От редакции. После того, как схлынула волна эмоций, взаимных обвинений и конспирологических упражнений вокруг «дела ЮКОСа», пришло время более трезво обсудить, что же произошло на самом деле и как поменялась политическая ситуация в стране. После публикации статьи известного филолога и гуманитарного мыслителя Андрея Зорина, посвященной конституционному аспекту ситуации, «Полит.ру» попросило его ответить на вопрос: «Что же все-таки произошло в результате ареста Ходорковского и что в этой связи может быть предметом политического анализа?». Сегодня «Полит.ру» публикует неотредактированную стенограмму беседы.
Я абсолютно не эксперт в этой ситуации, поэтому могу дать только свои дилетантские ощущения, причем не представляя, кому они могут быть интересны. Это моя реконструкция, потому что у меня нет никакой информации ни с той, ни с другой стороны, которая не была бы представлена в средствах массовой информации. У меня есть ощущение, что общая реакция на события, произошедшие с ЮКОСом, не отражает неких существующих процессы, потому что они воспринимались примерно следующим образом: вот власти взяли и свинтили крупного бизнесмена, теперь мы должны понять логику их действий, а именно v кого они будут сажать следующим, будут ли кого-нибудь сажать, зачем они это делают и т.д. Весь пафос был ограничен представлением о том, что у этой истории только один агент, и теперь мы должны понять, зачем и почему он это делает и какие силы за ним стоят. Назвать их персонально или описать их мотивы, социальные группы, движущие силы и т.д.
Мне представляется, что подобный взгляд дает нам очень ограниченное понимание ситуации, потому что в этой истории два агента. С одной стороны, есть власть или те кланы, которые ее представляют.. Но с другой стороны есть сам Михаил Борисович Ходорковский, который не является пассивной жертвой этой ситуации. Мне кажется, что когда власть начинала эту историю, она рассчитывала на совсем другой ход событий: она рассчитывала договориться с Ходорковским и выставить его из страны. Ходорковского ведь арестовали не сразу, ему давали время подумать, при этом все время объясняли: вот мы заводим уголовные дела, мы арестовываем акционеров, когда же до тебя дойдет, что тебе надо делать?! Эта логика была уже отработана: оказание мощного давления на крупных бизнесменов, выдавливание их из страны, раскурочивание их бизнеса v и это работало очень четко и эффективно. Это обеспечивало и поддержку внутри страны, и определенное понимание на Западе, и какую-то лояльность элит внутри страны.
Как мне представляется, в случае с Ходорковским долгое время власть действовала в той же логике: сейчас мы ему разъясним v неглупый же человек, поймет, что лучше забрать то, что ему позволят забрать v этого на жизнь вполне хватит v и уехать из страны. Дальше, это же понятно, что если ты работаешь в этой логике и посредством вполне определенных угроз, а контрагент упрямо не слушается, то не остается ничего другого, как осуществить эти угрозы. Мне кажется, что именно сейчас эта схема дала трещину. Как только человек ранга Ходорковского, заявляет, что он не готов уезжать за границу, а принципиально готов сесть в тюрьму, вся система ломается. Президенту придется взять на себя ответственность: либо позорище в случае избирательного правоприменения к Ходорковскому, либо закрытие уголовного дела. Для Путина это как «цугцванг» в шахматах, когда наличная позиция для тебя безопасна, но любой следующий ход твою ситуацию только ухудшит, т.е. лучше тебе не ходить, но ходить ты обязан. Закончить ситуацию на Ходорковском, оставив это локальным случаем v дать основания тем, кто говорит, что это случай избирательного правоприменения, расширять игру дальше v значит наращивать количество врагов в ситуации, когда система работает на том, что с крупным бизнесом разбираются поодиночке и усиливать позицию, которая говорит, что происходящее v это начало репрессий.
Мне представляется, что здесь мы имеем дело не с односторонними репрессиями, а с очень напряженной политической борьбой с неочевидным исходом. И надо учитывать типы личности контрагентов. Здесь участвуют два совершенно разных типа личности. Во-первых, мы имеем дело с группой профессиональных бюрократов, более или менее компетентных, но людей, вся жизненная карьера которых делалась чужими руками, которые назначались на свои посты в результате более или менее постепенного карьерного движения. Включая нашего президента, который является предельным случаем: голосование в 2000 году лишь завизировало его назначение. А с другой стороны, мы имеем дело с человеком, который с большими рисками, в том числе с вполне реальными рисками тюрьмы и гибели, выстроил огромный бизнес. И это совершенно другой человеческий психотип, и поэтому мне кажется что Ходорковский в этой ситуации не пассивная фигура, и вся сегодняшняя ситуация является срежиссированным им результатом политической борьбы, нацеленным на слом существующей политической системы и того типа принятия политических решений, который существовал последние три года. На мой взгляд, сегодня страна возвращается в политику, которая после ухода Ельцина на время перестала существовать. Три года была система клановых договоренностей, подковерной борьбы v политики не происходило. Сейчас эта система начинает менять свою природу и конфигурацию.
На меня очень сильное впечатление произвел сюжет в передаче у Парфенова, где Ходорковский показывался в кругу семьи и родителей. Потому что там были очень четко видны социальные корни того психотипа, который представляет Ходорковский. Этот тип семьи технической интеллигенции, из которого он вырос, я знаю очень хорошо. Ясно, откуда человек такой странной судьбы, начинавший свою карьеру с комсомола, «олигарх», берет такой диссидентский пафос. Ясно, какие слова он слышал в детстве, какие разговоры шли вокруг него, когда он был юношей, какие фильмы тогда смотрели, какие книги читали. И на этом материале, совершенно понятно, откуда в нем проснулся этот почти сахаровский пафос и эта страсть. Психология крупного игрока, за кратчайший срок сложившего крупнейшую бизнес империю («Кто они такие, чтобы мне рассказывать, что мне делать?!») плюс диссидентская психология 70-х годов дала сплав личности, который позволил осуществить этот шаг.
К тому же сейчас происходит следующая вещь. Если взять двух политических агентов (и не только политических), то более сильным является тот, о ком говорят. Если один вынужден говорить про другого, а тот не обязан говорить про первого, то позиция неговорящего v более сильная. Президент в этом случае более свободен, его позиция заведомо сильней: все о нем говорят, вынуждены комментировать его действия, а он высказывается только тогда, когда это выгодно ему. Сейчас же оказалось, во всяком случае v пока, что есть человек, о котором президент вынужден говорить, хочет он этого или нет. А тот не обязан, да и не может ему отвечать.
Я в данном случае не говорю о том, есть ли у Ходорковского президентские амбиции или нет, есть ли у него шансы стать крупной политической фигурой v на мой взгляд, это вопрос глубоко второстепенный. Вопрос о системных трендах более важен, чем вопрос о том, кого выберут в 2004 или даже в 2008 году. Вопрос в том, будет ли существовать эта пресловутая система «управляемой демократии». На мой взгляд, ее будущее сейчас менее оптимистично, чем, скажем, месяц назад. Возможности, открывающееся в связи со сломом этой системы, состоят в том, что как у власти, так и у других игроков в политическом поле резко сузились возможности маневра. И каждый участник политической арены должен идеологически самоопределиться. Несомненно, что в 2004 году будет переизбран Путин v двух мнений быть не может. Но управлять страной ему придется уже в условиях более подвижного общественного мнения, в условиях более неопределенной экономической ситуации, в условиях ужесточившейся борьбы элит.
21 ноября 2003, 11:41
