... — У меня вместо мировоззрения — миросозерцание.
— А какая между ними разница? — спросил редактор.
— Ну, как между штатным сотрудником и внештатным.
Сергей Довлатов, «Филиал»
За окном ветер мотает кроны деревьев. Из окна дует. Или, может быть, зябко становится от одного взгляда за стекло. Сразу и не поймешь.
Хотя уходящий год был какой-то очень разный, он оставляет среди прочих ощущение холода и неуюта. И не ясно сходу - то ли сквозит, то ли пробирает сама мысль о студеном ветре.
Будучи лицом частным, последнее время я не мог отделаться от мысли, что "политика" вторгается мою в жизнь, не просто в повседневную, но и в собственно частную.
Повседневность – она, ведь, еще бывает площадная и публичная.
Это военные и милицейские патрули. Это также и те эцилопы, что ведут фэйс-контроль пацаков-брюнетов, с последующим предоставлением выбора между помещением в эцих или уплатой умеренной мзды в чатлах.
Это и выход в большую политику господина ПэЖе - до какой степени нужно было утратить чувство юмора, чтобы назватся "Партией Жизни"!
Это, наконец, куплеты "Единая Россия - в единстве наша сила". Идеально ложившиеся на мелодию "семь-сорок", эти слова доносились по осени изо всех электроприборов, включая утюг...
Лет десять-пятнадцать назад реакция на все эти "структуры повседневности" была бы, если не аллергической, то во всяком случае - рефлекторной. На патрули - "диктатура" и "переворот". На охоту за "лицами кавказской национальности" - "расизм" и "апартеид". На партейные гимны - что-то о Шестой статье...
Впрочем, повторю: все это безобразие, вся эта безвкусица касалась сферы публичной. Приватная жизнь частного лица была от них - при желании – избавлена – до определенной степени.
Со зрением просто. Это ведь очень легко – ничего не замечать. Со слухом сложнее. Но можно, скажем, настроиться на волну "Радио Орфей".
А что делать с остальной беспартийной жизнью?
*****
Поздняя осень, понедельник, раннее утро – сочетание отвратительное... Отвожу чадо в детский садик. Последние месяцы я все более убеждался: в этом маленьком мире влияние мира большого почти не заметно. В этом маленьком мире все было размеренно, и все эти месяцы шло к одному – к Новому Году. Разучивание стишков. Музыкальные репетиции. Наказывали родителям тащить мишуру и дождик, ладить какие-то идиотские костюмы, девочкам - снежинок, мальчикам - зайчиков. В общем, парадиз, граничащий с идиотизмом...
Проходя мимо стенда с детсадовским меню, краем глаза замечаю там непорядок. Цветной плакат, на нем - Грызлов, Шойгу, Лужков, Шаймиев.
Заползаем в помещение. В раздевалке на шкафчиках разложены цветные буклетики той же самой “Единой России”. Я закипел. Воспитательница, напротив, моим порывом не прониклась, бормоча что-то вроде: "Мы люди подневольные"...
Покидая политически продвинутое заведение, выясняю у охранника: сей агитпроп развезли из управы еще на прошлой неделе. И по другим садикам развезли. А разложили только сегодня, так что не получить бы по шапке.
Проходя к воротам, вновь вижу на стенде "первую тройку" в составе четырех товарищей. Наверное, их повесили не просто так, а со смыслом.
Детсадовское меню - эти лежащие на синеватом картофельном пюре кусочки селедки с торчащими из них волосками-косточками, кучка винегрета, ленивые голубцы - блюда ритуальные, часть обряда инициации, посвящения в советские люди. И воспитатели - первые в нашей жизни начальники, они передадут эстафету учителям, и далее везде. Садик, школа - это уже определенно не частная жизнь. Наших детей берут на учет еще до рождения: детская поликлиника, даже роддом – первые шаг в медкомиссию военкомата.
Не знаю, определила ли детсадовская агитация исход выборов. Но теперь почему-то вспоминается разговор, что-де все взимаемые в садике сверх нормы деньги уходят на его охрану. Почему-то столь долгожданный для чада Новый Год представляется в ином свете. Бой курантов перемежают щелчки метронома.
*****
Летним воскресеньем у меня зазвонил телефон. Собеседник представился трижды солидно - старшим следователем какого-то главного управления из самой Генпрокуратуры. Оказывается, они сплошняком проверяли архивы управлений московской милиции, где и наткнулись на мое скромное дело.
Дело было старое. Черт-те когда ваш покорный слуга был побит слегка подвыпившими субъектами. Обстоятельства не позволяли защищаться или даже прикрыться, а посему к моменту вмешательства милиции у меня было что-то переломано и сотрясено в голове. Всех сволокли в обезьянник. Подробности этой давней истории здесь опускаю - она была, с одной стороны, банальна, с другой - полна невероятных совпадений. Скажу лишь, что опыт нескольких часов "включенного наблюдения" в отечественной системе дознания и следствия был необыкновенно интересен и поучителен, несмотря на переломы и сотрясения. Чего стоил приезд к моим визави "крыши" из какого-то "убойного отдела". В итоге история закончилась примирением сторон, к чему я и стремился с самого начала. Ну не люблю "методы допроса", пусть даже обращенные на оппонента... Дело ушло в архив.
И вот в архив является бригада из Генпрокуратуры, сидит там неделями (!), летом (!!), даже в воскресенье (!!!) - и докапывается-таки до моей скромной персоны... Спрашивают:
- "Не давила ли на вас милиция, не нарушала ли закон?"
- "Нет, -
говорю, - все наоборот, закон они соблюдали, а это я на них давил!"А сам смекаю: вот она, охота за "оборотнями в погонах"! Только что по телевизору показывали: сначала - как в центре Москвы спецназ штурмовал населенный вервольфами дом, а потом - комментарии министра Грызлова и генерала Ромодановского. Последний, не иначе, из рода самого князя-кесаря...
В конце концов прокуроры подводят итог.
- "Дело,
- говорят, - касается не частного обвинения, а публичного, так что несмотря на ваше, Илья Львович, заявление, прекращать его не следовало - так что мы возобновляем расследование! Мы вас перезвоним, ждите!"Ну, думаю, опять у верволка в средней полосе начались проблемы. Хотя, возможно, все иначе - тут у них, кажется, выборы на носу? Просмотрим...
Судя по тому, что за полгода звонков больше не случилось, популяции наших оборотней ничто всерьез не угрожает. А выборы прошли с большим успехом, министр у нас теперь спикером...
*****
Погожим весенним днем возвращаюсь в Москву с Кавказа. В аэропорту Беслан яркое солнце и голубое небо с избытком возмещают чувство незавершенности командировки. Дело в том, что во Владикавказе я не успел напоследок наведаться в заветный погребок напротив рынка. Там всегда было приличное и дешевое грузинское вино. Последние годы рынок несколько раз взлетал на воздух, но в этом храме Бахуса всегда можно было отсидеться...
Мои раздумья прерывают вежливые осетинские милиционеры. Приглашают в отделение. Недоумеваю - что им во мне так понравилось? Вроде трезв - к сожалению... Или их привлек немеряный рюкзак, уравновешивающий "пивную мозоль"...
Интерес оказался куда глубже. Они предложили предъявить документ, который удостоверял бы меня в качестве особы духовного звания – причем, не важно, какой конфессии, - и тем самым легализовал буйную растительность на моем лице.
Не сразу сообразил я, кто именно вцепился в это весьма неожиданное место, аки Руслан в Черномора. Это была контртеррористическая операция! Что делать, господа?
Борода была налицо, причем, за зиму изрядно разросшаяся и запущенная. Разрешения на ношение бороды не было и в помине. Тем более, отсутствовало заветное удостоверение - батюшки, раввина, муфтия – кого угодно.
Часовая душеспасительная беседа со жрецами каски и дубинки результатов не принесла. Вот коли я был бы выпимши – тут все подозрения в исламском экстремизме разом бы отпали... Видимо, вновь нахлынувшие мысли о винном погребе толкнули меня к обсуждению верований и ритуалов осетин. Их пантеон возглавляет хлебосольный и женолюбивый Уастырджи, а поклонения священным местам сопровождаются богатым застольем и обильными возлияниями...
На этом сюжете милиция стала уже совсем вежлива и предупредительна. В конце концов, меня отпустили обратно в зал ожидания. Милиционеры мне определенно не поверили, но, похоже, сочли уважительными причины моей скромности... Вдруг я - посланец какого-нибудь суфийского ордена? Или очень скрытый имам?
Когда самолет поднялся, я попросил коньяку, потом еще... До сего дня не знаю, какими документами регламентирована борода, и скромно полагаю ее частью приватного пространства.
С той поры в России не раз гремели взрывы. Не знаю точно, кто взрывал. Не знаю, были ли у них бороды. У девушек-шахидок точно не было. А от шоферов-камикадзе, сидевших в кабинах грузовиков, наверное, вообще ничего не осталось.
А "контртеррористическая операция" продолжается.
*****
Как-то зимою у меня обнаружилась досадная дыра в бюджете. Денег не было. Не то что больших - никаких. И тут я вспомнил про гонорар.
Несколькими месяцами ранее мой текст, висевший где-то в сети, неожиданно напечатала одна газета. Я узнал об этом случайно, когда позвонили из бухгалтерии и поинтересовались паспортными данными. Знакомые из редакции обрадовали: будет-де тебе гонорар...
Я обрадовался и огорчился одновременно. Дело в том, что газета мне нравилась. В отличие от ее владельца, известного олигарха, к которому я испытывал смешанные чувства. Первая публикация - это хорошо. Но брать его деньги, пусть и в виде гонорара?..
В кассу я тогда не пошел. Вряд ли тому виною какие-то принципы. Скорее, лень и разгильдяйство. Теперь же сребролюбие подвигло безденежного дона озаботиться изысканием средств. С этой мыслью он обратился к экрану, и понял, что опоздал.
Здание редакции было только что захвачено - как заведено, "спор хозяйствующих субъектов". Я вновь одновременно огорчился и обрадовался. Теперь можно будет сказать: "Я не взял его денег!" Но газету очень жалко. И, черт возьми, куда теперь идти с протянутой рукою?
Свои проблемы я как-то решил. Между тем зачистка информационного пространства только начиналась - равно как и борьба с олигархами...
*****
За окном снова зима. Нелепицы, которые гнал от себя - вся эта батрахомиомахия с олигархами, террористами и оборотнями - за год не только сплелась и сложилась в предвыборную кампанию.
Она, как баобабы, каким-то образом пустила побеги в то, что казалось моей частной жизнью. Где-то об этом написано - кажется, у Экзюпери. Надо бы перечитать.
