Книга «Жизнь Антона Чехова» была издана в Британии в 1997 году и с тех пор остается одной из самых популярных биографий писателя на Западе. Выпущенный издательством «Независимая газета» русский перевод книги должен был бы по идее наделать много шума – устроить просто-таки форменный скандал из-за публикации большого количества писем, которые многие годы фигурировали в урезанном виде или были попросту признаны непригодными для печати. Однако скандала не случилось – и объяснить это можно, в первую очередь, тем, что их публикация вовсе не искажает, не толкает к переосмыслению, а лишь дополняет чеховскую биографию.
Взявшимся за чтение книги объемом больше чем в 800 страниц нужно отдавать отчет в том, что ее автор Дональд Рейфилд - в первую очередь, профессиональный биограф (им, помимо «Жизни Антона Чехова», была написана биография Иосифа Сталина). С этим как-то непросто поначалу свыкнуться, поскольку в отечественной традиции значительные писательские биографии выходят из-под пера, как правило, значительных филологов, и фактам из жизни авторов в подобных книгах всегда сопутствуют в той или иной степени подробные разборы и интерпретация произведений. Совсем не то у Рейфилда – хотя он и состоит профессором университета Лондона, но в книге совершенно не претендует на сколько-нибудь оригинальное осмысление чеховского наследия: замечания биографа о том или ином рассказе или пьесе ограничены, как правило, указанием на реальных прототипов литературных персонажей (как правило – за этим следует описание негодования этих самых прототипов, узнающих себя), а также коротким пересказом произведений. Литературные комментарии, среди которых, например, замечательная догадка, что «Дама с собачкой» - это ответ Чехова на «Анну Каренину» Толстого, встречаются у Рейфилда редко, а глубокомысленных отступлений, развернутых рассказов о судьбах русской литературы, высказываний критиков и современников - всего этого здесь нет и подавно.
Это биография в самом буквальном смысле слова - связный текст с выведенными на первый план многочисленными фактами из личной жизни Чехова. Рейфилд совершенно справедливо решил, что включать в повествование стоит даже те скабрезные письма, где речь идет, к примеру, о походах по сингапурским борделям. Или же впечатляюще откровенную переписку Антона с братом Александром. Ничего из написанного писателем не достойно оставаться лежать мертвым грузом в архивах, - решил биограф. И опубликовал то, что до него опубликовать не решались. В повествование, надо заметить, эти письма вмонтированы замечательно – Рейфилд вовсе не провоцирует читателя и не ставит задачей раскромсать на куски существующий образ тихого мудреца в пенсне, притаившегося в глубине Художественного театра. Вовсе нет – речь идет всего лишь о восстановлении тех пробелов, которые существовали в публикациях корреспонденции Чехова, и о том, что рано или поздно это должно было произойти. В сущности, эти письма становятся ответвлением одной из главных линий книги, служат раскрытию той темы, которая по-настоящему увлекает Рейфилда – феномена чеховского юмора.
Сам тип юмора писателя не раз мастерски обыгран в книге: на фоне мягких и ироничных замечаний биографа еще ярче выделяется необузданность, едкость, дерзость и свобода чеховского юмора – один из ключей к образу, созданному Рейфилдом. Местами появляется нечто вроде соревнования в остроумии между автором и героем. Дивясь дикости таганрогских нравов, биограф пишет: «Однажды в бочке с оливковым маслом он [Павел Егорович, отец Чехова – ред.] обнаружил дохлую крысу. Замолчать это происшествие ему не позволила честность, а вылить масло – жадность, к тому же ему очень не хотелось возиться с маслом – процеживать и кипятить его. Тогда он решил пропащий товар освятить, и отец Федор Покровский отслужил в лавке молебен. После этого магазин стали обходить стороной даже самые нетребовательные покупатели». Чем не сюжет для чеховской юмористической миниатюры?
Отношения писателя с женщинами Рейфилд сделал одной из главных сюжетных линий книги. Однако на главный, им же сформулированный вопрос - почему Чехов избегал женитьбы? – биограф не спешит давать ответ. Он очень подробно останавливается на многочисленных любовных (эпистолярных и не только) романах писателя (и даже дает веселое прозвище «антоновки» всем дамам – «стаями» слетавшимся к писателю поначалу в Мелихово, а затем в Ялту). Лика Мизинова, Клеопатра Каратыгина, Лидия Яворская – все они были чеховскими поклонницами, каждая мечтала о замужестве, соревновалась с соперницами за внимание «схимника», но ни одна из них так и не удостоилась стать законной супругой. Рано или поздно все они столкнулись с загадочным страхом писателя перед женитьбой, объяснить который так и не смогли. Косвенным ответом можно считать последние главы книги – историю женитьбы Чехова на Ольге Книппер. По Рейнфилду, этот брак стал трагическим обстоятельством, сократившим жизнь писателя (умершего от туберкулеза) на несколько лет – биограф сыплет намеками на измены (с актером Вишневским и режиссером Немировичем-Данченко), цитирует просьбы супруги приехать из теплой Ялты в холодную (а значит, вредную для здоровья) Москву, устами лечащего врача Чехова осуждает поездку в Германию, на которую уповала Книппер и во время которой писатель и скончался.
Это, безусловно, самая индивидуально окрашенная часть книги – здесь Рейфилд впервые позволяет себе перейти от спокойной, местами шутливой интонации к обвинительной. Чеховский страх, согласно биографу, можно объяснить мрачным предчувствием тех беспокойств, волнений и неудач, которые сведут его в могилу. Объяснить, чем было вызвано решение Чехова жениться, биограф так и не берется.
Недосказанность как чеховский писательский прием забавным образом перекочевала в его собственную биографию. Можно предположить, что скандала с выходом книги потому и не случилось, что загадки и вопросы, которые мучили чеховедов и тех, кто хоть раз задумывался над писательской биографией, так и остались нераскрытыми и нерешенными. То, что безусловно удалось Рейфилду, - так это лишний раз подтвердить: "Скучной историей" жизнь Чехова никогда не была.
