Впервые за много лет у России снова появился многолетний план. Это, правда, не тот огромный пятилетний план, к которому привыкло старшее поколение и который охватывал чуть ли не все отрасли хозяйственной и социальной жизни страны. Нет, наш новый план гораздо скромнее и по степени проникновения в хозяйственные процессы (он ограничен только государственными финансами), и по ширине временного горизонта (план составлен только на три года вперед).
Тем не менее составление подобного документа, несмотря на всю его кажущуюся ограниченность, является гигантским шагом вперед, так как позволяет понять движение основных финансовых потоков государства, а они у нас немаленькие – превышают 30% ВВП. В настоящее время российский бюджет может быть или «социальным бюджетом», или «бюджетом развития», или «резервным бюджетом», и структура расходов финансового плана должна это четко показывать. В тоже время, и это надо отметить отдельно, российский бюджет перестает быть «бюджетом внешнего долга», так как после предстоящего полного погашения долга Парижскому клубу кредиторов, которое, как мы надеемся, все-таки произойдет, остаток внешней задолженности уже никакого серьезного влияния на российские государственные финансы оказывать не будет.
«Социальная направленность» финансового плана на предстоящую трехлетку задана так называемыми «национальными проектами». Правда, два из них – сельскохозяйственный и жилищный – формально носят инвестиционный, а не потребительский характер, но понятно, что инвестиции в сельское хозяйство в нашей стране – это прежде всего социальная помощь аграриям, а не коммерческий проект, рассчитанный на окупаемость вложений. Ну, а жилищная программа – тоже социальный сектор экономики, правда, все-таки требующий капитальных затрат. Про два других нацпроекта – медицинский и образовательный – и говорить нечего, так как они ориентированны именно на рост доходов медицинских работников и педагогов.
Однако даже и без «национальных проектов» рост социальных расходов уже давно стал насущной необходимостью, так как разрыв в заработной плате между работниками частного и бюджетного секторов стал до неприличия большим и грозил разного рода неприятностями вроде массовых забастовок врачей и учителей. И в этом смысле образовательный и медицинский проекты стали только первыми ласточками, так как у нас в бюджетном секторе полным-полно отраслей, где заработная плата тоже требует немедленного повышения.
Кое-что в этом направлении уже делается. Правительством принят план повышения заработных плат работникам академических учреждений, а со следующего года социальные пенсии должны быть доведены до прожиточного минимума. И, само собой разумеется, начнет действовать пакет мер по повышению рождаемости, который предполагает увеличение выплат рожающим женщинам. Таким образом, бюджет 2007 года и последующие за ним годовые финансовые планы носят вполне социально ориентированный характер – хотя бы уже по факту принятых к финансированию социальных мероприятий. Но, подчеркиваем, реально «социальным» финансовый план 2007-2009 годов может считаться только в том случае, если в него будет заложено повышение заработных плат всем работникам бюджетного сектора, а не только их отдельным категориям.
Если с социальными расходами, фактическими и предполагаемыми, все более или менее ясно, то вот с делением бюджетных расходов на инвестиционную и резервную составляющие дело представляется крайне запутанным. Сейчас мы имеем в наличии две прямо противоположных точки зрения, по одной из которых, все дополнительные доходы бюджета, полученные от обложения экспорта углеводородов, должны идти в Стабилизационный фонд, то есть в резерв, а по другой эти допдоходы должны направляться на финансирование инвестиционных проектов. И та, и другая точка зрения имеет веские аргументы в свою защиту, и поэтому, скорее всего, ни одна из них полностью и окончательно не победила.
По первому мнению, которое представляет руководство Министерства финансов, дополнительные доходы от налогообложения экспорта углеводородов – вещь временная и поэтому ненадежная, и использовать эти доходы для финансирования долгосрочных проектов невозможно. Сейчас, пока цены на российские экспортные товары на мировых рынках высоки, эти доходы есть, а завтра, если цены упадут – финансировать расходы будет нечем, хотя соответствующие обязательства государство на себя уже взяло. Поэтому лучше всего быстро, пока есть лишние деньги, погасить внешний долг и накопить резервы, которые помогут выстоять в трудные времена, которые обязательно настанут.
Оппоненты считают, что Минфин должен воспользоваться благоприятной ситуацией на мировой рынке и использовать сверхдоходы для финансирования инвестиционных проектов в различных отраслях экономики, начиная с инфраструктурных и кончая высокотехнологичными. По мнению авторов этих проектов, без их немедленной реализации экономический рост в стране натолкнется на разного рода ресурсные ограничения, и тогда нас ждут большие потери, несмотря на благоприятную мировую конъюнктуру. Кроме того, российские компании и вообще российская экономика малоконкурентны, поэтому надо с помощью государственных инвестиций преодолеть имеющийся технологический разрыв между ними и мировым хозяйством.
Несмотря на заявляемую позицию, нельзя сказать, чтобы Минфин совсем не финансировал капитальных расходов. На дорожное строительство, например, он деньги выделяет. Но, по большому счету, в эффективности подобных расходов не уверен и считает, что лучшим способом стимулирования экономики может быть снижение налогов и других поборов с частного сектора, а не рост госрасходов. Поэтому, если ему иногда и приходится выделять финансирование на инвестиционные проекты, то решения эти носят скорее политический, нежели экономический характер.
Кроме того, Министерство финансов не считает возможным тратить дополнительные доходы бюджета от обложения экспорта еще и потому, что прекрасно понимает, какой скачок цен может вызвать появление на рынке такого «богатого» покупателя, в загашнике которого лежат сразу 2 триллиона рублей. Товарные рынки точно сойдут с ума, и это при всем при том, что на мировых рынках уровень цен остается очень высоким. Таким образом, не считая экспортные доходы надежными, а бюджетные расходы – эффективными, Минфин предпочитает откладывать их на будущее, используя в качестве страхового резерва на случай ухудшения мировой конъюнктуры.
Естественно, такая позиция финансовой администрации должна найти отражение в перспективном финансовом плане. И в самом деле, рост Стабилизационного фонда предусмотрен впечатляющий – с 4 трлн. руб. на конец 2007 года до 6,4 трлн. руб. на конец 2009 года. При этом размер Стабфонда даже должен превысить объем расходов федерального бюджета, прогнозируемый на 2009 год, – 6,3 трлн. руб. То есть, вообще говоря, его ресурсов хватит на оплату бюджетных расходов, даже если в течение целого года никаких доходов поступать не будет.
Тем не менее, несмотря на рост бюджетного резерва, потребители инвестиций тоже не останутся без финансирования. Отраслевые лоббисты сделали свое дело, и в расходную часть бюджета включена масса инвестиционных программ. Таким образом, бюджет у нас стал одновременно и «социально ориентированным», и «бюджетом развития», и «бюджетом резерва». Теперь вопрос только в том, выдержит ли он эту тройную нагрузку.
См. также:
- Гриценко. Сценарий без дороги
- Гриценко. Шпаргалка для Минфина
- Гриценко. Недостатки нацилнального проектирования
