какие требования предъявлять к студентам. Если у студентов возникают какие-то трудности, мы пытаемся их решить.
Участвовать в управлении должны все профессора, это обязательно. Избирается только руководитель комитета, но, как правило, никто не хочет идти на эту должность. Приходится постоянно заниматься администрированием, и на науку не остается времени.
Калгари, в котором я работаю, - это среднего уровня университет, но Квантовый институт при университете - один из лучших в мире. Правда, университет выделяет на него финансирование, которого хватает только на администратора.
Выбор университета
Понимание того, какой институт лучше, какой хуже, зависит от репутации людей, которые там работают. Они во многом определяют и репутацию института. Только если это Гарвард, то туда плохих специалистов просто не берут.
Понять, какие университеты в Америке хорошие, уже не так просто, если смотреть на стоимость обучения. Многие государственные университеты дешевле частных и при этом лучше. Есть многие частные университеты, учеба в которых стоит бешеных денег – в них учатся дети политиков, юристов. Это могут быть хорошие, престижные университеты, но в области точных наук не очень сильные.
Чтобы разобраться, надо просто читать обзоры. Если ребенок захотел заниматься именно квантовыми технологиями, нужно посмотреть, где есть сильные квантовые группы, почитать их сайты. Проглядеть, кто публикует статьи в научных журналах Science и Nature. Правда, не исключено, что пока родитель будет искать университет для ребенка, он (родитель) сам станет неплохим специалистом в области квантовых технологий.
Насколько я знаю, в европейских и американских университетах действительно больше курсов, которые можно выбирать студенту самому, чего не хватает российским вузам. Есть определенный набор курсов, который можно взять в любой последовательности. Это некоторая свобода. И, кроме того, есть требование – студент должен взять какое-то количество курсов за пределами факультета. Если вы, к примеру, изучаете точные науки, то вы должны взять четверть курсов, допустим, на факультете искусства или на факультете физической культуры. Я думаю, что это оправдано. Высшее образование подразумевает некоторый кругозор.
Устройство российского квантового центра
Российский квантовый центр (РКЦ) пока только создается. Идея заключается в создании некой научной организации, которая будет заниматься технологией, но которая, кроме того, будет организована по международному принципу и совершенно иначе, нежели сейчас организована наука в России. Речь идет об организационной структуре, уровне финансирования и зарплат.
Почему это важно?
Российская наука является наследием советской науки. Советская наука создавалась в основном для «холодной войны» и служила этим целям довольно эффективно. А сейчас, в 90-х годах, когда финансирование уменьшилось, и цель исчезла, эффективность, которая измеряется количеством научных статей с высоким индексом цитируемости, приглашениями на конференции, резко упала. Советская система была изолирована - и сейчас она перестала работать. Один из основных принципов науки, что позволяет ей существовать, - это ее международный характер, интернационализм.
Представим себе немца Юргена. Немец Юрген отучился в Германии, защитил там диплом, а потом поехал в аспирантуру в Канаду. Затем закончил аспирантуру, получил ученую степень и поехал постодоком (молодым кандидатом наук) в Данию по контракту. После этого он поехал, допустим, в Японию. Потом он может вернуться к себе в Германию и стать профессором. В результате, он побывал в нескольких местах, в каждом из которых приобрел опыт. Каждый такой профессор является уникальным сплавом опытов.
Тут надо сказать, что вышеупомянутые страны не случайны. Речь идет даже не о странах, а об институтах международного уровня. Международный опыт будет неоценим, если у института есть соответствующая репутация. Он может находиться даже в Зимбабве, это не важно. Другое дело, что в Зимбабве это будет не просто устроить. Для того, чтобы нормально работал научный институт, нужно, чтобы работали и другие социальные институты. Именно поэтому это будет не просто создать в России. Но пытаются.
Российский квантовый центр формально будет функционировать в рамках «Сколково». Сейчас «Сколково» - это чистое поле, там пока ничего нет. В первое время мы будем работать в разрозненных исследовательских институтах. Какие-то лаборатории будут в МГУ, какие-то - в Физическом институте академии наук, какие-то в Черноголовке, а потом, когда будет построено здание, как мы надеемся, институт переедет в Сколково. Это будет совокупность лабораторий, которые занимаются разными аспектами квантовых технологий.
В стационарном состоянии это будет от 10 до 20 исследовательских групп. Каждая группа будет возглавляться постоянным сотрудником с пожизненной позицией – tenure position, как говорят по-английски. А остальные позиции будут контрактные, на них будут наниматься сотрудники. Это будут такие позиции, на которые Юрген вместо того, чтобы поехать на постдока в Японию, поедет в Россию. Главное - это ему должно хотеться приехать сюда. Мы хотим, что было соревнование.
Сейчас в Германии есть институт Макса Планка по квантовой оптике. Еще один институт Макса Планка просто по оптике. Есть Центр ультрахолодных атомов Гарвард – Массачусетский технологический институт. Есть институт в Сингапуре и институт фотоники в Барселоне.
Я подписывался под письмом, которое было адресовано президенту России, по поводу организации науки в России и как ее спасать. Один из основных тезисов письма: наука терпит крах, и если срочно не вмешаться, в частности, финансированием, то наука в России просто погибнет.
Одна из идей по спасению, которую мы предлагали, - это как раз создание таких федеральных научных центров, которые основаны на вышеописанных принципах. В частности, управление должно осуществляться неким международным комитетом, состоящим из лучших умов. Во-вторых, это временный, контрактный характер большинства позиций. В-третьих, тщательная международная экспертиза проектов и т. д.
Сейчас вузам начали давать очень разумное финансирование на научные исследования. Есть много грантовых программ и в академии, и в министерстве наук, которые, в общем, работают. И в основном это государственные деньги.
Кадры и финансы РКЦ
В РКЦ будет несколько лабораторий по квантовым технологиям. Квантовые технологии можно определить как контроль над квантовыми системами на уровне их индивидуальных микроскопических компонент. Сейчас в России, безусловно, имеются специалисты в этой области. Они работают в Московском университете, в Физическом институте академии наук. Многие НИИ, к сожалению, полностью потеряли свой статус, но некоторые сохранили: это Институт теоретической физики имени Л.Д. Ландау, Петербургский государственный университет, Физико-технический институт в Петербурге, Казанский университет.
Мы не устанавливаем ограничения по профилю компетенций в РКЦ, но существует нижняя планка по уровню специалистов. Мы будем приглашать на работу профессоров, исследователей посредством объявлений. Каждое из объявлений будет по определенным направлениям. Эти направления – ведущие направления современных квантовых технологий.
Например, будет направление по квантовой оптике, квантовому моделированию или квантовым датчикам. То есть то, что я упомянул, мы постараемся максимально широко представить. В пределах каждого из этих наиболее широких направлений возможны различные отклонения. В этих пределах мы будем уже смотреть на качества людей.
Мы надеемся начать набор в течение полугода. В чем проблема? «Сколково» дает неплохое финансирование, но это финансирование кратковременное. Каждые несколько месяцев мы должны сдавать отчеты, и каждый раз мы не будем уверены в том, что финансирование будет продолжено. В таких условиях невозможно нанять никого на пожизненную профессуру.
Это может быть перестроено посредством создания эндаумента - когда один или несколько капиталистов дают свои деньги. Эти деньги не тратятся, их кладут в банк, и дальше на проценты от этих денег платится зарплата профессорам. Нам удалось привлечь на сторону квантового центра ведущих (преимущественно российских) капиталистов, которые, как мы надеемся, дадут нам какие-то деньги.
