Российское фермерство как социальный слой сегодня чаще оказывается вне внимания социологов. Помимо естественных географических сложностей при изучении, для описания повседневных практик фермерства требуется и специальный методологический подход, учитывающий особенности сельской жизни, проблемы взаимоотношений с государством и необычную систему социальных связей в селе. "Полит.ру" публикует статью Светланы Климовой "Фермер как субъект", в которой речь пойдет не только о специфике российского фермерства с конкретными примерами из жизни владельцев хозяйств, но и о подходящей методологической базе для проведения подобных исследований. Статья опубликована в журнале "Социальная реальность" (2008. № 7), издаваемом фондом "Общественное мнение".
Когда историки пишут биографию конкретного человека, они акцентируют внимание на том, как эта биография вписана в историю страны, определенной местности или рода. Этнографы в частной биографии видят детали быта, обычаи, формирующие неповторимую культуру социума, в которую человек включен.
Социолога, который рассказывает историю человека, интересуют правила и практики в определенной сфере жизнедеятельности социума. Этим правилам человек либо подчиняется, либо меняет их (или пытается изменить), либо формирует, когда создает новые практики и сопутствующие им правила[1]. Выстроить собственную систему правил или адаптировать существующую к своим интересам удается далеко не всем и не всегда. Какие обстоятельства помогают индивидам и группам становиться субъектами формирования, изменения и трансляции новых правил и практик? Мы полагаем, что определяющим здесь является наличие некоторых ресурсов – естественных (материальных), институциональных, личностных.
Ресурсный подход в социологии
На вопрос о том, как люди меняют сложившиеся повседневные практики и правила, отвечают современные социальные теории, рассматривающие человека как активного субъекта собственной жизнедеятельности. Остановимся на положениях активистской концепции, которые помогли нам описать, какими ресурсами и как пользуются наши герои[2].
Так, Гидденс в анализе преобразовательных возможностей власти (влияния) выделяет два типа ресурсов: аллокативные (возможности управления объектами, товарами, материальными явлениями) и авторитативные (возможности управления людьми, агентами) [Giddens. 1979. P. 68-69]. В контексте интерпретации власти (влияния) как ресурса важны также умозаключения Гидденса о механизмах формирования взаимозависимости в процессе социального взаимодействия индивидов и групп. Интеграция у Гидденса – это упорядоченное взаимодействие, основанное на отношениях относительной автономии и зависимости между участниками взаимодействия. Отношения автономии / зависимости участников взаимодействия Гидденс называет “взаимным обменом практиками” (reciprocity of practices) [Giddens. 1979. P. 76]. Интеграция увеличивает как индивидуальные ресурсы, так и ресурсы группы, в рамках которой разворачивается взаимодействие.
Поскольку крестьяне, с которыми нам приходилось беседовать, используют для аккумуляции ресурсов разные формы коллективности, нам показалось полезным обратиться к идеям А. Этциони о мобилизации ресурсов, пригодных для коллективного применения [Amitai. 1968. P. 389]. Он пишет, что коллективная коммуникация и администрирование запускают довольно сложные процессы трансформации социальной целостности, и чем больший объем доступных ресурсов используется коллективно, тем значительнее трансформации.
П. Штомпка использует категорию “ресурсы” в качестве критерия для описания социальной структуры [Штомпка. 2005. С. 349–353]. На основе сходства ресурсов, полагает автор, формируются социальные группы, сословия. Люди с похожими характеристиками и уровнем ресурсов создают реальную социальную общность, в которой формируется определенный образ жизни. Возникающие в этой общности социальные связи становятся источником другого вида ресурсов – солидарности [Штомпка. 2005. С. 355].
Сейчас ресурсный подход активно используется российскими социологами (в частности, В. Радаевым, Н. Тихоновой и др.). Н. Тихонова в качестве индикаторов для анализа структуры российского общества использовала показатели, характеризующие разные виды индивидуальных ресурсов. Это все виды экономических ресурсов (включая особенности рыночной позиции индивидов и место жительства), социальный (институциональные возможности и вовлеченность в сети локальной социальной поддержки, в том числе семейной), квалификационный (включая образование и навыки в своей сфере деятельности), физиологический (здоровье), культурный (включая особенности социализации и стиль жизни), властный (политический и административный ресурсы), символический (престижность тех или иных признаков статуса), личностный (социально-психологические особенности, мотивация деятельности) [Тихонова. 2007. С. 137].
Арсенал ресурсов фермеров Кубани
Опираясь на ресурсно-деятельностный подход, мы исследуем действия конкретного “героя” (в нашем случае – фермера) в конкретном социокультурном поле. Это поле представляет собой нормативные и ценностно-рациональные структуры взаимодействующих субъектов (фермер – наемные работники – партнеры по бизнесу – чиновники – банкиры и пр.). Каждый из этих субъектов обладает определенным набором ресурсов и пытается с их помощью решить ситуативные и стратегические проблемы.
К экономическим ресурсам фермеров можно отнести прежде всего кубанскую землю, которой крестьяне пользуются отчасти на правах собственности, отчасти – аренды, а также орудия труда. Более или менее полный комплект сельскохозяйственной техники получили в ходе приватизации, помимо земельного надела, главным образом директора совхозов, председатели колхозов или главные специалисты. Эта техника к сегодняшнему дню устарела и морально, и физически, но еще может использоваться не только по прямому назначению, но и в качестве залога.
Сейчас, через 20 лет после фактического прекращения деятельности большинства колхозов, те из бывших колхозников, кто устоял как экономический субъект (не ушел на заработки в город, не умер и не спился), благодаря национальному проекту “Развитие АПК” получили возможность приобрести новую технику и скот. Здесь важно обратить внимание на то, что институциональные ресурсы, обусловленные прежним статусом, конвертировались в экономический ресурс (впрочем, этот процесс шел не только в селах). Удивительно, что пригодным для конвертации оказался даже статус рядового колхозника. Именно колхозники получили земельные паи, позволившие одним – тем, кто не смог выделить пай, – регулярно получать в натуральном виде компенсацию за него от арендаторов, а другим – тем, кто добился выделения пая, – заложить основу своего материального благополучия. Конечно, натуральное выделение земельных паев, особенно в черно-земных районах России, было крайне трудным делом, но это – другая история.
К социальным можно отнести институциональные ресурсы, в первую очередь новый социально-экономический статус крестьян-фермеров – они стали реальными собственниками земли. Крестьянин-сельхозпроизводитель, в отличие от работника колхоза или совхоза, выполнявшего какую-либо одну функцию, является полноценным субъектом социально-экономической деятельности в своем хозяйстве.
Институциональными ресурсами обеспечивают крестьян и меры государственной поддержки сельского хозяйства, которые начали недавно осуществляться. Эти меры (низкие налоги, компенсации затрат на приобретение орудий и средств труда, льготные кредиты и пр.) приобрели системный характер с началом действия национального проекта “Развитие АПК”.
Доступность рынков сбыта – это в первую очередь экономический ресурс, но, говоря о нем, следует учитывать значимую институциональную составляющую: дружественны ли институты, обеспечивающие рынки сбыта, мелкому сельхозпроизводителю, или существуют барьеры, делающие эти рынки практически недоступными?
Социальными ресурсами являются социальные сети (от деловых, более или менее формализованных связей до первичных отношений – соседских, родственных). Как оказалось, сети важны не только как ресурс непосредственной взаимопомощи, но и тогда, когда нужно встраивать свое хозяйство в нормативные рамки, установленные другими акторами: государством, местными властями, банками и др. Соседские связи позволяют обмениваться материальными ресурсами (например, совместно использовать сельскохозяйственную технику на основе бартерных обменов или за деньги); приобретать новые знания и навыки в агротехнике; получать информацию о рынках сбыта и источниках сырья.
Особая роль в ведении мелкотоварного сельскохозяйственного производства принадлежит семейным связям. Оптимальный вариант, как показывает практика, таков: муж – глава хозяйства, жена – бухгалтер, дети – помощники и наследники. Без какого-либо из этих элементов хозяйство становится крайне неустойчивым: хозяин один просто не в состоянии успеть вовремя и в соответствии с правилами агротехники вести и все полевые работы, и бухгалтерию хозяйства. Если нет детей или они не хотят продолжать дело родителей, хозяйство сразу оказывается лишенным не только рабочих рук и хозяйского отношения к делу, но и перспективы.
Властные (административные) ресурсы были значимы уже на первых этапах приватизации в сельском хозяйстве. Хорошие земельные участки, технику разорившихся колхозов, институциональную поддержку (например в виде льготных кредитов) смогли получить в первую очередь те фермеры, которые в прошлом занимали первые посты в колхозах или совхозах, либо чиновники, по каким-то причинам ушедшие из учреждений в самостоятельный сельскохозяйственный бизнес. Остаются значимыми властные ресурсы и сейчас. Люди при должностях в аппарате власти, имеющие свое хозяйство, первыми узнают о новых возможностях (например, об инициативах краевых или федеральных властей по поддержке сельского хозяйства, о семенах, удобрениях и т. д.); они имеют связи на рынках сбыта; им легче получить консультации или помощь профессионалов – инженеров, агрономов, зоотехников.
Символические ресурсы чаще оказывались, в отличие от властных, не полученными в наследство от советских времен, а приобретенными позднее. Это либо статус в общественных организациях (ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств), либо другие символы общественного признания: депутатский статус, звание заслуженного работника сельского хозяйства, награды. Но это – более или менее формализованные виды символических ресурсов. В нашем случае очень важным оказался неформальный статус, основанный на авторитете. Авторитет позволяет крестьянам формировать экономические стратегии (иногда долгосрочные), основанные на доверии. Например, для того чтобы кредитный кооператив дал кредит фермерскому хозяйству, нужен не только залог (его в некоторых случаях может не быть или он может быть недостаточным), но и статус “своего человека, которому можно доверять”. Символические ресурсы конвертируются в другие виды ресурсов и потому ценятся крестьянами.
Квалификационный ресурс – это базовое сельскохозяйственное (либо смежное с ним) образование и умение приобрести специальные знания и получить информацию. Крестьяне не могут успешно вести хозяйство, если не имеют возможности оперативно узнавать о новых семенах, сортах растений или породах скота, удобрениях, средствах защиты растений (и сравнительных ценах на все это), рынках сбыта, возможностях получать кредиты и субсидии, возможностях правовой защиты своих интересов и пр.
Личностные ресурсы – это определенные социально-психологические особенности и характеристики мотивации деятельности. Например, чтобы принять экономически правильное решение о покупке дорогостоящей сельскохозяйственной техники, нужно не только знать правила получения кредита, альтернативные варианты получения доступа к нужной технике (лизинг и т.д.), но и понимать, окупятся ли расходы, и если да, то через какой срок. А здесь нужна уже не только экономическая, но и социальная компетентность. Последняя напрямую влияет и на рентабельность повседневной производственной деятельности крестьянина, во многом зависящую от того, способен ли он налаживать и удерживать связи с оптовыми торговцами и переработчиками сельхозпродукции. Вопрос, в какой мере этот вид ресурсов можно отнести к квалификационным, а в какой – к личностным, не имеет однозначного решения. С одной стороны, эти навыки можно приобрести, а с другой – не все люди готовы ими овладеть, даже при наличии такой возможности.
Физиологические ресурсы – это прежде всего крепкое здоровье и трезвый образ жизни. Здоровье и трезвость не только позволяют работать физически на земле, но и использовать другие виды ресурсов. Те же кредиты в кооперативе или в банке не сможет получить человек, о котором известно, что он серьезно болен или имеет склонность к алкоголю. Стоит сказать в связи с этим, что фермерство – это преимущественно мужское дело, хотя нам встретились несколько успешных женщин, возглавляющих хозяйство.
В ходе наших социологических экспедиций в Краснодарский край мы попытались ответить на вопрос: чем отличаются способы жить, работать и зарабатывать деньги у фермеров одного региона и каковы причины этих различий. Для этого мы обратились к историям конкретных людей – фермеров-сельхозпроизводителей Кубани, акцентируя внимание на ресурсах, которые они мобилизуют для достижения успеха.
Успешные хозяйства фермеров-капиталистов
“Капиталистами” мы назвали тех фермеров, которые имеют в собственности или в аренде довольно большой участок земли (от сотни до нескольких тысяч гектаров), на котором можно вести товарное сельскохозяйственное производство, более или менее полный комплект современной высокопроизводительной сельскохозяйственной техники, наемных работников (от нескольких человек до нескольких десятков). Наши герои успешно ведут свое хозяйство.
Латифундист. Прошлый опыт и хозяйственная стратегия
Сергей Анатольевич – успешный фермер. В советском прошлом он получил специальность технолога пищевого производства и работал как заготовитель. Пришел в сельскохозяйственное производство, имея опыт посреднической деятельности. Стать крупным сельхозпроизводителем Сергею Анатольевичу помогли знания о том, как на практике функционирует негосударственный сегмент производства, переработки и сбыта сельхозпродукции. Важнейшим ресурсом стали для него связи и деловые контакты в этом сегменте, расширяющиеся по мере роста хозяйства. В 91-м году наш герой работал как хозяин ИЧП, в котором, кроме него, было три человека: бухгалтер, водитель и заготовитель. Вот как он рассказывает о “первоначальном накоплении” своего капитала.
“Купил – продал. Купил в колхозе подсолнечник, переработал его в ассоциации «Соя», и с рубля получил много – хватило купить мельницу. Потом мельница зарабатывала. Поменял муку на трактор, трактор отдал в аренду в колхоз. Так вот потихоньку, потихоньку. За 200 тысяч купили ферму. Ферму заполнили, бычков продали”.
Особенность начального этапа его хозяйствования – способность работать одновременно в двух-трех смежных производствах и присматриваться к четвертому, оценивая каждое с точки зрения текущей и будущей конъюнктуры.
Деловую стратегию этого фермера можно обозначить формулой: все, что может приносить доход, должно приносить доход. И неважно, какой это доход: большой или поменьше, в денежной или товарной форме, от производства или непроизводственной деятельности.
Десять лет назад мало кто занимался свиноводством. Сергей Анатольевич завел свою свиноферму – тогда этот бизнес оказался выгодным. Нашли применение отходы мукомольного производства: фермер стал торговать кормами для свиней и птиц. Намечающийся кризис перепроизводства свинины фермер почувствовал тогда, когда другие только начинали заводить свиней, и свернул это направление. Доминанта его хозяйственного мышления – постоянное соотнесение затрат и результатов и оперативное перепрофилирование производства. Как только перестали давать прибыль мельница и пекарня, он немедленно с ними расстался. К 2006 году он решил, что наиболее рентабельным бизнесом может быть производство пшеницы.
“Мука – сейчас неактуально, нет там экономики. А порой убыточно: на рынок заходят другие монстры. Чтобы не разориться, мы в аграрный бизнес больше средств передвинули. Пусть там один раз в год оборот, но от 100 до 300 процентов прибыли дает. Поэтому мы там”.
Но не только предпринимательская интуиция, способность предугадывать рыночную конъюнктуру оказала добрую услугу Сергею Анатольевичу на этапе первоначального накопления его капитала. В своем рассказе о тех временах он и его жена Лариса упоминали о немонетарных способах расчета с должниками и партнерами. Такие способы, как оказалось, приносили выгоду и тогда, когда расчет производился за долги, и тогда, когда один товар менялся на другой. Особенно когда таким товаром оказывалась земля.
“Сергей Анатольевич: Кто-то не рассчитался – отдали трактором.
Лариса: Потом, не рассчитались – забрали 30 поросят.
Сергей Анатольевич: А оборотных средств у меня было достаточно, они все просят: дай нам денег. Денег занимаешь, а урожай не успел забрать – все раздал за долги. Он говорит: «Хочешь – телят возьми». А куда их ставить? Пришлось купить ферму.”
Повезло Сергею Анатольевичу и с землей. На большей части земель сельхозназначения в районе, где он живет, слой чернозема невелик – около 25 сантиметров, дальше идет галечный слой. На принадлежащих же ему землях толщина черноземного слоя – 2 метра. От ответа на вопрос о том, сколько у него земли, он уклонился, но сказал, что начал со 100 гектаров. По некоторым косвенным признакам (количество сельхозтехники, объемы продаж зерновых культур) можно предположить, что он владеет не менее чем тысячей гектаров земли.
Жена Сергея Анатольевича Лариса – главный бухгалтер и главный “человеческий капитал” в хозяйстве – разделяет хозяйственную стратегию мужа и не просто помогает, но работает рядом с ним. Жена-бухгалтер при муже, который занимается преимущественно производством, – типичное распределение функций в успешном фермерском хозяйстве. Почему так сложилось? Причин, по-видимому, две. Во-первых, жене, безусловно, можно доверять. Во-вторых, наверное, теоретически можно найти квалифицированного бухгалтера, который будет заботиться об экономическом успехе чужого хозяйства как о своем, но такой специалист слишком дорого стоит.
* * *
С началом действия нацпроекта Сергей Анатольевич купил полный комплект техники для работы на больших площадях.
“У нас полный цикл, теперь все свое благодаря этому национальному проекту «10 на 90[3]», мы 10% смогли своих средств заплатить и приобрести комбайны. Та же техника идет в залог – очень удобно. Вы ехали – там два импортных комбайна работают. Все: картирование урожая, лазер-пилот, гектары показывает, выдаст картинку, каких удобрений не доложено. Рабочее место, которое хотел бы каждый иметь. У них (механизаторов) и зарплата: 3–4 месяца – 40 тысяч. Второй урожай мы убираем. После ячменя посеяли подсолнечник”.
Еще одно качество фермера-капиталиста Сергея Анатольевича – готовность и умение работать с информацией о банковских кредитах, новой технике (нашей и зарубежной), рынках сбыта, семенах, стоимости труда и множестве других важных составляющих деятельности современного сельхозпроизводителя. Пока мы беседовали, он просматривал проспекты техники, удобрений, оборудования, которые шли к нему по факсу, кажется, непрерывно; между делом показывал и рассказывал, что собирается приобрести и что хотелось бы купить.
Сергею Анатольевичу открыты двери в любой банк, и он этим пользуется. Но вместе с тем он последовательный сторонник кооперации, один из наиболее крупных пайщиков кредитного кооператива. Очевидно, что сотрудничество и членство в одном кооперативе с Сергеем Анатольевичем выгодно мелким сельхозпроизводителям. Но ему-то какой резон от сотрудничества с хозяевами мелких хозяйств? Оказалось, резон есть. Сергей Анатольевич – горячий сторонник кредитной и сбытовой кооперации, и главные его аргументы – экономические. Он считает, что сбытовая кооперация позволяет формировать большие объемы продукции и выходить на потребителя, минуя посредника.
“В одиночку мы не выйдем на мировой рынок. Мировая цена сегодня 200 долларов пшенички, а перекупщик у нас покупает по 100 долларов. А кооператив может сам получить контракт – пусть 30 тысяч тонн. Не объединившись, нормально не продашь”.
Кредитный кооператив Сергею Анатольевичу тоже нужен. Ему не жалко отдать 2% от суммы кредита кооперативу за то, чтобы не тратить времени на оформление финансовых документов, оперативно получать всю нужную информацию и узнавать новости, находить рынки сбыта.
“А получать кредит? Сегодня же мы сидим в полях, и та информация, которая, допустим, у Андреевны скапливается – что здесь вот так, а здесь вот так, – нам же это проще. Мы утром приехали и ночью уехали, правильно? Мы приехали, допустим, раз в неделю... Мы от всей души вот эти 2% на содержание кооператива… Лучше 2% отдать, чем 10% отката. И то бывает мало, чтобы получить <кредит в банке>”.
Кредитный кооператив оказался еще и местом полезных знакомств, установления деловых связей. Сергей Анатольевич еще во времена своей заготовительной деятельности понял значение связей как важнейшего ресурса производственной эффективности. Недавно он признал, что значимость кредитного кооператива как финансового учреждения для него сильно снизилась: банки выстраиваются в очередь, чтобы дать ему деньги под меньшие, чем у кооператива, проценты. Но по-прежнему важны информационная и коммуникативная функции.
Сергей Анатольевич помогает небогатым соседям и товарищам по кредитному кооперативу и сам извлекает из этого выгоду. Например, дееспособные хозяева-соседи могут брать у него в аренду дорогостоящую технику. Ведь полный комплект ее – серьезная финансовая нагрузка даже для крупного хозяйства. А используется она, бывает, несколько дней в году.
“Ему смысла нет покупать на 80 гектар датский плуг, который есть у нас и который стоит 5 тысяч евро”.
Другой пример. Сосед выращивает свиней и перевозит их на мясокомбинат на своей машине. Заодно может забрать и свинок Сергея Анатольевича. За плату, конечно. Но Сергею Анатольевичу не нужно искать, нанимать для этого работника, не нужно иметь специальную фуру для перевозки скота.
“У него техника, на которой он отвезет мясо, холодильники эти, фуры. Мне она не нужна. Вот он отвез наше– дальше он занимается уже своими делами, но мы знаем четко, что он отвезет, нам не надо подпрыгивать, искать кого-то. Да, мы заплатим”
Сотрудничество, утверждает Сергей Анатольевич, обоюдовыгодно. Но дело не только в непосредственной материальной выгоде. Важна “социальная экология”. Если “мелкий” крестьянин разорится, Сергею Анатольевичу придется соседствовать с очередным алкашом-горемыкой и его бедствующей семьей, которая будет завидовать богатому соседу. Иными словами, для Сергея Анатольевича связи важны не только потому, что они ведут к материальной выгоде, но и потому, что ему комфортнее существовать среди благополучных людей.
* * *
Сегодня в хозяйстве Сергея Анатольевича работают 25 человек: механизаторы, ремонтники, скотники. Он, в отличие от менее состоятельных фермеров, не экономит на зарплате и потому не жалуется на нерадивость и пьянство сотрудников. За хорошую работу он помогает им купить машину; обед в поле – за счет хозяина, который придерживается старого убеждения, что голодный работник не может хорошо трудиться.
Сергей Анатольевич подумывает о том, чтобы приглашать специалистов из Средней Азии, и его не смущает необходимость дополнительных трат на оплату переезда и обустройство этих людей. Он уверен: расходы окупятся. Ему нужны именно специалисты, а не чернорабочие: выращивание зерновых с помощью сложной импортной техники – слишком ответственная работа, чтобы доверять ее необразованным людям.
2007 год для Сергея Анатольевича оказался удачным. Он сделал ставку на зерновые – и не прогадал, несмотря на засуху. Во время нашей встречи весной он говорил, что районные власти уговаривали его расширять животноводческое направление, но он не поддался на эти уговоры. И экономическое чутье не обмануло фермера: резко возросшие объемы производства мяса сделали это дело убыточным, те, кто полностью вложился в этот бизнес, разорились. Осенью, когда мы приехали к Сергею Анатольевичу во второй раз, он сказал, что решил в 2008 году сократить производство зерновых и увеличить поголовье свиней – именно потому, что многие свернули это направление и следующий год может оказаться более удачным. А удачный для зернопроизводителей год может не повториться.
История мелкого собственника
Анатолий Иванович – мелкий собственник. Своей земли у него всего 5 гектаров, да еще 90 в аренде. Он живет в районе, где черноземы ближе к воде, что позволяет эффективно заниматься овощеводством.
Хозяйство Анатолия Ивановича – одно из самых рентабельных в районе. Он выращивает лук и картофель, зерновые – по севообороту. Богатый чернозем, судя по словам фермера, используется в хозяйстве максимально эффективно: своевременный полив, своевременная и качественная обработка.
Хозяйственная стратегия Анатолия Ивановича в целом похожа на ту, которую реализует Сергей Анатольевич. Сходство – в жесткой ориентации на максимальную эффективность хозяйства, культуру производства, расчет соотношения расходов и доходов.
“Я поднял… 100 центнеров с гектара поднял кукурузы. Ребята подняли по 15, по 35 – потолок. А на тот год, обмыслив свои все недостатки, я 150 получу, я могу даже с Вами поспорить. Если он поднимает высокий урожай, подойди, посмотри, почему он подымает, а ты – нет”.
На полевом стане Анатолия Ивановича возникает ощущение, что пунктуальное соблюдение технологий – главное условие его успешного хозяйствования. Его трактора стоят, будто на выставке, никогда не скажешь, что они только что приехали с поля. На одежде самого Анатолия Ивановича, его сына и механика нет следов машинного масла, хотя они, во всяком случае – последние двое, постоянно работают с техникой.
“У нас так: за техникой мы следим идеально. Не дай бог масло закапает или еще что-нибудь… потому что масло – это деньги стоит”.
Кажется, что картошка, аккуратно упакованная в сетки и уложенная в хранилище, не выкопана только что из земли, а привезена из супермаркета.
Правило, которое декларирует Анатолий Иванович: лучше эффективно вести небольшое хозяйство, чем расширять его, рискуя эффективностью. Впрочем, в наш осенний приезд он, хотя и подтверждал в разговоре с нами свою приверженность этому правилу, все же говорил о том, что земли маловато.
“Я несу ту ношу, которую я могу вынести. Конечно, уже на сегодняшний день, че там льстить, хотелось бы прибавки, земельки хотелось, потому что техники набрали хорошей…”
Анатолий Иванович, в отличие от Сергея Анатольевича, не склонен оперативно менять направление своей деятельности вслед за конъюнктурой. Впрочем, возможно, это потому, что конъюнктура ему пока благоволит. Но его ресурсы – трудолюбие, современная агротехника, экономический расчет – могут в какой-то момент не сработать, если конкуренты (к примеру, зарубежные) окажутся сильнее. Его хозяйство действительно маленькое, и он менее экономически агрессивен, чем Сергей Анатольевич, потому что расширение хозяйства повлечет потерю хозяйского контроля, а еще потому, что свободной земли в районе нет. Его хозяйственные усилия в основном направлены на интенсификацию хозяйства, но пределы интенсификации тоже есть.
Сам Анатолий Иванович не упоминал о своих трудностях, но его сосед и партнер по кредитному кооперативу рассказал, что наш фермер уже достиг предела в своем экономическом развитии. Он захотел купить новый трактор “Джон Дир”, но ни свободных денег, ни имущества для залога у него нет. Та техника, которую он купил, уже в залоге. Председатель кредитного кооператива предложил ему такой вариант: трактор будет куплен на кооператив и отдан Анатолию Ивановичу в аренду. Тот пять лет будет платить за аренду, проценты по кредиту и часть стоимости трактора. Через пять лет выкупит трактор за остаточную стоимость, если, конечно, к тому времени не разорится. Оборотная сторона интенсивного ведения небольшого хозяйства – отсутствие свободных средств даже на короткий срок.
Хозяйская рачительность Анатолия Ивановича обеспечивается главным образом членами семьи. В хозяйстве работают три сына-наследника. Между ними поделены сферы деятельности: один отвечает за порядок на полях, второй – за обслуживание техники, а третий взаимодействует с внешним миром, ведет экономику хозяйства. Никто из них не планирует переезжать в город, все выбрали сельскохозяйственные специальности. Получилось, что хозяйственный успех фермера обеспечил ему не только материальное благополучие, но и долгосрочную перспективу: земля, налаженная технология, рынки сбыта перейдут к сыновьям, которые хотят и могут со всем этим работать.
Далеко не все фермеры, с которыми мы познакомились, смогли сделать работу в своем хозяйстве привлекательной для детей и обрести, таким образом, важнейший ресурс развития в логике “семейного предприятия”, к которой склонны многие. Отказ детей наследовать занятие сельскохозяйственным производством лишает фермеров не только рабочих рук и хозяйского взгляда, но и смысла работы, выходящего за границы сегодняшнего материального успеха.
Отношения Анатолия Ивановича с наемными работниками вполне укладываются в логику “семейного предприятия”: работают по найму друзья детей, знакомые или соседи. О том, чтобы нанимать чужих людей, да еще заочно, как это делает Сергей Анатольевич, речи не шло. Напротив, Анатолий Иванович подчеркивал, что он может доверить технику только тем, кого лично знает и с кем особые отношения (например друзья сыновей).
Анатолий Иванович – заслуженный работник сельского хозяйства и депутат районного совета. Статус работает на него, обеспечивает дополнительные преференции – в виде приглашений на выставки, информации о новых семенах, удобрениях, технике и пр. Возможно, его депутатский статус, стремление к известности – это не только понятное честолюбие успешного человека, но и надежда на то, что данные символические ресурсы помогут ему выстоять, если отношения с конкурентами-соседями вдруг осложнятся.
* * *
При советской власти Анатолий Иванович работал в колхозе, потом, получив на паи землю, объединился с соседом, чтобы эффективнее использовать технику, которая была у каждого. Видимо, первоначально схема отношений складывалась примерно так, как у Сергея Анатольевича с соседями-фермерами: какая-то техника используется сообща, по очереди; какая-то – за отработку. Но на тот момент кооперация для Анатолия Ивановича была вынужденным шагом в условиях дефицита ресурсов. Как только он немного разбогател, тут же отказался от сотрудничества с соседом.
“У нас не было денег, не было техники. Объединились, поработали в объединении пять лет, а потом разъединились. Мы объединились, чтобы друг другу помочь. Техникой. А потом мы уже поднялись, и каждый стал сам”.
Если Сергей Анатольевич к тому времени, когда начал фермерствовать, имел предпринимательский опыт, Анатолию Ивановичу и предпринимательству, и эффективному хозяйствованию пришлось учиться “по ходу дела”.
“Здесь нужно быть и экономистом, хорошим агрономом. Если даже не хороший агроном, надо ездить на сессии, надо ездить на конференции. Надо идти в ногу с наукой, с прогрессом – тогда ты выживешь”.
* * *
Анатолий Иванович, как и Сергей Анатольевич, не упустил шанса, который предоставил ему нацпроект “Развитие АПК”. Он не жалеет денег на современную технику.
“Когда на своих деньгах работали, у нас была техника старенькая. Один трактор, одна сажалка, одна тележка, один плужок. Сейчас у меня плуги все немецкие, опрыскиватели все немецкие, поливные установки все немецкие, двигателя поливных все немецкие. И сейчас покажу, какой уровень. Сейчас на поля повезу. Увидите, что у меня уровень сильный. Будет очень красиво”.
Кредитный кооператив, услугами которого сегодня пользуется Анатолий Иванович, до начала действия нацпроекта “Развитие АПК” работал на свои деньги. Его создали “довольно-таки не бедные люди”, поэтому не было проблем с невозвратами кредитов. Анатолий Иванович отмечает, что для него важна и коммуникативная функция кооператива.
“И потом мы подобрались ребята такие, что друг другу помогаем, хорошие на отдачу, у нас все прозрачно, дефицит друг от друга не скрываем. Друг у друга учимся: они у меня, я у них”.
Институциональные ресурсы (членство в кредитном кооперативе, возможность покупать в кредит лучшую сельхозтехнику, семена, удобрения, получать субсидии и пр.) Анатолий Иванович использует активно. Но хозяйствует он осторожно: начал брать большие кредиты только тогда, когда смог обеспечить стабильные рынки сбыта, когда понял, какая нужна технология, чтобы выращивать большие урожаи, какая техника нужна под эту технологию.
“Интервьюер: Вы не первый раз кредит берете в кооперативе?
Анатолий Иванович: Каждый год беру. Миллион брал, полтора. В этом году взял три. Купил пять поливных машин, эти двигатели – они стоят 800 тысяч. Каждая катушка – полтора миллиона. Каждый двигатель, каждый опрыскиватель закупил.”
У Анатолия Ивановича есть постоянные каналы сбыта выращенного, есть снабженческо-сбытовой кооператив, через который он получает необходимое оборудование, семена и удобрения. Ему не нужно постоянно отслеживать конъюнктуру на рынке, поэтому он сосредоточен на производстве. Однако именно отсутствие навыков работы на рынке может создать ему трудности, если он по каким-то причинам не сможет сотрудничать с кооперативами, которые сейчас оказывают ему соответствующие услуги.
* * *
Когда мы приехали к Анатолию Ивановичу во второй раз осенью 2007 года, оказалось, что год для него был удачным. Он приобрел через кооператив еще технику, смог заплатить приличную зарплату наемным работникам, что стало для него предметом особой гордости.
“Анатолий Иванович: Все работяги у меня купили японские машины. Все. Зарплата была от 25 до 70 тысяч в месяц. В сезон. Отработали все, все довольны, все купили машины, купили в дом кондиционеры, отремонтировали квартиры, у кого есть.
“Интервьюер: Это вот их машины?
Анатолий Иванович: Да”.
Анатолий Иванович ревниво прислушивался к нашему разговору с одним из работников, и когда выяснилось, что у того своей машины еще нет, вступил в беседу, напомнив, что в распоряжении нашего собеседника есть хозяйский автомобиль, который он может использовать и для личных нужд.
Наемные работники Анатолия Ивановича не только получают зарплату и еду на полевом стане, но и пользуются плодами небольшого подсобного хозяйства – сада и огорода.
Анатолий Иванович: Мы сейчас подсаживаем сад, разбиваем до конца. Это для себя. Для души. Это для людей, вот у меня весь сезон в яблоках, вот малины, клубники – любые ягоды. Потому что мы вышли покурить сюда – и тут же покушали. Клубники просто в этом году собрали тонны три. Малины…
Интервьюер: А куда дели?
Анатолий Иванович: Так извините, каждый взял по четыре ведра домой, по пять ведер – вот она расходится. Плюс друзья приезжают, многие знают, что у нас клубника, – приезжают и берут. Ну а почему не поделиться? Это ж не нажива. Это ж для удовольствия”.
* * *
Итак, два успешных фермера похожи в том, что они сохраняют главную специализацию своих хозяйств и постоянно совершенствуются в ней. Но Сергей Анатольевич более гибок, он стремится “играть на нескольких досках” – и пока выигрывает. Масштабы хозяйства ему это позволяют. Он может нанимать работников, выстраивая с ними безличные отношения; но предоставлять им “социальный пакет” в виде премий автомобилями он не считает нужным. Анатолий Иванович последовательно реализует стратегию “семейного хозяйства”: у него работают только свои.
Оба фермера способны соотносить затраты и результаты, что позволяет им, с одной стороны, рисковать, а с другой – осознавать масштабы рисков. Оба стремятся к новому знанию, демонстрируют установку на непрерывное получение информации, открытость мировому опыту. Оба сознают ценность социальных сетей и стремятся их сохранить. Вместе с тем Сергей Анатольевич способен “поглощать” менее успешные хозяйства соседей, а у Анатолия Ивановича нет ни таких ресурсов, ни такой хозяйственной агрессивности.
Сергей Анатольевич без сожаления расставался с тем или иным имуществом, как только менялась конъюнктура. Анатолий Иванович же пока только накапливает ресурсы. “Лишних” направлений деятельности (например фермы) у него нет, если не считать сада “для души”.
О тех, кто выбывает из гонки
Не все крестьяне и не всегда могут воспользоваться институциональными ресурсами. Причины этого тоже могут быть институциональными и индивидуальными.
Институциональные препятствия к пользованию институциональными же ресурсами возникают, например, в тех случаях, когда правила получения льгот и субсидий таковы, что крестьянину дешевле от них отказаться; скорость и направления изменений этих правил настолько непредсказуемы, что отследить их невозможно. Институциональные преграды для пользования институциональными ресурсами возникают в локальных схемах властного или экономического взаимодействия. Например, контроль над расходованием средств, получаемых крестьянином в виде субсидий на приобретение орудий труда, может быть настолько плотным, что само субсидирование утрачивает смысл; орудия и средства труда, покупаемые за безналичный расчет (и потому субсидируемые), бывают дороже тех, что можно купить за наличные. Необходимость давать взятки чиновникам для того, чтобы получить кредиты или субсидии, тоже можно отнести к институциональным преградам.
* * *
Салима Хакимовича соседи-станичники и товарищи зовут Славиком. Он и его брат приехали в село из Таджикистана в конце 80-х в поисках лучшей жизни, когда еще не было проблемы с гражданством. Вот как он рассказывает, почему выбрал себе именно это село.
“Обсмотрел Омск, Томск, Новосибирск – вот эту сторону полностью, потом с той стороны поехал сюда. Все Подмосковье объездил. Чудом я попал сюда, увидел эти голубые елки. Всю страну объездил – елок таких голубых просто не встречал я. Школа рядом, садик рядом, магазин есть и спортивный комплекс – просто рай. Кругом асфальт, кругом красивое село”.
“Славику” чуть больше пятидесяти лет, но ровесники зовут его “батей”, потому что он выглядит на все семьдесят. В Таджикистане он работал на ткацкой фабрике (наладчиком или механиком), обслуживал станки. Здесь пошел работать в колхоз, завел подсобное хозяйство.
“Я шесть быков постоянно держал, поросят держал целую кучу. Гусей, утей вообще счета не было”.
При разделе колхозных земель Салим Хакимович получил свой пай (около 14 гектаров на себя и брата) и стал выращивать овощи, но неудачно: за пятнадцать лет самостоятельного хозяйствования он пережил два жестоких разорения. В первый раз у него забрали за долги практически все – даже домашнюю утварь.
“Я был в такой беде, меня раздели, у меня всю технику со двора в 96-м году вывезли. Все забрали — КАМаз, трактора. Забирали ложки, кружки”.
Не взяли лишь грузовичок, потому что на него не оказалось документов. Этот грузовичок, после того как фермеру удалось, с немалыми усилиями, выправить на него документы, стал для него “базовым капиталом” для второй попытки поднять свое хозяйство в 2002 году. Он купил в кредит оборудование для капельного орошения. Начал выращивать помидоры и сам, на своем грузовичке возить их в Москву на продажу, потому что счел невыгодным отдавать урожай перекупщикам. Но получилось еще хуже: долги росли с ростом стоимости купленной техники, а прибыли не было. Вот что говорит об этом его удачливый сосед-фермер.
“Славик вырастил отличные помидоры в позапрошлом году. У него ума на большее не хватило, как сесть на свою машину, загрузить туда 4 тонны и поехать в Москву продавать их по хорошей цене. Он там их продал по хорошей цене, едет сюда довольный, а остальное все в дерьмо превратилось, пока туда-назад съездил. Я говорю «У тебя ум был, что ты вот так все делал?» Мои самые лучшие друзья – это азербайджанцы. Они знают, как это делать. И пусть они и продают”.
Салим Хакимович прекрасно понимает, почему его попытки стать хозяином-сельхозпроизводителем провалились. Во-первых, в маленьком хозяйстве невозможно иметь полный комплект сельскохозяйственной техники, нет оборудования и складских помещений для хранения выращенного; некому заниматься продажей, а продавать самому – невыгодно. Но в этом он убедился только после двух разорений, опытным путем.
“Затраты делаешь большие... Скупщики перекупали все. Хранить негде. А для того чтоб иметь на маленькой земле много техники – ну, это нереально, чтоб свой комбайн был, свое хранилище. Просто не хватит средств, никогда это не окупится. Приходилось выращивать и продавать «с корня»”.
Во-вторых, сказался недостаток агротехнических знаний.
“А потом, когда начало доходить, что это такое – капельное орошение, я ездил, в департаменте был, все просил, требовал: «Давайте нам обучение». Нам сделали обучение три дня, хотя обещали двухнедельные курсы. Я вызывал с фирмы «Аик» – она серьезная фирма. Много было проблем. Научить – научили, но больше своими мозгами”.
В-третьих, у него не хватило экономических знаний, не получилось заранее просчитать прибыли и убытки: ни сам не умел, ни жена (как у других фермеров) не помогла – на ней было домашнее хозяйство и огороды для прокорма.
“И мы потихонечку начали «садиться в калошу». То есть мы берем кредиты, берем удобрения, берем шланги, конечный результат: мы помидоры вырастили – продать не можем. Я не успевал в Москву гонять. А что такое три тонны, когда поле стоит – гектар, и там тонн 200 помидор? Не успел… Более чем половина портится на поле, теряет товарный вид. А проценты растут”.
Примечательно, что Салим Хакимович ни разу не упомянул о том, чтобы он или кто-то из членов его семьи пытались получить экономические знания и навыки логистики – в отличие от стремления к агротехническим знаниям. Была только одна надежда: вдруг повезет, если будет хороший урожай. Но не повезло, и хороший урожай даже становился еще большей обузой, чем плохой.
“И вот эта вот яма постепенно, постепенно заглатывает. Думаешь: «А вот следующий год будет лучше». Берешь больше кредитов. Не успеваешь эти проценты нарабатывать. А конец года подходит, так быстро он подходит – надо отдавать кредит. Опа – а карман дырявый. Не продал. Идешь, обратно на колени становишься, просишь пролонгацию”.
После того как попытки Салима Хакимовича стать самостоятельным хозяином-фермером провалились, он пришел “сдаваться” соседу – успешному совладельцу крупного хозяйства. Историю неудачливого фермера богатый сосед рассказывает со своей стороны – как он спас от гибели хорошего работника и его семью и планирует “подвергнуть экономической санации” его хозяйство.
“Славик в прошлом году пришел, говорит: «Все, наработался, больше я работать не могу. Если еще год, я уйду в дефолт, у меня ничего не получается. Я доработался так, что у меня руки отпадают, я просто устал. Но у меня 1,5 миллиона долга в банке. Завтра у меня заберут все, а у меня ничего и нету». В этом году мы его хозяйство (землю и технику) забрали себе (в аренду), Славик у нас работает механиком в отделении, получает 30 тысяч”.
Салим Хакимович говорит, что получает 15 тысяч. Похоже, он просто не стал разъяснять, что Вячеслав Владимирович выдал ему долгосрочный – на 10 лет – заем на погашение долгов через кредитный кооператив и этот долг вычитается из его зарплаты.
Вряд ли у Салима Хакимовича будет еще один шанс поднять свое хозяйство: у него самого уже нет сил, а дети – давно в городе и наследовать хозяйство отца не хотят. Ни один из троих детей неудавшегося фермера (два сына и дочь) не стал аграрием.
“Салим Хакимович: у меня двое старших позаканчивали институты, дочь — заведующая сберкассой, один сын — директор филиала фирмы «Хортица» (украинская водка). А второй сын сейчас заканчивает железнодорожное училище на автослесаря. То есть у детей тяги…
Интервьюер: …к земле не особо.
Салим Хакимович: Да, как-то отсутствует”.
Павел Иванович – ровесник Салима Хакимовича, ему около пятидесяти, но он тоже выглядит старше своих лет. Агрономического образования у него нет. В советском прошлом Павел Иванович работал в совхозе, благодаря этому получил в собственность 9 гектаров паевых земель и решил стать фермером. Позже он взял в аренду еще около 60 гектаров и сейчас вместе с сыном обрабатывает примерно 70 гектаров. Выращивает овощи, кукурузу и подсолнечник. Продает тут же, с поля, перекупщикам. Из-за жары в этом году урожай картошки у Павла Ивановича – совсем небольшой.
“Жара в этом году до такой степени, что поливаешь - картошка стоит зеленая, а клубень не растет. Вот я пять раз катушкой полил, и вроде два каких-никаких дождя перепало, а картошка больше 10 тонн с га не дала”.
Для сравнения: “патриархальный капиталист” Анатолий Иванович получил в этом году 50 центнеров картошки с гектара.
Павел Иванович понимает, почему вышла такая незадача: он посадил картошку примерно на месяц позже, чем следовало, потому что не было денег на семена. А денег не было, потому что все они ушли на покупку техники, и теперь кредиты никто не дает – нет залога. Все, что можно было заложить, – заложено.
Салиму Хакимовичу еще повезло: удалось найти работу с приличным для села заработком и сдать в аренду, а не продать за долги свою землю. Ему помогла репутация человека трудолюбивого, непьющего и добросовестного. Его сосед Павел Иванович, похоже, так легко из своего индивидуального экономического кризиса не выйдет.
У Павла Ивановича два трактора МТЗ, и в 2007 году он взял в кредит дорогостоящий трактор “New Holland”, чизель (культиватор для глубокого рыхления почвы) и дискатор. За этот трактор и оборудование он еще не расплатился, но проценты по кредиту пока удается платить. Купил поливальную машину на кредитные деньги и отдал ее в залог в тот же кредитный кооператив. Но оказалось, что им портный трактор очень дорог в обслуживании. Денег на оборотные средства – нужны семена, горючее, запчасти – нет, потому что они все уходят на сервис и выплаты процентов по кредиту.
“Интервьюер: То есть у Вас на будущий год даже оборотных, вот на семена…
Павел Иванович: …нету. Только на кредит а кредит где брать, не знаю. У меня закладывать нечего, а без залога никто ничего не даст.
Интервьюер: А как будете выкручиваться?
Павел Иванович: Пойду к дяде занимать. Под 6% в месяц”. “Дядя” – это теневые ростовщики, как правило, с криминальным капиталом. 6% в месяц – это 72% в год.
Даже зернопроизводители, обрабатывающие большие площади, дорогую импортную технику часто покупают и используют вскладчину. Овощеводы еще более осторожны. Анатолий Иванович сначала купил прицепные агрегаты и работал ими на дешевых белорусских тракторах, и только в этом году он решился на покупку дорогого импортного трактора. А Павел Иванович поступил наоборот, и теперь пребывает в глубоком расстройстве.
Субсидии по кредитам ему тоже не удалось получить, но, похоже, он даже толком не знает, каковы условия получения этих субсидий, как их правильно оформить и куда направляться за их получением.
“Павел Иванович: Такая волокита с бумагами, столько подставок, что не захочешь получать никаких денег. В РСХБ… они вроде как этот кредит давали. Должна администрация заниматься этими субсидиями, но документацию должен подавать РСХБ. Но РСХБ потом руками и ногами от этого дела отмахивается. Бегайте сами, собирайте. И там куча условностей: этот трактор не такой, такой аналог есть, значит, берите наш. Ну, короче, это сказка.
Интервьюер: А когда Вы покупали трактор, кто-нибудь Вам сказал что есть аналоги, или Вы об этом не думали?
Павел Иванович: Та нет, это уже потом выясняется. Аналог белорусский. Я взял ‘New Holland’. Но это небо и земля, разные трактора и по качеству, и по всему”.
В районе – при кредитном кооперативе и при сельхозотделе администрации – работают консультационные центры, но Павел Иванович, похоже, не большой охотник туда ходить. Мы обсуждали его ситуацию со специалистом кредитного кооператива.
“Интервьюер: Кто-то мог ему посоветовать, когда он приходил брать кредит, сказали бы: слушай, а купи вначале навесное оборудование, поработай старым трактором, а потом…
Специалист кооператива: Ну, я думаю, если бы он пришел, ему бы обязательно подсказали”. Сам Павел Иванович подтвердил, что он не слишком любит консультироваться у кого бы то ни было.
“Интервьюер: Павел Иванович, а консультационным центром Вы пользуетесь?
Павел Иванович: Та особо я по этому поводу и не обращался никогда. Потому что просто так делать там никто ничего не будет, а денег лишних платить нету.
Интервьюер: А дорого там?
Павел Иванович: Врать не буду, не знаю”.
Павел Иванович – не бездельник и не пьяница. Но, похоже, ему, так же, как и Салиму Хакимовичу, вскорости придется отказаться от самостоятельного хозяйствования и пойти в наемные работники. Ему явно не хватает нескольких видов ресурсов: нет экономических и агротехнических знаний, нет поддержки семьи – сын не видит перспектив в хозяйстве отца, жена – тоже не помощница. Но он все еще надеется, что ему в конце концов повезет, хотя оснований для таких надежд крайне мало.
Просчеты обоих фермеров очевидны. Но очевидно и то, что полностью отсутствует (и сейчас) сбытовая инфраструктура – организованная система закупки продукции у фермера в поле. Есть лишь мелкие частные перекупщики, которые готовы платить за урожай меньше его себестоимости. Вместе с тем находятся оптовые покупатели на турецкие помидоры – это загадка, которую не мог разгадать ни один из фермеров-овощеводов, с которыми мы встречались.
Выводы
Во время двух командировок в южные районы России нам довелось пообщаться почти с сорока фермерами. Для нашей “портретной галереи” мы выбрали тех, чьи жизненные траектории наиболее показательны с точки зрения того, как крестьяне мобилизуют доступные им ресурсы в стремлении к хозяйственному успеху.
Для всех фермеров базовым ресурсом стал институциональный: землю и средства труда они получили благодаря либеральным экономическим реформам начала 90-х и нацпроекту “Развитие АПК”, который начал действовать в 2006 году. Однако вместе с институциональными возможностями они получили и институциональные проблемы. Дело в том, что правила пользования льготными государственными кредитами настолько сложны и так часто меняются, что не всегда крестьяне, не имеющие навыков работы с информацией вообще и с экономической – в частности, могут в них разобраться. И отсутствие таких навыков оборачивается для них весьма существенными денежными потерями.
Институциональными ресурсами не могут воспользоваться крестьяне, которые не имеют другого важного ресурса: социальных связей. О появлении тех или иных институциональных возможностей сельские жители узнают не из СМИ, а от знакомых, родственников, односельчан или чиновников местных администраций. Последние информируют мелких сельхозпроизводителей о разного рода властных новациях, как правило, посредством цепочки непосредственных контактов. Однако социальные связи нужны не только для получения информации, но и для решения многочисленных хозяйственных задач, и те крестьяне, которые могут мобилизовать такой ресурс, как социальные связи, существенно выигрывают по сравнению с одиночками.
Два наших героя с неудачным опытом хозяйствования имели те же самые институциональные ресурсы, что и успешные фермеры, но у них не было социальных связей, которые они могли бы задействовать в решении многочисленных проблем на всех этапах производства и реализации сельхозпродукции.
Очевидна и меньшая компетентность “проигравших”. Крестьянин-сельхозпроизводитель, в отличие от колхозника, должен иметь знания не только в области аграрного производства, но и экономические, и правовые, и социальные, и даже политические знания.
Некоторые наши собеседники из числа успешных фермеров полагают, что было бы разумным “ограничивать суверенитет” на своей земле тех, кто терпит неудачи, таким образом: какая-то внешняя структура (например, сбытовой кооператив) дает им семена, средства защиты, берет на себя агротехническое обслуживание и реализацию. Фермер работает только так, как ему сказали, выращивает то, что велено, и передает выращенное в эту сбытовую структуру. Но судя по тому, что разорившиеся фермеры предпочитают идти в наемные работники, а свою землю сдавать в аренду или даже продолжать обрабатывать ее себе в убыток, мало кому понравится идея стать частичным работником на своей земле. Кажется, причин здесь две: первая – отказаться от статуса хозяина и вернуться к ненавистной частичности по советскому образцу некоторым крестьянам очень трудно. Вторая причина – надежда на то, что конъюнктура на рынке сельхозпродукции изменится; в аграрной политике правительства сменятся акценты – в пользу поддержки отечественного производителя; появится эффективная инфраструктура переработки и сбыта сельхозпродукции; власти начнут поддерживать малый бизнес на селе. И тогда у сегодняшних неудачников появятся шансы мобилизовать свои силы и ресурсы.
Во многом успех или неудача мелких и средних сельхозпроизводителей зависит и от политики местных администраций, которые улавливают “сигналы сверху” и в соответствии со своим пониманием политики центра (и собственных интересов) либо поддерживают фермеров и хозяев ЛПХ, либо больше благоволят хозяевам крупных агрохолдингов. Возможности поддержать малый бизнес на селе у местных чиновников большие. Они могут предоставлять информацию о том, где и какие семена (или молодняк скота) разумнее покупать; организовывать обучение современным зоотехническим и агрономическим методам; помогать в оформлении многочисленных документов на кредиты и субсидии и т. п. Оказать давление на фермеров и хозяев ЛПХ тоже легко. Испытанный в городах на малом бизнесе метод “проверок на уничтожение” работает в селах еще более эффективно.
Литература
Климова С. Сельские кредитные кооперативы – между общиной и корпорацией // Социальная реальность. 2007. № 7. С. 36-60.
Тихонова Н. Модель социальной стратификации российского общества: эвристические возможности различных теоретических подходов / Россия реформирующаяся. Ежегодник, вып. 6. М.: ИС РАН, 2007. С. 112-146.
Штомпка. П. Социология. М.: Логос, 2005.
Amitai E. The Active society. NY.: Free Press. 1968.
Giddens A. Central problems in social theory: action, structure and contradiction in social analysis. L.: Macmillan press. 1979.
[1] Существуют исследования отечественных социологов на тему о том, как меняются правила и практики деятельности крестьян – мелких сельхозпроизводителей, см.: [Климова. 2007].
[2] Портреты фермеров составлены на основе данных, собранных в ходе двух социологических экспедиций на Кубань, проходивших весной и осенью 2007 года. Мы проводили беседы и наблюдения в двух районах Краснодарского края. Исследования проходили в рамках социологического сопровождения нацпроекта “Развитие АПК”.
[3] Направление нацпроекта, в соответствии с которым фермеры платили 10% от стоимости техники, остальные 90% кредитовало государство.
