На неделе в московском Музее Кино прошло открытие программы «Кино как школа демократии», организованной Американским Культурным Центром. Тема интригующая, потому что среди культурных и одновременно идеологических машин в мире ничто не сравнится с Голливудом.
И вправду, как у них так получается, что политическая корректность (заимствованная, кстати, из советского политического словаря) и пропаганда образа жизни сочеталось в браке с искренним творчеством так, что почти никто не наступил на горло (собственной песне)?
Особенно повезло, что для начала организаторы решили обсудить феномен американского гангстерского кино 1930 годов, когда машина только строилась. Сугубо академическая дискуссия киноведов неожиданно оказалась весьма интересной и показательной в самом что ни на есть обществоведческом смысле.
Наибольший успех американское гангстерское кино имело в годы Великой Депрессии. В это время бандиты прекрасно себя чувствовали не только на экране, но и в реальной жизни. Полиция не могла противостоять разгулу преступности, и к концу 1920-ых годов газеты называли гангстеров «невидимым правительством США».
В годы Великой Депрессии общество, разочарованное действиями власти, прониклось к бандитам большой симпатией. Для обнищавших американцев гангстеры стали символом индивидуалистического вызова государственному унижению. Фабрика грез, почувствовав эту тенденцию, наладила массовое производство гангстерских фильмов, где главные роли играли звезды американского кино.
Одним из знаковых явлений того времени стала картина Говарда Хоукса «Лицо со шрамом» (1932) (неоднократно вторично воспетое, в том числе и Эмиром Кустурицей). Хотя формально фильм осуждал жизнь главного героя – бандита и убийцы, актер Пол Муни изобразил его ярким и обаятельным человеком, так что зрители неизбежно проникались к нему симпатией.
Однако один из самых талантливых гангстерских фильмов того времени сильно пострадал от цензуры. Новый президент США Франклин Рузвельт объявил политику «нового курса», война против организованной преступности велась не только в стране, но и на экране. В связи с этим фильм существенно подремонтировали и даже поменяли название. В прокате он назывался «Лицо со шрамом: Позор нации». А в 1935 году под влиянием власти голливудские студии вообще ввели мораторий на производство гангстерских лент.
Нетрудно заметить, что в российском кино в последние 10-15 лет проходило что-то похожее. Впервые появившись на экранах в перестроечной «чернухе», в 1990-ые годы бандиты и бандитская «культура» были исключительно популярны у широкой публики. Огромными тиражами выходили книги про зону и братков, из ларьков звучали великие песни про наколочку и Владимирский централ, на телеэкране царил «Бандитский Петербург».
Кульминацией любви народных масс к преступному миру стал знаменитый сериал «Бригада», в каком-то смысле «лебединая песня» жанра. Затаив дыхание, вся страна сопереживала у телеэкранов простому парню, который стал криминальным авторитетом. Пока критики спорили, является ли сериал апологией бандитского образа жизни, весьма жестко высказались представители власти. Так, бывший глава МВД Борис Грызлов заявил, что «те сериалы, которые пропагандируют культ насилия и некий романтический образ криминального героя, сегодня должны все меньше и меньше показываться по телевидению».
Реакция телеканалов не заставила долго ждать. Создатели новых сериалов по мере возможности, изо всех сил стараются сеять «разумное, доброе, вечное». Например, Сергей Безруков, которому главная роль в «Бригаде» принесла всенародную любовь, решил исправиться и снялся в роли хорошего участкового в сериале, который забывается через неделю после просмотра.
Тогда, может быть, стоит идти до конца, если уж действовать по прототипу семидесятилетней давности? Взять да запретить вообще все фильмы о бандитах. Или перемонтировать знаменитый сериал и выпустить его на экраны под названием «Бригада: Позор нации». Кстати, неплохо звучит.
Вот только Рузвельт, кажется, оставил свой след не только в войне против киношных гангстеров.
