В последние годы об аутизме и аутизации нередко приходится слышать в связи с тем, что дети много времени проводят за компьютером, притом соответствущие пристрастия обнаруживаются во все более раннем возрасте. В предыдущей работе я упоминала о том, что обеспокоенная приятельница привела ко мне племянника 12 лет, который, по ее наблюдениям, давно и решительно предпочитал компьютер общению со сверстниками, так что учительница заподозрила у школьника аутизм.
Я поинтересовалась, знают ли в этой семье взрослые, чем именно занят ребенок, сидя за компьютером? И чем он занят в остальное время?
«Как все дети…» – было мне ответом.
Это, однако, вовсе не ответ: ведь дети одного возраста проводят время по-разному, да и компьютером «владеют» в совершенно разной степени – к тому же нередко не они владеют машиной, а она «владеет» ими. Так что само по себе нахождение «за компьютером» – если только ребенок не проводит за ним совсем уж много времени – ни о чем не говорит (далее я буду говорить только о детях, которые умеют читать, поскольку для неосмысленного нажимания на клавиши можно дать ребенку игрушку попроще – например, старый мобильник).
Итак, разные дети используют компьютер с совершенно разными целями.
В первом приближении для обычного ребенка лет семи-восьми на шкале возможных взаимодействий с компьютером можно указать два противоположных полюса. Пребывание на одном из них практически мало отличается от того, как использует компьютер обычный взрослый: с помощью компьютера восьмилетний ребенок , читает, рисует, играет, пишет, смотрит кино, слушает музыку и в определенных пределах пользуется Интернетом – например, без труда заходит на сайты, адреса которых старшие именно для него поместили в «избранное» (favorites).
А теперь задумайтесь о том, что вы делали дома (не во дворе, не в школе) в этом же возрасте в докомпьютерную эпоху?
Если вам больше двадцати пяти, то в детстве компьютера у вас не было. Дома вы читали книжки, рассматривали картинки, рисовали, смотрели по телевизору передачи для детей, слушали радио или магнитофон, играли – например, в домино, в карты, в разные настольные игры наподобие современных «пазлов». Писали мало и только то, что велели в школе, – то есть примеры по арифметике и упражнения по русскому языку; ну, еще иногда поздравительные открытки бабушке или маме к 8 марта (и это было довольно утомительное занятие!). Если к тому же ваши родители считали, что телевизор – штука вредная, то, быть может, вы смотрели диафильмы (я знаю семьи, где для детей есть плеер, по которому они смотрят только «детские» видеокассеты.)
Иначе говоря, в детстве вы были заняты примерно тем же, чем сегодня заняты семи-восьмилетние дети, хотя материально эти занятия реализовывались иными средствами (вообще говоря, различия в материальных средствах могут иметь существенные последствия, но это тема слишком специальная, так что я не буду ее касаться).
Так велика ли разница? По-моему, не слишком.
Конечно, если вы постоянно что-то мастерили, или шили платья куклам, или серьезно учились музыке, или увлекались оригами, или у вас были аквариум с какими-нибудь особенными рыбками – то, скорее всего, вы либо меньше времени тратили на школьные задания, либо меньше читали, либо меньше играли: ведь в сутках по-прежнему 24 часа.
Противоположный полюс на шкале взаимодействия ребенка с компьютером – это времяпрепровождение, которое без компьютера неосуществимо – на мой взгляд, к счастью. Это, прежде всего, такие последовательности действий, которые или изначально сконструированы как компьютерные игры, или служат таковыми ребенку, хотя соответствующие операции для игры не предназначены.
Например, я наблюдала семилетнего ребенка, умевшего читать и, к тому же, в силу обстоятельств жизни семьи, неплохо владевшего разговорным французским. Этот славный мальчик был столь же обаятелен, сколь и ленив, хотя умом обладал вполне сметливым. Его любопытство по отношению к окружающему миру сводилось к поиску объектов для забавы. При этом забавляло его то, что чаще занимает детей менее развитых и менее способных.
Известно, что в возрасте семи-восьми лет обычные нормально развитые дети не склонны долго предаваться однообразным занятиям. Семилетнюю девочку легко научить вязать толстым крючком, но надо быть готовым к тому, что ей это быстро надоест. Мальчик того же возраста без труда расчертит лист формата А 4 на квадраты 1 х 1.А теперь попросите его разрезать этот лист по уже готовым линиям – скорее всего, его терпения не надолго хватит.
Мой маленький друг однажды увидел, как можно одним нажатием клавиши увеличивать и уменьшать буквы на мониторе (то есть изменять кегль в пределах выбранного шрифта). Я разрешила ему набрать его имя, о чем тут же пожалела: по-моему, он был готов часами продолжать то увеличивать, то уменьшать слово Митя, но остался вполне равнодушным к предложению изобразить на экране хотя бы мое имя или имя своей бабушки.
Понятно, что такой ребенок, скорее всего, предпочтет «до посинения» играть в шарики, «стрелялки» и тому подобные малоосмысленные, но очень затягивающие игры.
Чтобы приобрести полезные навыки (например, научиться писать), нужно не только терпение, но еще и желание. Взрослого удивляет, что ребенок не видит необходимости и неизбежности подобных усилий – но ребенок по преимуществу живет сиюминутными «хотениями». Он может изъявить желание научиться писать на компьютере, но если при первой же трудности это желание испаряется, стоит поискать обходный маневр.
Митя вообще готов был делать только то, что ему удавалось без особого труда, – и это нередко ставило меня в тупик. Например, он отказывался попробовать нарисовать что-либо «с натуры», пусть максимально условно: ему просто лень было даже задуматься о том, что окна бывают разными, а не только такими, как у него дома.
Именно в связи с Митей я вспомнила, как много лет назад Совет детского компьютерного клуба, созданного совместными усилиями Гарри Каспарова и Степана Пачикова, запретил компьютерные игры: в клубе (разумеется, бесплатно) могли заниматься все желающие; с детьми там (бесплатно!) занимались крупные математики; понятно, что чрезмерной роскошью было бы привечать и тех, кто приходил только поразвлечься.
Есть, тем не менее, контингент детей, для которых компьютер оказывается незаменимым окошком в мир. Излишне упоминать о детях «с ограниченными возможностями» – однако немало случаев не столь очевидных. Это дети, которых можно назвать «задумчивыми» – их-то учителя иногда и считают «аутичными».
Такие дети обычно довольно рано начинают читать, читают много и быстро, не любят шумные игры, не всегда легко сходятся со сверстниками, но при этом не склонны к конфликтам. Они избирательны в своих привязанностях и нередко предпочитают общество взрослых. Они легко переносят вынужденное одиночество, поскольку им всегда есть чем заняться, но при одном условии: это «что-то» предполагает определенные умственные усилия.
«Задумчивый» ребенок быстро вырастает из конструктора «Лего» и не станет долго играть с котенком, но зато он может часами наблюдать за рыбками в аквариуме, где у него, как правило, есть любимая рыбка. Он не пожалеет времени на поиск слова в словаре и готов выяснять с помощью справочника, что это за растение, которое его бабушка считает лекарством от всех хворей.
«Задумчивые» дети – обычно «почемучки». Они постоянно испытывают потребность в самой разной информации – как фактической, так и логической, увязывающей факты между собой. Разумеется, любознательность – еще не значит одаренность, но стремление к познанию, коль скоро оно обнаруживается у обычного ребенка, как правило, свидетельствует об определенном интеллектуальном потенциале. Какова бы ни была ваша домашняя библиотека – «задумчивый» ребенок (напомню, что я имею в виду самых младших школьников) быстро исчерпает те книги, которые ему интересны. Кстати говоря, при кажущемся книжном изобилии действительно занимательных книг для любознательных детей семи-десяти лет, на мой взгляд, откровенно мало.
Для детей этого типа Интернет может оказаться той самой неисчерпаемой библиотекой, о которой в детстве их бабушки и дедушки могли лишь мечтать. Конечно, я бы не стала отправлять ребенка в самостоятельное плавание по Интернету – это не более осмысленно, чем пустить семилетку в одиночку бродить по хранилищу какой-нибудь большой библиотеки: в обоих случаях ребенок просто заблудится.
Замечу, что и взрослый, оказавшись в хранилище действительно большой библиотеки, чувствует себя по меньшей мере неуютно – разве что он профессиональный библиотечный работник. Мне довелось испытать странное чувство – смесь восторга и потерянности, когда я оказалась в хранилище фундаментальной библиотеки Университета Сиднея. Согласно тамошним правилам, если книга находилась в основном хранении, а не в подсобном фонде, я по шифру должна была сама найти ее на полке. Единственное, что безусловно запрещалось, –сняв книгу с полки, пытаться вернуть ее на место: это доверялось только сотрудникам.
Поднявшись на лифте на этаж С и углубившись в анфиладу зал С 1, С 2 и т.д., где я не встретила ни одного человека, я довольно быстро поняла, что самое разумное – это немедленно оттуда выйти: я еще не дошла до нужного отсека, а у меня уже рябило в глазах от книг и звенело в ушах от абсолютной тишины.
Так что стоит для начала собрать небольшую электронную библиотечку, соответствующую интересам ребенка (или вашим представлениям о том, что ему следовало бы читать). От того, насколько привлекательным окажется сам процесс чтения с экрана, зависит следующий шаг. Но здесь я оставлю читателя в размышлениях о том, каким именно этот шаг будет, – ведь это зависит и от пристрастий ребенка, и от позиции родителей.
