7 мая вступил в должность Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев. Месяцем ранее, 9 апреля, инаугурация нового главы государства состоялась в Армении: присягу принял Серж Саркисян, занимавший до выборов пост Председателя Правительства. В Москве инаугурация прошла за два дня до парада Победы, в Ереване военный парад стал неожиданно частью инаугурационной церемонии: армии были в обеих столицах в день вступления в должность новых глав государств…
В феврале, когда, казалось, итоги выборов в России и в Армении были предрешены, предполагалось, что Серж Саркисян внесет в Национальное Собрание, полностью контролируемое Республиканской партией, кандидатуру второго Президента Армении Роберта Кочаряна на пост премьер-министра. Однако столь же мягкой передачи власти, как в России, в Армении не произошло: события в Ереване изменили изначальный план «партии власти», и ей пришлось отказаться от «московского варианта».
Я был в Армении в конце марта – начале апреля 2008 г. для проведения исследовательской миссии Международной Федерации прав человека (международная неправительственная организация со штаб-квартирой в Париже), осуществленной в сотрудничестве с партнерской организацией МФПЧ в Армении – Институтом гражданского общества. Эта статья основана на собственных наблюдениях и на результатах встреч с представителями власти, оппозиции и гражданского общества, проведенных в ходе миссии в Ереване.
В мае 2007 г. в Армении состоялись парламентские выборы, на которых с серьезным преимуществом победили Республиканская партия и партия «Процветающая Армения», поддерживающие Президента Роберта Кочаряна. Эта победа практически обеспечивала благополучный переход власти от завершавшего свой второй президентский срок Кочаряна «преемнику» Сержу Саркисяну, назначенному премьер-министром в марте 2007 г. Кочарян же должен был стать премьер-министром при новом президенте. Президентские выборы были назначены на февраль 2008 г.
Однако в октябре 2007 г. о своем решении выдвинуть кандидатуру на пост президента объявил Левон Тер-Петросян, первый Президент Армении. Он занимал эту должность два срока с 1991 г. по 1998 г., ушел в отставку в середине второго и не принимал участия, по крайней мере, публично, в общественной жизни страны. Конституция Армении запрещает кому-либо занимать пост президента более двух сроков подряд. Поскольку Левон Тер-Петросян баллотировался на третий президентский срок «не подряд», он был зарегистрирован кандидатом (об опасности толкования слов «подряд» - «не подряд» в российском контексте я уже писал)
В ходе президентской кампании, Левон Тер-Петросян сделал заявление, обвиняющее Кочаряна в причастности к убийству премьер-министра Вазгена Саркисяна, Председателя Национальной Ассамблеи Карена Демирчяна и еще шести депутатов в здании Парламента в 1999 г. Это заявление было воспринято как объявление войны действующей власти. Другой оппозиционный кандидат Артур Багдасарян был обвинен Тер-Петросяном в том, что он выступает на выборах от своего имени вместо того, чтобы поддерживать первого Президента.
Перед выборами Институт гражданского общества, Хельсинкская ассамблея, Свободный форум гражданских инициатив и другие неправительственные организации объявили об инициативе «горячей линии» по мониторингу выборов. Был открыт бесплатный телефонный номер, по которому можно было сообщать о нарушениях избирательного законодательства, а для расследования наиболее серьезных и обоснованных сообщений на избирательные участки выезжал автомобиль с правозащитником, юристом и журналистом. Всего было получено 475 звонков и 74 раза для констатации нарушений выезжали машины.
В соответствии с результатами выборов 19 февраля 2008 г., объявленными на следующий день, победу в первом туре одержал Серж Саркисян. Несмотря на многочисленные нарушения в ходе предвыборного процесса (помимо нарушений в день выборов, кандидаты не имели равного доступа к СМИ, а проправительственное телевидение занималось дискредитацией Тер-Петросяна), ОБСЕ признало выборы «в целом соответствующими демократическим стандартам». Эта оценка вызвала недоумение у моих ереванских коллег: «Выборы или соответствуют или не соответствуют демократическим стандартам. Что значит «в целом соответствуют»? Значит, все-таки не соответствуют?»
Левон Тер-Петросян не признал результаты выборов и призвал своих сторонников к акциям протеста. На площади Оперы и на прилегающей к ней площади Свободы в Ереване стали собираться тысячи людей. Мирные митинги продолжались 9 дней, причем среди демонстрантов были не только сторонники оппозиции и Тер-Петросяна, но и другие противники действующей власти, люди, недовольные тяжелым социальным и экономическим положением в стране. Моя норвежская коллега, наблюдавшая за выборами и их последствиями, сказала: «В Киргизии мне люди прямо говорили: я здесь, потому что мне дали 10 долларов. Здесь ничего подобного не было. Я ходила на площадь днем и вечером как на работу, люди мне говорили, что они пришли, потому что они не верят результатам выборов, что это шанс для Армении получить свободу, что они устали от бедности, но никто не говорил, что пришел за деньги».
29 февраля уходящий Президент Кочарян заявил по телевидению, что ни одна демократическая страна не стала бы терпеть 9 дней «несанкционированных митингов» в центре столицы (наблюдав месячную блокаду Сорбонны в Париже в 2006 г., я могу сказать, что Роберт Кочарян был неправ). Это был сигнал к разгону митингов на площади Оперы. По утверждениям моих собеседников в Ереване, в течение 9 дней митингов власти вели переговоры с военными, чтобы избежать перехода армии на сторону Тер-Петросяна, а также старались заручиться поддержкой кандидата, пришедшего на выборах третьим, – Артура Багдасаряна. Когда такая поддержка была получена 29 февраля, власти перешли к следующему шагу: избавиться от протестов на площади Оперы.
1 марта рано утром площадь Оперы была окружена полицией, которая стала наступать на демонстрантов, ночевавших на площади. По словам свидетелей и жертв, часть полицейских занималась непосредственно вытеснением демонстрантов с площади, в то время как другие полицейские жестоко избивали демонстрантов, часто еще спящих. По некоторым утверждениям, крики избиваемых было слышно во дворах соседних домов. С площади Оперы демонстранты стали отступать по Северному проспекту, где многие были задержаны. В камеры предварительного заключения, где задержанные находятся, как правило, с третьего часа задержания (перевод из полицейского участка) по 72-й (судебное решение о предварительном заключении и перевод в СИЗО или освобождение) многие поступили избитыми (либо еще на площади, либо после задержания в полицейском участке).
Город Ереван построен таким образом, что путь демонстрантов пролегал и только и мог пролегать через площадь Республики, по улицам Вазгена Саркисяна, Итальянской и Бейрутской к площади Мясникяна. На этой площади и на улице Григора Лусаровича группа демонстрантов смогла выстоять натиск полиции и блокировать продвижение проправительственных сил.
Вокруг площади находятся посольства Франции, России и Италии. Часто в новостных сообщениях и различных докладах (в том числе в докладе Комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммамберга) можно встретить утверждения, что площадь Мясникяна была выбрана оппозиционерами именно из-за близости посольств, вблизи которых они могли чувствовать себя в безопасности. Но, по словам моих собеседников (в том числе, из лагеря оппозиции), проведение нового митинга на площади Мясникяна было не обдуманным заранее, а спонтанным решением: выбор места был продиктован градостроительным планированием столицы и способностью сил, поддерживавших оппозицию, противостоять полиции.
Люди, оказавшиеся на площади Мясникяна, стали звонить и посылать текстовые сообщения своим друзьям и знакомым, чтобы те тоже пришли на площадь. В течение дня 1 марта на площади собрались десятки тысяч человек. Однако у демонстрантов не было ясного представления о том, что им требовать сейчас и как следует действовать. Все говорили: ждите, что скажет Тер-Петросян. Сам бывший Президент был подвергнут в тот день режиму де-факто домашнего ареста (сотрудники армянской службы безопасности принудительно доставили его домой «для его же блага») и не мог выступить перед сторонниками.
Вечером 1 марта, пока на площади Мясникяна шел митинг, в других местах Еревана произошли события, детали которых не ясны, но которые оказали решающее влияние на ход дальнейших событий. На проспекте Месропа Маштоца, недалеко от перекрестка с улицей Григора Лусаровича (это в нескольких сотнях метров от площади Мясникяна), были разграблены несколько магазинов. Однако выбор мародеров остается непонятным: разграблению подвергся супермаркет и магазин одежды, но находившиеся неподалеку магазины спортивных товаров и аудио- и видеотехники остались нетронутыми. Официальные СМИ пытались связать действия мародеров и демонстрантов друг с другом и представить их наркоманами, но не пострадали две аптеки, которые находились на проспекте Маштоца и в которых можно было найти вещества с наркотическим действием.
Именно в этом квартале, на проспекте Маштоца, улицах Лео и Пароняна около 9 вечера произошли перестрелки (по официальной версии, полиция пыталась остановить мародеров), в которых погибло 8 человек, в том числе один полицейский, который, по официальной версии, накрыл собой гранату Ф-1 (тип гранаты уточнил участникам миссии министр юстиции Армении), чтобы предотвратить взрыв. Это наименее ясный эпизод в череде событий, связанных с чрезвычайным положением. Неизвестно, кто, почему и откуда стрелял по людям на улице, кто был свидетелями стрельбы, сколько всего было жертв (называются и абсолютно фантастические цифры, сейчас признано, что 1 марта погибло как минимум 8 человек и еще как минимум двое скончались позже в больницах).
Депутаты оппозиционной партии «Наследие» пытались посетить морг, в котором находились трупы жертв, но их туда не пустили. Результаты расследования не пока опубликованы и вряд ли будут. На встрече миссии с председателем парламентской комиссии по государственно-правовым вопросам и одним из ключевых политиков в правящей коалиции, бывшим министром юстиции, Давитом Арутюняном я случайно заметил у него на книжной полке “Taking a Case to the European Court of Human Rights” Филипа Лича, одну из лучших книг по Европейской Конвенции о правах человека. Я спросил, будут ли преданы гласности результаты расследований этих убийств, как того требует судебная практика Европейского Суда по правам человека, о которой можно в подробностях прочитать в книге Филипа Лича. Ответ г-на Арутюняна был кратким и недвусмысленным: нет.
Поздно вечером 1 марта еще находящийся в должности Президент Роберт Кочарян вводит своим указом чрезвычайное положение в Ереване на 20 дней. Указ запрещал митинги, шествия и демонстрации, забастовки, распространение листовок политического содержания, публикации в СМИ о положении в стране, происходящие не от органов государственной власти. Вводились ограничения на свободу передвижения и на деятельность партий и неправительственных организаций до «прекращения обстоятельств, послуживших основанием к введению чрезвычайного положения».
После объявления чрезвычайного положения люди, пришедшие на митинг на площади Мясникяна, расходятся. Об этом их попросил и Левон Тер-Петросян, который смог передать свое сообщение демонстрантам.
По словам моей коллеги, 2 марта было самым тяжелым днем. Ереван был пуст, армия и полиция заменили собой прохожих на улицах и обыскивали тех немногих, кто вышел из дома. Многих сторонников оппозиции арестовали в первые дни марта по обвинениям в организации массовых беспорядков, ношении оружия и попытке узурпации власти. Менее чем за две недели количество заключенных под арест возросло примерно на четверть (в СИЗО Армении до мартовских событий содержалось менее пятисот человек). Министр юстиции заверил миссию, что такой рост тюремного населения не привел к ухудшению условий содержания под стражей. Времени, сил и средств проверить это утверждение не было, но, как утверждают неправительственные организации (а у них есть широкие возможности доступа в места заключения, включая внезапные визиты), ереванское СИЗО Нубарашен было крайне перенаселено, не хватало коек, во многих случаях люди спали по-очереди.
Указ о чрезвычайном положении включал запрет на распространение информации о событиях в стране, происходящей не от власти. Практическая осуществимость этого запрета оказалась невысокой. Поскольку национального независимого телевидения в Армении не было, цензурировать было нечего. Исполнение запрета более или менее контролировалось на радио и в газетах. Был запрещен доступ к некоторым блогам с информацией о стране, но эта же информация была доступна на других сайтах. Ряд информационных сайтов был недоступен с армянским IP-адресом, но с помощью программ, изменяющих IP-адрес, зайти на эти сайты не представляло проблем. Блокирование властями сервиса YouTube (на котором выложено много видеосвидетельств событий 1 марта) продержалось лишь несколько дней. Разум победил.
Правящая партия парировала срочным принятием поправок к закону о митингах, шествиях и демонстрациях, предоставивших местным властям широкие полномочия по запрету уличных собраний по широкому кругу неопределенных оснований. 17 марта проект был одобрен Национальным Собранием, 18 марта подписан уходящим Президентом Кочаряном, 19 марта вступил в силу.
Уличная жизнь вскоре после введения чрезвычайного положения и несмотря на принятый закон восстановилась. «Мы попытались понять, что именно запрещено во время чрезвычайного положения. Попробовали дышать – вроде, можно. Потом попробовали выйти из дома – начало получаться», – говорил мне один из оппозиционеров. Разговор происходит на Северном проспекте Еревана, где уже вскоре после объявления чрезвычайного положения начались «прогулки». После запрета демонстраций оппозиционеры стали «гулять» на Северном проспекте каждый день после шести часов вечера. В конце марта там «гуляли» уже не только оппозиционеры, но и сотрудники неправительственных организаций, журналисты, родственники арестованных, и даже Генеральный прокурор и некоторые министры. Северный проспект – совершенно новая конструкция в Ереване, связывающая две главных площади центра – площадь Оперы и площадь Республики, он был открыт Президентом Кочаряном незадолго до выборов. В новых домах, напоминающих позднелужковскую Москву, построенных на месте кварталов, из которых люди были выселены за копеечную компенсацию, нет ни жильцов, ни магазинов, все окна и витрины черны. Такие декорации только добавляли сюрреализма «прогулкам» – демонстрациям в ходе чрезвычайного положения, во время которого демонстрации запрещены.
«Гуляла» на проспекте и полиция, которая в течение многих дней занималась арестами «гуляющих», причем каждый день арестовывали до нескольких десятков человек, которых все же достаточно быстро отпускали. Аресты прекратились 29 марта, когда в Ереван прибыла группа Совета Европы по мониторингу соблюдения обязательств, взятых на себя Арменией при вступлении в европейскую организацию. Позже присутствие полиции сильно сократилось: 1 апреля я насчитал только 8 «гулявших» полицейских.
Происходившее на Северном проспекте Еревана наглядно демонстрирует отличие Армении от России и Беларуси, где подобное вряд ли могло бы произойти не только во время чрезвычайного положения, но и в случае просто запрещенной демонстрации. Хотя количество задержаний в Ереване было велико, полиция была вынуждена отпускать задержанных в течение трех часов. У армянских властей не было такого тяжелого оружия против демонстрантов, как административный арест на 15 суток, находящийся в арсенале Москвы и Минска. Этот вид наказания, столь легко налагающийся постсоветскими судами, был отменен в Армении в ходе рассмотрения в Европейском Суде по правам человека дела Галстян против Армении, которое касалось арестов в ходе демонстраций 2003 г. Даже при том, что трехчасовой срок часто нарушался, задержание на несколько часов все равно несравнимо с арестом на две недели, полностью отрезающим человека от внешнего мира.
Тем не менее, мартовские события и жестокость властей тяжело потрясли армянское общество. Если в Беларуси, привычной к массовым арестам, все мои собеседники подтверждали, что на разговоры с ними можно ссылаться в докладе (и некоторые интервью проходили в кафе прямо напротив белорусского КГБ), то в Армении собеседники соглашались на разговор на условиях анонимности, некоторые негативно реагировали на попытку конспектировать сказанное ими в блокноте. Мои белорусские собеседники прекрасно знали возможную реакцию властей на их действия (и многим терять было просто нечего), жестокое же подавление мирных демонстраций в Ереване оказалось непредсказуемо для моих собеседников в Армении, поэтому и предвидеть последствия наших разговоров они тоже не могли.
Несмотря на эту неопределенность, Армения начала отказываться от изначально избранного «московского варианта». Новым премьер-министром стал не Роберт Кочарян, а Председатель Центрального Банка Тигран Саркисян. Власти Армении (по крайней мере, внешне) выражают готовность сотрудничать с Советом Европы и исполнять жесткую резолюцию ПАСЕ № 1609 «Функционирование демократических институтов в Армении», отменить под контролем Венецианской комиссии Совета Европы и ОБСЕ мартовские поправки к закону о митингах. Пока это остается обещаниями, для исполнения которых остался месяц – в конце июня на летней сессии ПАСЕ будет новое рассмотрение ситуации в Армении. Освобождение десятков заключенных, находящихся под стражей только за выражение несогласия с результатом выборов, и публичность расследования убийств 1 марта будут лакмусовой бумажкой, по которой можно будет определить исполнение обещаний.
Ближайшие месяцы станут важнейшим тестом как для властей, так и для оппозиции Армении. От того, готовы ли власти провести необходимые демократические и социальные реформы, готова ли оппозиция преодолеть внутренние раздоры и противостоять попыткам властей подавить несогласие (министр юстиции рассказал участникам миссии о законопроекте, ужесточающем уголовную ответственность за события, подобные мартовским), будет зависеть развитие Армении в долгосрочной перспективе. Но оно уже точно пойдет не по «московскому сценарию».
