Первое от начала правления Ивана III столкновение Москвы с Большой Ордой произошло, точнее – едва не
произошло в 1465 г.
Прошло три года, как Иван Васильевич сменил на московском троне своего отца –
никаких попыток совершить вояж в Орду за ханским ярлыком он не предпринимал,
что хоть и было формальным нарушением правил вассалитета, однако со времен
Дмитрия Донского поневоле не рассматривалось татарами как нечто серьезное. К
тому же, у Ивана все-таки был ярлык, выданный еще отцом хана Махмуда –
Кичи-Магометом – в то время, когда Василий Темный объявил своего старшего сына
своим соправителем. Тем не менее, Махмуд лично повел войска Орды на Русь.
Однако, дойдя до верховьев Дона, получил весть, что крымский хан Хаджи-Гирей,
воспользовавшись отсутствием Махмуда, с серьезными силами вторгся в его земли.
Пришлось срочно свернуть русский поход и двинуться на защиту родных очагов. Это
была вторая по счету "русская неудача" Махмуда: в 1460 г. он несколько недель
стоял со своим войском под стенами столицы Рязанского Великого княжества,
пытался штурмовать город, однако был всякий раз отбит и, в конце концов, с
потерями ушел восвояси. Нет никакого другого объяснения причины столь
экзотической и серьезной меры – похода самого "царя" (едва ли не
впервые со времен Тохтамышева нашествия 1382 г.) с войском на своего вассала – кроме
невыплат этим вассалом причитающейся дани. Характерно, что в 1460 г. рязанцы обходились
своими силами, без помощи московских войск – при том, что Рязанское княжество
было тогда фактически московским протекторатом. То есть Василий Темный как бы
говорил тем самым: "это ваша бухгалтерия – вы и разбирайтесь, а у нас с
Ордой – своя". И вот пять лет спустя счастливый случай избавил уже саму
Москву от войны с "царем". При этом никакой предварительной
координации, никаких договоров с Крымом, как в 1480 г., у Москвы тогда не
имелось – чистое заступничество Богородицы!
По всей видимости, дань Москва в то время не платила, ориентируясь на довольно длительный период ордынских усобиц – соперничества сыновей Кичи-Магомета: Махмуда и Ахмада, а затем – на разгром Орды крымцами. Как бы то ни было, стабильность в Орде восстановилась с воцарением Ахмада в 1467 г. Годом позже новый "царь" предпринял два показательных налета: один – на рязанскую волость, другой – на московскую. Судя по всему, с этого года русский выход вновь стал платиться: Ивану было не до конфликтов с Ордой – он был поглощен войной с Казанским ханством.
Вообще же, важным ключом к пониманию тогдашних событий является характер, точнее манера ведения политики Ивана Великого.
Прежде всего, Иван III был вернейший поклонник принципа целесообразности. Во имя достижения поставленной цели он готов был пойти на все – почти как Ленин – уморить голодом родного брата или, скажем, написать в 1502 (!) г. жалкому наследнику ордынского властителя – Астраханскому хану – письмо, полное униженных оборотов времен не свергнутого еще ига: Ивану тогда надо было любыми средствами (но не неся реальных затрат) ободрить Астрахань как противовес Крыму.
Таким образом, Иван Великий был категорически не тем человеком, который станет лезть в драку из одной только гордости. Кроме того, имея дело с более слабыми противниками, Иван чаще всего действовал по одной из следующих схем: когда была явная возможность, наносил смертельный удар – после него противник просто переставал существовать. Когда такой возможности наверняка не просматривалось, Иван старался создать у оппонента ощущение, что претензии Москвы носят ограниченный характер, и, удовлетворив их, можно надолго застраховать себя от других московских притязаний. Обычно в этих случаях первоначально оказывалось мощное давление на противника, и, когда тот оказывался готовым сдавать значительную долю своих позиций, к его удивлению выяснялось, что Москва претендует лишь на некоторую их часть, а не на все. Действовало это безотказно: обрадованный противник расслаблялся, терял бдительность, проникался пацифизмом, а в его рядах возникали (ширились в числе) сторонники промосковских взглядов. Но проходило время – и Иван начинал новый раунд давления на успокоившегося противника – а простора для маневра у того теперь было гораздо меньше, чем в начале борьбы. По такой схеме сложилось противостояние с Литвой, Новгородом, Казанью, Тверью, Вяткой и пр.
Основной же проблемой Ивана Великого было то, что множество политических задач существовало одновременно – а значит, надо было очень четко расставлять приоритеты, концентрируя силы там, где можно было получить результат, и по возможности заморозив конфликты на остальных фронтах. В этом, по существу, и состояло его искусство как политика.
Но вернемся к ордынским делам. В июле 1472 года хан Ахмад, лично возглавив войско, двинулся в поход на Москву. Причина этого нам в полной мере не понятна. Ею могла бы стать невыплата выхода. Но большинство историков полагает, что дань до этого времени исправно платилась. Распространено мнение, что этот поход стал результатом ордынско-литовского союза. Дело в том, что предыдущий, 1471-й, год остался в русской истории годом покорения Москвой Новгорода – годом Шелонской битвы, в которой растаяли надежды Новгорода на продолжение самостоятельной внешней политики. Тем самым был уничтожен в зародыше едва наметившийся новгородско-литовский альянс или, иначе, погашена попытка Новгорода перейти под верховную власть Литвы (что с точки зрения новгородских интересов не лишено было известного смысла). Для Казимира это стало серьезным внешнеполитическим поражением. Есть мнение, что ордынский поход стал следствием литовских интриг и переговоров с Ордой и имел целью побудить Ивана все-таки передать Новгород Литве. Эта версия, которой придерживаются достаточно уважаемые историки вроде А. А. Горского, все-таки выглядит странной: каким бы ни был ордынско-литовский альянс, но как-то не верится, что Ахмад отправится в крайне серьезный поход ради того только, чтоб его вассал передал его союзнику крайне богатую, дающую значительную долю всего русского выхода область. Такого альтруизма в политике не бывает. Еще более странно, что поход начался тогда, когда все с Новгородом уже было закончено. И, наконец, немыслимо, чтобы в этом случае сам будущий главный бенефициар предприятия – Великое Княжество Литовское – вообще никакого участия в деле не проявил. Да, у Казимира были тогда серьезные дела в Венгрии – ну так и что? Самому недосуг – так и других нечего дергать…
Есть и еще одна версия – в том же 1471 г. отряд вятичан спустился по Волге и разорил столицу Орды – Сарай. Можно бы предположить, что поход 72 г. – месть за этот разбой. При том даже, что Вятка тогда еще далеко не в полной мере подчинялась Москве: в частности, имея собственный договор с Казанью, отказалась помогать Ивану в войне с этим государством в 1468 г. Однако же, набег вятичей был скорее поводом, чем причиной – ибо нормальным ответом на такое должен бы стать подобный же набег: небольшими силами, стремительный, без серьезных столкновений с противником. А вовсе не фундаментальный поход основных военных сил государства.
Выходит, дань все-таки не платили? Или платили как-то совсем неважно? Этого мы, похоже, так и не узнаем.
Как бы то ни было, 29 июля хан Ахмад подошел к городку Алексину на правом берегу Оки. Московские войска заняли позицию на левом берегу, оставив город его собственной судьбе. Впрочем, о подходе татар в Алексине знали заранее – жители обратились к воеводе С. В. Беклемишеву с просьбой отпустить их на левый берег (о чем воевода, кстати говоря, получил и приказ из Москвы). Воевода, однако, потребовал от жителей денег за подобное соизволение. Те собрали 5 рублей. Беклемишев захотел еще один – "ради своей жены". Тем временем, татары обложили не имевший артиллерии городок, а на следующий день взяли его штурмом и сожгли. Воевода с женой и слугами, впрочем, успел переправиться через Оку.
Тем временем Ивану удалось сконцентрировать практически все наличные силы на татарском рубеже – включая отряды касимовских татар. После нескольких попыток переправиться на левый берег, отбитых русскими, Ахмад принял решение прекратить поход на Москву и 1 августа его войска предельно быстрым маршем (за 6 дней!) вернулись в степь. Причиной самого отступления, по-видимому, является проделанный Ахмадом анализ оперативной обстановки – хан получил сведения о концентрации русских сил, возглавляемых самим Великим Князем, ниже по Оке – то есть о реальной угрозе удара с тыла. Кроме того, похоже, что в рядах татарского войска началась серьезная эпидемия. (А еще хан, по-видимому, получил известие о неожиданном нападении на его земли молодого Мухаммада Шайбани – предводителя кочующих узбеков, именно этот человек в последующие десятилетия станет владетелем едва ли не всей Центральной Азии, вытеснив оттуда многочисленных потомков Тамерлана.) В любом случае, осторожность и нерешительность хана понятна – в отличие от Ивана, который сохранил бы свою власть, даже если бы татары разбили его войско и сожгли Москву, Ахмад в качестве властителя Орды не пережил бы серьезного поражения. И даже вторую "ничью", как мы увидели, он не пережил…
Как бы то ни было, поход на этом завершился, причем в Москве он был расценен именно как крупная военная победа! Это тем более примечательно, что само "стояние на Угре" 1480 г. таковым, напротив, современники не считали, воспринимая его лишь как пример счастливого заступничества небесных сил!
В общем, 1472 г. также можно по праву считать годом конца татарского ига – выход в Орду тогда, во всяком случае, платить перестали.
В 1473 г. Иван Великий отправляет в Орду посла – Никифора Басенкова. Летописи говорят, что этот посол отвез в Орду "многие дары от себя". То есть, хоть и немалое по стоимости приношение, но явным образом не имеющее статус "выхода". 7 июля 1474 г. Басенков вернулся в Москву вместе с послом Ахмада Кара-Кучюком "а с ним множество татар пословых было 6 сот, коих кормили, а гостей с коньми и со иным товаром было 3 тысячи и двести, а коней продажных было с ними боле 40 тысяч, и иного товару много". Налицо проявление со стороны хана определеннной доброй воли – хотя каких-либо признаков отказа от причитающегося за 1471-73 года выхода мы не видим. Похоже, "дары" посла Басенкова породили у хана надежду на то, что выход будет платиться.
Но этого, по всей видимости, не произошло. (Иван III вообще, как, впрочем, и большинство серьезных управленцев, был довольно прижимист.) 19 августа Кара-Кучюк был отпущен в Орду вместе с новым послом Дмитрием Лазаревым. Выхода, однако, вновь с ним не отправили – в итоге 21 октября Лазарев "прибежал из Орды" – иными словами, посольство окончилось скандальным провалом. Несколько позже, в июле 1476 г., в Москву прибыл ордынский посол Бочюка, "зовя великого князя московского в орду, а с ним татаринов 50 , а гостей с ним с конями и товаром всяким с полшеста ста". Очевидно, что первый с 1382 г. вызов Великого Князя Московского в Орду мог быть обусловлен лишь неуплатой дани – причем, не за год и не за два. Надо сказать, что именно в 1476 г. Ахмад наиболее активно действует в качестве "собирателя земель татарских" – приведя в зависимость ногаев и разбив узбеков, он даже на некоторое время захватывает Крым, свергая Менги-Гирея, контрагента Ивана Великого по антиордынско-антипольским переговорам. Как бы естественным образом настало время навести порядок и с русской частью улуса Джучи…
Иван, разумеется, в Орду не поехал. И платить, судя по всему, не начал. Но и демонстративно идти на разрыв с Ордой тоже не планировал: упомянутая выше знаменитая сцена с разрывом ярлыка и топтанием басмы – плод романтических фантазий позднейшего времени. В действительности, Ивану обострение отношений с Ахмадом было невыгодно: всю вторую половину 70-х годов князь посвятил добиванию Новгорода. Лишь в 1478 г. финальный поход на Волхов привел к окончательной ликвидации новгородской государственности. Однако сразу же после этого возникла другая проблема – в каком-то смысле более серьезная.
С конца 1479 г. в московском правящем доме имел место своего рода династический кризис. Младшие братья Ивана Великого – Андрей "Горяй" Углицкий и Борис Волоцкий выступили против своего старшего брата. Оба князя были недовольны многочисленными нарушениями Иваном межкняжеских докончаний и принятых обычаев – в частности, древнего обычая раздела выморочных уделов и военной добычи, а также безнаказанными притеснениями бояр удельных князей великокняжескими боярами. Это было весьма остро – призрак феодальной войны начала века вновь витал в воздухе. Выяснять в этой ситуации отношения с Ордой Иван никакого желания не имел.
Но пришлось. Уладились отношения с младшими братьями лишь непосредственно во время "стояния на Угре" – однако даже после этого и Андрей Большой, и Борис Волоцкий со своими немалыми воинскими контингентами так и не приняли заметного участия в кампании.
Более того, летописные источники оставили нам достаточно информации, свидетельствующей об изрядных колебаниях и сильной неуверенности поведения Ивана Великого в ходе всего конфликта 1480 г. Достаточно сказать, что вернувшийся в Москву на какое-то время из своей ставки в Коломне, он вынужден был прямо-таки пробиваться в Кремль сквозь возмущенные толпы горожан: историческая память не так уж коротка – москвичи мигом вспомнили, как в 1382 г. Дмитрий Донской оставил их, покинув город, и что вслед за этим произошло… Мы даже знаем сегодня, что имело место определенное столкновение мнений в окружении Великого Князя: кто-то советовал бежать на север, кто-то – замириться с Ахмадом любой ценой, кто-то – сражаться до победы. Интересно, что Иван выбрал в конце концов разом два последних варианта – в то время, когда войска князя Холмского (одного из наиболее выдающихся воевод Ивана Великого) отбивали попытки татар форсировать Угру, сам Иван, расположившийся в городке Кременце, попытался вступить с Ахмадом в переговоры. Был отправлен очередной посол – Иван Товарков – с дарами, как водится, и с челобитной. В ответ хан потребовал явки самого великого князя, на что, понятно, ему был дан отказ. В общем, слава Богу, переговоры ни к чему не привели – и несчастного посла татары увели с собой в степь…
В общем, уход татар с Угры действительно был воспринят всеми как чудесное избавление от страшной опасности, в которое поначалу и верилось-то не в полной мере. Во всяком случае, собственно московские полки стояли на окской границе в боевой готовности вплоть до 25 декабря. И лишь 28 декабря, во вторник, Великий государь Иван Третий Васильевич вернулся в свою столицу – вернулся победителем.
См. также:
- Усыскин. Момент истины: стояние на Угре. Часть 1, Часть 2
- Усыскин. Казанская история
- Усыскин. Частно-государственный проект за Уралом
- Усыскин. Создатель России
- Усыскин. Русско-литовские бодания XIV века
- Усыскин. Трижды крещеная Литва
- Усыскин. Российская конституция XV века
- Усыскин. К юбилею первой открытой войны с Литвой Ивана III. Часть I, Часть II
- Усыскин. Собор Московской Богоматери
- Усыскин. Посткуликовский отходняк князя Дмитрия
