Продолжаем публикацию цикла видеобесед с экспертами в различных сферах и общественными деятелями о том, каким, на их взгляд, стоит быть Президентскому центру Бориса Ельцина. Основание создания Центра – Федеральный закон «О центрах исторического наследия президентов Российской Федерации, прекративших исполнение своих полномочий». Место создания – Екатеринбург. Цикл является частью более широкого обсуждения концепции и задач Центра. Мы публикуем комментарий профессора Оксфордского университета, профессора РГГУ, руководителя магистерской программы Российской Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте России Андрея Зорина.
Прежде всего, идея президентских центров, как мы знаем, не оригинальная, она давно осуществляется в США.
Президентские центры начинают создаваться практически сразу после ухода очередного президента с поста, при жизни человека, соответственно, он и является, сам президент, ушедший со своей должности, создателем центра собственного имени.
Были случаи, конечно, когда президенты умирали или погибали на должностях и не могли принять участие в такой работе, но, как правило, рутинный порядок именно такой. Соответственно, вообще говоря, есть прецедент, есть понятный набор функций, и так далее – создаются они действительно или по месту рождения, или по месту основной работы этого президента, но в условиях чрезвычайной разбросанности, как в Америке, очень важно то, чего здесь уже заведомо не будет, и, тем более, не будет уже, видимо, со следующими нашими президентами, - что это, как правило, очень небольшие города или даже городки, в которых такого рода центр становится важнейшим и решающим культурно-организующим центром. И имя того или иного президента становится брендом города, и этот центр становится фиксацией вот этого брендирования города через имя президента; исключения бывают, но большая часть американских президентов именно оттуда.
Мне кажется, что Екатеринбург уже чуть великоват для такой задачи, или даже сильно великоват, а уж о Петербурге и говорить не приходится, поэтому со следующими президентами проблемы будут очень серьёзные в этом смысле; скорее всего, такой центр в Петербурге и не нужен.
Главное, что определяет его значение, статус и культурное место, – это эксклюзив – что может быть в этом центре, чего нет больше нигде. Эксклюзив – это и есть основное его содержание; соответственно, в данном случае президентского центра эксклюзивом может быть по определению личный архив. Если личный архив первого президента России, открытый для использования исследователями, будет там находиться, я бы сказал, что это 65% успеха. Это 2/3 того, что надо для успешного функционирования, и степень интересности материала, значимости фигуры, исторической эпохи и так далее … на десятилетия вперёд это обеспечивает наличие выдающихся сил, интереса и так далее. Но здесь, конечно, придётся иметь дело с огромным количеством практических проблем: государственной тайны, допуска, доступа, перевоза из Москвы, из Кремля и все прочее. Опять же, в Штатах всё это уже решено давно на уровне государственного законодательства, поэтому делается просто, механически, алгоритм совершенно понятен.
Что касается музея и библиотеки, о которой говорится, это вещи очень полезные и хорошие, но они прилагаются к архиву: если есть архив, тогда понятно, какого рода библиотека там нужна – это то, что нужно исследователю, занимающемуся этой тематикой, чтоб ему не бежать в городскую библиотеку. Основная литература по эпохе, принцип комплектования сразу становится понятен.
Значит, соответственно, о музее тоже всё понятно, но музей интересен, только если там есть эксклюзивные материалы опять-таки – тогда это интересно, если это бесконечное количество всем известных растиражированных фотографий, то это не нужно никому. В такой музей ходить никто не будет. Причём крайне важно избежать того, на мой взгляд, было бы, чтобы это не был бы музей екатеринбургского периода деятельности Ельцина. Какие-то московские инстанции должны пожертвовать существенной частью того, что у них есть, и передать это туда. Отсюда уже, из вот этого кластера, на мой взгляд, естественным образом вытекает образовательная функция, центр изучения российской истории новейшего периода.
При эксклюзивных материалах, на которых можно действительно реально воспитывать исследователя, привлекать интересные кадры для их образования и так далее – формируются местные люди, которые готовы что-то изучать, магистерская программа Екатеринбургского университета – для неё это место, где должны формироваться первоклассные историки, это может определить профиль исторического факультета УрГУ, если есть на это желание. И это, по-моему, тоже было бы страшно важно и полезно.
Отсюда мы уже идём дальше – к школьным программам, к урокам в школе, к объяснению значимости и лично деятельности Бориса Николаевича Ельцина, и этого периода русской истории, культурным программам¸ которые возможны на этой базе, просветительским, даже художественные выставки могут быть какие-то, фотовыставки, временные экспозиции и так далее, то есть возможности, на мой взгляд, чрезвычайно велики, но для этого у него должно быть смысловое ядро.
Первичное вы правильно сказали - таргет-группа исследователей, и это главное, на мой взгляд, это то, что определяет судьбу, успех проекта. Вторичная – вы тоже сказали правильно – это ученики исследователей, то есть это студенчество. Это вторичная аудитория, а есть третичная аудитория, условно говоря, - это школьники, это население города, приходящее смотреть на выставки, городская интеллигенция, это та среда, которой это может быть интересно.
И дальше, что касается приезда людей из других городов и весей, то опять-таки первая группа – это исследователи, которым интересна эта эпоха российской истории, Ельцин. Вторая группа – это люди, которые по каким-то причинам приехали в Екатеринбург, и для которых это важный центр, место, ну, если ты приезжаешь в Екатеринбург, ты смотришь, а что у вас здесь есть? Выставка уникальная, экспозиция, материалы, сегодня вот такая выставка, на следующий месяц - вот такая, и так далее, то есть это может быть туристическим центром для культурного и научного какого-то туризма, и место для исследования, включая конференции, которые проходят по тем или иным важным политическим или общественным сюжетам, связанным с этим человеком, ну, и плюс к тому, конечно, в Америке президентов было 40, и они не все обладают таким уровнем харизмы, которым обладал первый президент России. Таких за всю историю Америки, поскольку это единственное место, где президентские центры создаются, я бы сказал, 2-3 президента такого ранга, каким был Ельцин для России. Ну, 3 - Вашингтон, Линкольн и Рузвельт, всё, список закрыли, поставили точку. 3,5, если Рейгана считать, но Рейган, я думаю, не тянет на такое значение.
Соответственно, конечно, Ельцин является идеологическим символом мировоззрения определенного типа, и это тоже страшно интересная и содержательная сторона, и следующая задача – это пропаганда, и стесняться этого совершенно нечего, но она должна быть осознана как отдельная задача, то есть если, условно говоря, туда приезжает историк изучать вопрос, как жидомасоны посредством Ельцина развалили Советский Союз, то он должен получить такой же доступ к архивным материалам, как и кто угодно другой. Но отдельно от этого, я думаю, что задача пропаганды тех ценностей, с которыми связана личность и деятельность Ельцина, тоже, конечно, должна быть.
Вокруг Ельцина есть несколько мощнейших и символических как бы кластеров, в те или иные образы группирующихся: это, конечно, в политическом плане идея свободы, но, что очень важно, связанная с его личной судьбой, – идея того, что свобода начинается внутри тебя самого – это идея освобождения, это идея выхода из рабства и выхода из плена, прежде всего, тебя самого лично, как это происходит, и какое это невероятное чудо, с каким грандиозным, хотя извращённым, искажённым и замусоренным человеческим потенциалом человек должен к этому подойти, чтоб на старости лет, когда эволюция обычно у человека заканчивается к 60 годам, оказаться к этому способным. Уже под 60 оказаться готовым к этому – это один кластер – это вопрос судьбы и так далее.
Второй важнейший, по-моему, смысловой кластер – это идея мирной революции, причём если говорить в исторической перспективе, со всеми пороками мирной революции и так далее, но идея, что радикальных целей надо добиваться осторожными средствами. Лидии Гинзбург, которую обожаю цитировать, принадлежит замечательное высказывание, что для русской революции - она говорила о ХIХ веке, не о большевиках, о декабристах, о Народной воле и так далее – характерно сочетание крайней умеренности в целях с чудовищной радикальностью средств, и как известно, и она об этом писала, что русские народовольцы не хотели включать в манифест Народной воли требование национализации земли, потому что не хотели отпугнуть буржуазию. Как комментировала Гинзбург, вероятно, они считали, что вид взрывающихся сановников её не отпугнёт.
Мне кажется, что очень важной частью мировоззрения и политической практики Ельцина, было представление о том, что задачи должны быть радикальными, а средства их достижения - умеренными, именно поэтому что-то затянулось, и так далее, это второй момент, вся идея, так сказать, мирной революции. И революции, происходящей мирно, тоже в значительной степени с помощью людей, и третья идея, тоже не менее важная, по-моему, - это идея личной готовности слышать голос истории, слышать голос личного долга и так далее, и ответственности, в конечном счёте оказавшейся непомерной даже для человека масштаба Ельцина, разрушившей его и сломавшей, но, тем не менее, безусловно, этот момент тоже здесь есть во всей его деятельности.
Ельцин на танке, Ельцин, выходящий с заседания партийного съезда, положивший билет, - вся эта замечательная образная система и так далее – она очень, по-моему, ложится вот в эту модель. В России было много великих писателей, гениальных композиторов и так далее, но с великими политиками, да ещё и с государственными деятелями, да ещё и с гуманистами у нас явный недобор – это один из них.
Ясно, что вопрос архитектурного и оформительского задания очень важен, и должен быть человек, понимающий, как это должно выглядеть, – я бы не взялся вам сейчас с ходу нарисовать и ответить – это задачи для профессионала высокого класса в этой области. Ясно, что это не соцарт, вот это точно, потому что всё должно быть глубоко серьёзно – перед нами одна из крупнейших в таком античном смысле трагических историй, человека, не побоявшегося взять на себя ответственность и разрушенного этой ответственностью, но всё-таки донесшего до конца свою ношу,
Это очень сильная история, на меня она произвела огромное впечатление, колоссальное его полное физическое преображение после ухода с этого поста. Вдруг на месте абсолютно, казалось уже, развалины, мы увидели вполне дееспособного, пожилого, но энергичного человека, но он вскоре умер, через 6 лет, но то время, которое он был жив, – ясно совершенно, что эта физическая катастрофа, с ним происходившая, была результатом непомерной ответственности, которая лежала на его плечах, и все люди, которые его видели потом, мне не случалось, все были поражены его абсолютной адекватностью, его хорошей формой, его живым умом. Ну, живым умом поражались люди и ранее, но в конце 90-х годов это было бы затруднительно, но это поразительным образом вернулось, когда он снял с себя бремя власти, и вот это поразительное признание, тоже связанное с вопросом свободы, ответственностью выбора, когда он сказал, в последние годы, что я, в общем, прожил несчастливую жизнь, а счастлив только сейчас – это очень сильно для человека, ушедшего от власти, причём с таким инстинктом власти и политики, которым обладал Ельцин.
Экспозиционное пространство, для выставок, причём художественных выставок, должно быть; у центра должен быть куратор, который должен понимать, какие выставки совместимы с этим пространством и местом, какие нет, но они не должны быть прямо связаны, то есть экспозиционное пространство обязательно должно быть, должно быть, конечно, пространство со всеми экранными формами: кино, интернет-зал, видео-пространство – это, безусловно, вообще места, где осуществляется какая-то культурная пропаганда, какие-то должны быть продуманы образовательные пространства – как они должны были бы выглядеть вообще, и что это вообще должно быть, может быть, что-то ещё, сразу в голову не приходит, но это вещи, на мой взгляд, совершенно очевидные …
Есть… понимаете, какие-то вещи, я вам говорю, они обязательны, без этого вот не может существовать, а какие-то масса периферийных вещей, которые могут быть, могут не быть, если есть человек, который может это реализовать и исполнить и на хорошем уровне, может быть, многое, не всё, смысловая ёмкость не беспредельна, но очень многое должно быть, может быть, только если это хорошо, – халтуры не должно быть. Если там можно создать хорошую теннисную школу – по-моему, это замечательная идея.
Понятно, что Ельцин был человек очень сильных идеологических взглядов, но не должно быть приватизации этого пространства какой-нибудь партией или политической группой, потому что надо понимать, что монополии на идеалы свободы нет ни у кого, вероятно, коммунистам не захочется там самоорганизовываться, риска большого нет, что их туда потянет, но в принципе это ни в коем случае – это должно быть местом с сильным идеологическим месседжем, но без месседжа политического и партийного, на мой взгляд.
Если такой центр будет – я туда поеду обязательно, если меня кто-то пригласит – я буду благодарен: прочитать лекцию, выступить, что-то сказать, а если не пригласит, я найду возможность посетить - и к вопросу о ритуале – это для меня было бы важный ритуал в месте, так сказать, памяти Ельцина, как минимум поклониться, как максимум – что-нибудь почитать, посидеть в архиве, подумать о чём-то.
