В конце позапрошлой недели президент дал правительству срочное задание - разобраться, почему фактические темпы инфляции опережают запланированные. В прошлый понедельник, судя по анонсам информационных агентств, экономические ведомства – Минфин, Центробанк и Минэкономразвития – должны были представить свои соображения на этот счет. Но не представили и, как выяснилось на следующий день, перенесли свой доклад об инфляционной ситуации на пятницу. Мы, в редакции, с нетерпением ждали конца недели, когда выводы и предложения министерств и ведомств экономического блока должны были появиться в открытом доступе, но наше ожидание прошло впустую.
То ли сроки в очередной раз сдвинулись, то ли никаких идей по поводу инфляции и того, как с ней бороться, у государственных чиновников не нашлось, но никакой ценной правительственной информации по животрепещущему вопросу мы так и не увидели.
Поскольку из-за нерасторопности государственных служащих сроки выполнения президентского поручения срывались, мы решили придти им на помощь, и распространить в открытом доступе ряд своих соображений по поводу нашей современной инфляции и по поводу того, как с ней бороться. Если, конечно, эта борьба будет иметь хоть какой-нибудь смысл.
Итак, президентское беспокойство вызвал опережающий рост потребительских цен по сравнению с запланированным уровнем на текущий год. Напомним, что согласно Закону о федеральном бюджете на 2005 год, потребительская инфляция не должна превысить 8,5%, а уже за первые пять месяцев 2005 года она составила 7,3%. Что в годовом исчислении будет равно 17,5%! Правда, тут надо оговориться, что данный темп роста не учитывает летнего падения цен на плодоовощную продукцию, а так же включает себя повышение тарифов в ходе монетизации льгот, которое, строго говоря, повышением цен не является, и поэтому в индекс инфляции включаться не должно.
Но все равно, даже с учетом этих корректировок темп роста цен очень высок, и он плох не только тем, что нарушает рамки Закона, но и тем, что выбивается из ставшего уже традиционным среднегодового темпа инфляции и, соответственно, нарушает сложившиеся стереотипы в поведении населения.
Например, широкие слои потребителей могут предпочесть сбережения в организованной денежной форме сбережениям в натуральном выражении, и вместо того, чтобы нести свои излишние денежные остатки в банки, и класть их на депозит на длительный срок, могут отнести их в магазины и скупить рыбные и мясные консервированные изделия, и положить их у себя дома в буфет на длительное хранение. Чем такое поведение населения плохо для экономического развития, долго объяснять не надо.
Сокращение организованных сбережений подорвет ресурсную базу коммерческих банков и уменьшит их возможности по кредитованию клиентов, а это спровоцирует спад как в текущем производстве, так и в инвестиционном процессе. С другой стороны, избыточный спрос на пищевые продукты ускорит рост розничных цен, и без того очень высокий, что может вызвать панику на потребительском рынке, появление ажиотажного спроса и коллапс потребительского рынка.
В общем, рост цен плох не только тем, что снижает реальные доходы населения, но и тем, что направляет эти самые реальные доходы совсем не в том направлении, которое требуется для экономического развития. Поэтому, если мы хотим удержать высокие темпы роста, имевшие место в 2003-2004 годах, а не свалиться вниз, борьба с ускоряющейся инфляцией должна стать основным приоритетом органов денежного регулирования.
И весь вопрос теперь состоит только в том, а возможно ли эффективное регулирование инфляционного процесса в настоящее время? Так как нынешняя инфляция в корне отличается от всех тех «инфляций», которые мы пережили за последние двадцать лет, и для борьбы с которыми у регулирующих органов уже есть опыт и соответствующие инструменты. А вот тот вид инфляции, который имеет место на территории России последние два – два с половиной года, случился впервые, и для борьбы с ними у регулирующих органов опыта нет никакого, чем, собственно, отчасти и объясняется ускорение инфляции в прошлом и текущем годах.
Чтобы пояснить свою мысль, мы сделаем обзор видов инфляций, которые имели место в экономике России (и бывшем СССР) за эти двадцать лет. Во-первых, в советские времена мы имели инфляцию, которая называлась «подавленной». То есть при жестком государственном контроле над потребительскими ценами превышение денежного спроса над товарным предложением выражалось не в росте цен, а в товарном дефиците. В результате этого потребитель терял не в деньгах при покупке требуемого товара, а в своем времени (и нервах), требуемых для поиска в торговой сети нужного продукта.
Попытка исправить эту ситуацию, правда, в рамках централизованного планирования, была предпринята председателем кабинета министров СССР В.С. Павловым, но, после временной стабилизации инфляционные процессы снова ускорились, правда, уже по несколько иным причинам, чем раньше.
После либерализации цен в 1992 году инфляция носила название «корректирующей», так как рост цен срезал избыточные денежные накопления, или, как его тогда называли, денежный навес, который возник вследствие излишней активности Госбанка СССР в последние месяцы советской власти. В тот момент времени существовало устойчивое мнение, что стоит этот навес срезать, или погасить, как цены выйдут на равновесный уровень, с которого они больше никогда не стронутся. Но жизнь оказалась сложнее теоретических представлений, и со второй половины 1992 года российская экономика вступила в новый этап «инфляционного развития», который характеризовался словом - «неплатежи».
Эти неплатежи, или взаимная дебиторско-кредиторская задолженность предприятий, возникли по одной простой причине. Огромное количество хозяйственных единиц на территории России производили никому не нужные товары и, соответственно, не могли их никому продать. Но что значит в рыночной экономике словосочетание «не могли продать»? Это значит, что данный производитель – банкрот, и должен немедленно прекратить свое существование и тем самым высвободить ресурсы, которые он неэффективно использует, для применения другими компаниями. Но то в рыночной экономике, а у нас к тому времени возник термин «экономика переходного периода», и это значило, что неэффективные предприятия не должны разоряться и закрываться, а должны поддерживаться государством.
Поддерживаться, естественно, за счет денежной эмиссии. Поддержка эта выглядела таким образом, что Центральный банк РФ выдавал кредиты неплатежеспособным предприятиям, а фактически покупал их безвозвратные долги, т.е. неплатежи, и тем самым давал им возможность снова продолжать свою деятельность по бесполезному перемалыванию ресурсов.
Подобная политика длилась до 1996 года, когда монетарным властям удалось немного реструктурировать инфляционные процессы и перенести центр их тяжести с прямого кредитования экономики – покупки безнадежных долгов, на косвенное – кредитование дефицита бюджета. Собственно говоря, бюджет и так был все это время дефицитен, но за гигантскими неплатежами предприятий этот дефицит был не очень заметен, тем более, что после очередного централизованного погашения неплатежей одновременно погашалась и налоговая задолженность, и поэтому доходная часть бюджета внешне выглядела вполне прилично.
Но только внешне, так как уклонение от налогов к тому времени приняло массовый характер, и доходы бюджета представляли собой не набор обычных налогов, а один большой инфляционный налог. Поэтому перенос центра тяжести с кредитования дефицитов бюджетов предприятий, многие из которых к тому времени стали частными компаниями, на кредитование дефицита государственного бюджета, был вполне своевременным мероприятием, которое, к тому же, позволило, пусть только временно, но все же добиться так долго ожидаемой финансовой стабилизации.
Перенос «точки эмиссии» на бюджет позволил, во-первых, финансировать его расходы без особого напряжения, что снизило социальную напряженность в обществе, а во-вторых, поставить, пусть и мягкие, но границы денежным аппетитам предприятий. Им как бы сказали: вот есть денежный спрос со стороны бюджетного сектора, этот спрос достаточно большой, и поэтому вы вполне можете заработать на его удовлетворении, если будете выпускать конкурентоспособную продукцию. Денег должно хватить на всех и, если вы все-таки не сможете ухватить свою долю «бюджетного пирога», то это уже ваши проблемы, и мы ничем больше вам помочь не сможем.
Строгость данного «бюджетного ограничения» подкреплялась тем обстоятельством, что бюджетный дефицит только частично финансировался за счет денежной эмиссии, так как постепенно все больший удельный вес занимали неэмиссионные методы финансирования: облигации государственных займов (ГКО и ОФЗ) и кредиты в иностранной валюте, получаемые от международных финансовых организаций и банков. Использование этих инструментов позволило сбить инфляцию до однозначных величин, а сам этот период характеризовался терминами «валютный коридор» и «пирамида ГКО».
К сожалению, финансовая стабилизация длилась не очень долго, в 1998 году произошел хорошо известный кризис, и инфляция снова вышла на показатели первой половины 90-х годов. Но вот способы эмиссии и, что самое главное, ее цель с тех лет кардинально поменялись. Формально денежная эмиссия конца 90-х – начала 2000-х годов проводилась по следующим каналам: погашение долгов бюджетного сектора по заработной плате и по поставкам товаров и услуг, выдача стабилизационных кредитов коммерческим банкам и покупкой валюты в резерв Центробанком РФ для последующей уплаты по внешним долгам.
А реально эмиссия проводилась для того, чтобы постоянно девальвировать рубль относительно доллара и, тем самым, искусственно удорожать стоимость импортных товаров относительно аналогичных российских товаров, давая им, таким образом, незаслуженное конкурентное преимущество. После того, как долги бюджета и полупрогоревших коммерческих банков были погашены, покупка валюты для погашения внешнего долга стала основным источником денежной эмиссии, внутренней инфляции и девальвации.
Этот эмиссионный механизм стал особенно актуальным, так как Российская Федерация к тому времени отказалась от получения новых иностранных кредитов и займов, и перешла к их погашению. И использование валюты из резерва Центробанка позволяло одним махом решать две задачи: и внешний долг погашать, и национальную валюту девальвировать.
Таковы были виды инфляции, имевшие место на территории России и в до, и в после реформенный период. Но теперь, а именно в интервале времени, начавшемся приблизительно с 2003 года, мы получили новый, совершенно нам раньше незнакомый вид инфляции, который называется «импортируемая инфляция». Если раньше инфляционные процессы в российской экономике генерировались, так сказать, изнутри, вследствие болезней нашего хозяйственного организма, то вот теперь они генерируются снаружи, вследствие болезней мирового хозяйственного организма. Мы, конечно, не хотим сказать, что российская экономика выздоровела, но то, что температура у мирового хозяйства гораздо выше, чем у российского – это медицинский факт. И поэтому инфляция к нам теперь поступает из-за границы, а не из внутренних источников.
Как возникает «импортируемая инфляция» давно и хорошо известно мировой экономической теории и практике. Более того, хорошо известно, как этот процесс был начат и к каким последствиям он привел в настоящее время. В частности, на Полит.ру было опубликовано несколько статей, где этот механизм подробно рассматривался, и поэтому сейчас мы дадим только его краткое описание.
Как известно, мировым эмиссионным центром является Федеральная резервная система США, которая может по своему усмотрению выпускать в обращение, как американское, так и мировое, почти неограниченное количество денег. Так она поступает не всегда, но вот во времена кризисов использование эмиссионного права для решения хозяйственных проблем – для нее дело обычное.
И именно так ФРС поступила для сглаживания последствий очередного кризиса, наступившего во второй половине 2001 года. Для борьбы с кризисом бюджет США снизил налоги на корпорации и увеличил свои расходы, после чего у него появился очень большой дефицит, который был покрыт за счет эмиссии ФРС. По идее, рост денежной эмиссии приводит к росту товарных цен, но в момент кризиса, когда цены, наоборот, начинают падать, дополнительное денежное предложение только помогает удержать их от падения, вследствие чего корпорации-производители могут получить свои прибыли в полном объеме.
Кроме того, росту внутренних цен мешает одно существенное обстоятельство: доллар – это мировая валюта, и поэтому у ФРС США есть возможность транслировать долларовую эмиссию в рост цен иностранных производителей.
Происходит это автоматически, путем девальвации доллара относительно других мировых валют и, соответственно, ревальвации этих самых валют относительно доллара. Кроме ревальвации, и в этом все коварство современного мирового денежного механизма, иностранные валюты одновременно могут подвергаться и инфляции. То есть цены на товары стран, ведущих обширную торговлю с США, подвергаются двойному удару: они растут и внутри страны-экспортера, и на рынках страны-импортера.
Таким образом, США переносят свой инфляционный потенциал в другие страны, одновременно освобождая свой рынок от продукции иностранных конкурентов и расширяя его для «своих» производителей. Как результат, выпуск продукции, доходы и занятность в США сокращаются не очень сильно, а вот в странах–торговых партнерах они, наоборот, снижаются, и очень существенно.
Россия же в этом процессе оказалась в очень интересном положении. Напомним, что уже в 2002 году экономический рост в стране замедлился, так как потенциал посткризисного восстановления оказался исчерпанным. И влачить бы нам и дальше жалкое существование, но тут на нашу радость начался кризис в США, из которого они стали выходить описанным выше способом. И если для основных торговых партнеров Америки этот способ оказался очень болезненным, то для нашей экономики, которая, кстати, к основным торговым партнерам США не относится, он оказался как нельзя кстати.
Благодаря долларовой эмиссии выросли мировые цены на товары нашего экспорта, а вслед за ними начался процесс ускорения экономического роста. Так как за мировыми ценами стало расти производство экспортных товаров, за ними – внутренний спрос и доходы, а потом и инвестиции. Валютно-финансовое положение страны тоже улучшилось, выросли международные резервы, внешний долг сократился, федеральный бюджет несколько лет подряд сводиться с профицитом, а курс рубля даже повысился.
В общем, все вроде бы хорошо, кроме одного – рост внешних цен стал транслироваться в рост внутренних цен, то есть начался процесс той самой импортируемой инфляции. В прошлом году ее ощутили на себе практически все автолюбители, так как бензин вырос в цене на 31%. Кроме топлива, в цене выросли черные металлы, правда, широкие слои потребителей это не сильно заметили. Зато они хорошо заметили, как в цене подскочили мясо и мясопродукты – на 20% в прошлом году, и еще на 13% в этом году.
Но здесь, правда, мировому рынку помогли наши отечественные регуляторы из Минсельхоза, которые посчитали, что пора защищать отечественного производителя, и установили такие импортные пошлины, что цены на мясо подлетели на несколько десятков процентов. К этим импульсам мирового рынка добавились ставшие уже традиционными ежегодные повышения тарифов на газ и электроэнергию, хотя и здесь надо оговориться, что повышения эти проводятся регулярно и почти без всякой связи с конъюнктурой мирового рынка. То есть если даже на мировом рынке цены на топливо и энергию начнут падать, у нас цена газа и электричества все равно будет повышаться.
В этой ситуации крайне двусмысленной выглядит роль Центрального банка РФ. С одной стороны, он вроде бы обязан пополнять валютные резервы, скупая в них часть валютной выручки. При этом он делает несколько полезных дел, так как гарантирует нашу внешнюю платежеспособность, устойчивый курс рубля, и заодно снимает с денежного рынка часть валюты, уменьшая, тем самым, объемы импорта.
Но, с другой стороны, постоянно покупая валюту в резерв, Центробанк так же постоянно проводит рублевую эмиссию, и эта эмиссия, к сожалению, является избыточной. Так как прирост количества денег в обращении во много раз превышает прирост реального производства. Что и приводит, как это представляется на первый взгляд, к той самой инфляции, с которой собрались бороться наши экономические ведомства.
Но, как нам представляется, дело выглядит немного сложнее. Если посмотреть на структуру товарных цен мирового рынка, то можно заметить, что их динамика носит разнонаправленный характер. Цены на топливо и материалы растут, а вот на готовую продукцию – или не растут, или даже снижаются. Таким образом, происходит своего рода компенсация роста расходов по одним статьям снижением расходов по другим статьям. Например, как мы про это уже писали, рост цены бензина компенсируется падением цен на автомобили.
В США, например, эта компенсация происходит вполне реально, и поэтому общий индекс потребительских цен еле-еле растет, хотя цена одного галлона бензина подскочила почти в два раза. А вот у нас с компенсацией не получается, и не получается как раз по причине действий (или бездействия) Центрального банка и Министерства финансов.
Дело в том, что поскольку замедлить, или даже прекратить рост мировых цен на материалы и энергию мы не в состоянии, и поэтому на внутреннем рынке они растут почти с таким же темпом, как и на внешнем, то тогда нам приходиться, хотим ли мы этого или нет, к этим высоким ценам как-то приспосабливаться. Приспособление это состоит, как мы только что писали, в снижении цен на товары обрабатывающей промышленности, на товары конечного потребления.
И если бы в нашей экономике механизм ценообразования был бы действительно рыночным, то есть эластичным, то тогда никаких проблем с инфляцией у нас бы не было. Пусть себе растут цены на топливо и металлы, их рост компенсируется падением цен на автомобили, жилые дома, мебель и одежду. Но, к сожалению, экономика у нас еще не совсем рыночная, поэтому российский производитель конечного продукта будет «стоять за цены» насмерть, не допуская их снижения. Поэтому, если в рыночных экономиках рост цен на одну товарную группу приводит к падению цен в других товарных группах, и поэтому общий индекс цен практически не меняется, а меняется только распределение дохода между различными группами производителей, то в российской экономике рост цен на первичные материалы полностью транслируется в цены конечных товаров, и общий индекс цен постоянно растет.
Что-то поменять в этом механизме прямо сейчас невозможно, он, так сказать, органически присущ российской экономике, и к нему, опять же, приходиться только приспосабливаться. И видимо, варианты этого приспособления и обсуждают сейчас министры экономического блока.
Хотя, по нашему мнению, обсуждать здесь особо нечего, так как выбор вариантов невелик. Если наша обрабатывающая промышленность не может реагировать снижением цен на рост цен в добывающей промышленности, а полностью переносит их на потребителей, то тогда Центробанк может усилить конкуренцию со стороны импорта готовых изделий, просто снизив покупку валюты в резерв и увеличив, тем самым, ее предложение на рынке.
Столкнувшись с конкуренцией со стороны импорта, отечественный производитель будет вынужден умерить свои аппетиты, а если этого не произойдет, он потеряет рынок сбыта. Если этот вариант не проходит, и прирост валютных резервов и рублевой денежной эмиссии будет продолжаться, то тогда инициатива переходит к Минфину. Переходит потому, что нарастающее количество рублей надо будет превратить в дополнительные доходы населения, и роль Минфина в этом процессе одна из самых важных.
Дело в том, что рост денежной эмиссии вовсе не означает роста денежных доходов. Деньги, эмитированные Центробанком, могут спокойно находиться на счетах в банках, и на рост доходов в экономике никак не влиять. Но если в случае корпораций-производителей такое вряд ли возможно, так как дополнительная рублевая выручка будет каким-то образом потрачена, на заработную плату или на дивиденды, то вот в случае бюджетного сектора экономики такое возможно, и еще как.
Мы все прекрасно знаем, что Минфин любит накапливать дополнительные денежные доходы в разного рода фондах, и при этом держать доходы получателей бюджетных средств на очень низком уровне, хотя рост цен настоятельно требует этот уровень повысить. Поэтому, если отечественный производитель не пожелает компенсировать отечественному потребителю рост цен на топливо снижением цен на готовую продукцию, то тогда эту компенсацию придется выплачивать Минфину, увеличивая номинальные доходы части населения в меру роста товарных цен. И тогда, хотя рост цен будет продолжаться, реальные доходы населения, как минимум, останутся на прежнем уровне.
Таков, в общем, небогатый выбор вариантов противодействия инфляции, который есть у наших регулирующих органов. Или расширять импорт, или увеличивать номинальные доходы наименее состоятельной части населения. Другие варианты, вроде контроля над ценами, мы, конечно, не рассматриваем, потому что толку от них не очень много.
Правда, есть все же надежда, хотя и очень слабая, что наши мудрецы, посовещавшись, придумают что-нибудь новенькое и оригинальное. И борьба с инфляцией выйдет на новый качественный уровень. Поэтому мы с нетерпением продолжаем ожидать, какой такой комплекс согласованных мер по снижению темпов инфляции представят Правительству Минфин, МЭРТ и Центробанк.
