Кто будет работать в России в 2015 году?

"ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ. Журнал для медленного чтения"

 

Сегодня ученые бьют тревогу. Ухудшение демографической ситуации в России v сокращение рождаемости, уменьшение продолжительности жизни, общее старение населения, депопуляция v внушает им самые серьезные опасения. Многие предсказывают скорое оскудение трудовых ресурсов и v как следствие v экономическую катастрофу. Насколько верны эти прогнозы? И что в действительности скрывается за обобщенными показателями демографического спада?

А что нас ждет в будущем? Ответить на этот вопрос не так-то просто, и прежде всего v из-за невозможности оценить, каким будет демографическое поведение поколений, которым только предстоит вступить в репродуктивный возраст[2]. Поэтому демографы составляют многовариантный прогноз. Экстраполируя сложившиеся тенденции, они рассматривают минимальный (худший), максимальный (лучший) и средний варианты. Минимальный, иногда именуемый прогнозом-катастрофой, используется для «устрашения» заказчика v представителя государственной администрации. Наиболее тщательно просчитывается средний вариант, который, как обычно утверждают авторы, осуществится, если правительство предпримет меры по улучшению экономической ситуации в стране и повышению уровня жизни населения. Максимальный же вариант обычно не детализируется. Опыт анализа долговременных демографических трендов показывает, что сегодня вероятность его реализации пренебрежимо мала.

Наибольшей достоверностью обладают краткосрочные сценарии, рассчитанные на 5, 10 и 15 лет. Для 2015 года Госкомстат России дает два прогноза численности населения страны. Средний вариант (прогноз А. Е. Суриновой) v 134 миллиона, прогноз-катастрофа v 125 миллионов. По расчетам Н. М. Римашевской, исходящей из средних показателей, в 2015 году нас будет 132-134 миллиона[3].

Несмотря на солидный характер этих прогнозов, опирающихся на значительный объем расчетов и использующих большое количество показателей, очевидно, что они во многом играют роль риторических аргументов, служащих полемике отечественных ученых с властью. При этом неявно подразумевается вполне определенная желаемая стратегия развития страны, согласно которой Россия должна сохранить статус великой державы и воспроизводить необходимый для этого демографический потенциал.

Стоит заметить, что до сих пор опасения государственников по поводу депопуляции не оправдывались. В середине нынешнего десятилетия на рынок труда выходит сравнительно многочисленное поколение молодежи, родившейся в 1980-х годах (см. таблицу). По данным Госкомстата, нынешних 15-19-летних насчитывается почти 12 миллионов v в количественном отношении с этим поколением сопоставимо только поколение их отцов, появившихся на свет в результате известного послевоенного демографического всплеска. Тех, кому сегодня 30-34 года (экономически самый продуктивный возраст), у нас лишь 9,5 миллиона. Число 35-летних составляет уже 11 миллионов, а сорокалетних вообще больше всех v целых 12,5 миллиона! Те, кому скоро будет пятьдесят, также образуют довольно значимый сегмент рынка труда: 11,5 миллиона.

Численность населения России на 01.01.2001 (в тысячах человек).

Источник: Российский статистический ежегодник. С. 87-88.

Как видим, в трудовую жизнь приходит многочисленная когорта молодежи; в то же время перестает трудиться относительно малочисленное поколение «эха войны», появившееся на свет в «роковые» 1940-е годы. Так что с экономической точки зрения нынешней возрастной состав населения России весьма благоприятен. Детей уже мало, стариков v еще мало. Доля же людей трудоспособного возраста остается практически неизменной с 1960 года v это почти 60 процентов жителей.

Несколько иная ситуация будет складываться в середине 2010-х годов. Из рабочего возраста начнут выходить те, кто родился в 1950-х годах, v самое многочисленное поколение. А на смену им придут родившиеся в 1990-х, число которых, напротив, невелико. Если возраст выхода на пенсию останется тем же (для мужчин v 60 лет, а для женщин v 55 лет), то нас ожидает некоторое уменьшение абсолютной численности работоспособных граждан. Причем они окажутся в значительной степени взрослыми. В 2015 году молодых людей в возрасте 15-19 лет будет менее шести миллионов, а в возрасте 20-25 лет v чуть больше семи миллионов. 

Впрочем, даже в этом случае до демографической катастрофы будет еще далеко. Относительная численность работающих сохранится на прежнем уровне v около шестидесяти процентов. Да и возрастная структура трудоспособного населения окажется не просто сбалансированной, но близкой к оптимальной: чуть больше 24 процентов (более 19 миллионов) составят двадцатилетние, почти 29 процентов (около 23 миллионов) v тридцатилетние, примерно 25 процентов (или 19,8 миллиона) v сорокалетние, а те, кому будет на тот момент более пятидесяти лет, v лишь 22 процента (чуть больше 17 миллионов).

В середине следующего десятилетия в трудоспособном населении страны будут устойчиво преобладать мужчины. Причем их станет больше не только в старших и средних, но и в «молодых» возрастах. Если сегодня имеется устойчивый дефицит женихов, т. е. на 11 девушек приходится примерно 10 юношей, то на нисходящей демографической волне, с которой вступит в жизнь молодежь 2010-х годов, будет наблюдаться обратная картина. На 100 девушек будет в это время приходиться 142 юноши, что непременно скажется на брачной стратегии будущих женихов и невест и их поведении в других сферах жизни, включая и рынок труда. 

Рынок труда в середине следующего десятилетия

Трудности, с которыми сталкиваются составители прогнозов, во многом объясняются отсутствием у них сколь-либо четкого представления о перспективной стратегии развития общества. И это легко объяснить: мы по существу не знаем, с какими социальными реалиями имеем дело сегодня, после десяти с небольшим лет реформ и перемен. Отечественная социология в последние годы занимается разработкой специальных проблем. Социологи переквалифицировались в преподавателей или ушли в коммерческие структуры, где интересуются не обобщениями, а скрупулезным сопоставлением социальных показателей. Самопознание общества v то, чем и обязана заниматься теоретическая социология, v было передоверено политикам и журналистам, обычно не обладающим профессиональными знаниями.

В этих условиях приходится обращаться к опыту зарубежных исследователей, причем тех, кто работал в относительно схожих социальных, политических и экономических условиях. Здесь едва ли могут пригодиться модели американских ученых с их опытом свободного рынка, информационного общества и культуры постмодерна. Более применимы, по-видимому, концепции европейских социологов, особенно представителей тех стран, для которых в недавнем прошлом был характерен высокий уровень коррупции, значительная социальная дифференциация и тоталитарное устройство общества.

Так, итальянский социолог Ф. Ферраротти в 1986 году предложил несколько сценариев общественного развития к 2000 году[4], рассмотрев наряду с либеральным, национально-замкнутым, «коммунистическим» и другими так называемый «корпоративный» сценарий, который, по его мнению, мог осуществиться в обществах, имеющих не преодоленный и не отброшенный массовым сознанием тоталитарный опыт. Используя один из ключевых терминов итальянского фашизма, он описал общие черты «корпоративных» социальных структур и соответствующих общественных отношений.

Под «корпоративными» структурами Ферраротти понимает замкнутые образования, «плавающие» во враждебном социальном пространстве. Для них характерна высокая внутренняя организованность, хорошая техническая оснащенность. Взаимоотношения с социальной средой «корпоративные» структуры строят не столько на обмене, сколько на высасывании и потреблении ресурсов, используя при этом механизм, аналогичный социалистической экономике, где универсальным регулятором, ресурсом является дефицит[5].

Подобные социальные образования и отношения широко представлены в нашей сегодняшней ситуации. И это неудивительно. Когда начинались реформы, предполагалось, что всеобщая либерализация позволит обществу самоорганизоваться на капиталистической основе. Реформаторы считали, что отношения обмена и взаимности являются естественными, что либерально-капиталистическая экономическая антропология сама собой воспроизведется после отпадения «командно-административных» скреп. Однако «невидимая рука» упорядочила социальную среду на привычной для ее агентов дефицитарной основе. Были воспроизведены структуры и механизмы, соответствующие ее социально-экономическому генотипу[6]. В них лишь обращаются новые социальные ресурсы (кредиты, акции и иные виды финансов), распределяются новые общественные блага. В результате образовались некие конгломераты: экономические структуры, с одной стороны, сращенные с органами власти, которые легитимируют их деятельность, и с другой v использующие, потребляющие какой-либо ограниченный ресурс.

Сегодня в нашем обществе происходит все большее укрепление «корпоративных» структур. Наиболее крупные из этих структур органично вписались в новый мировой глобальный экономический порядок. В связи с этим, думается, следует весьма пессимистически оценивать возможность развития российского общества и его экономики по иному сценарию, нежели «корпоративный». Соответственно можно охарактеризовать и общую картину рынка труда в середине второго десятилетия XXI века. Для этого воспользуемся предложенной Р. Г. Громовой классификацией населения по роду социально-экономической деятельности граждан[7]. Исследователь выделяет шесть укрупненных групп:

1)         бизнес-слой (сюда относятся все те, кто в той или иной форме занимается предпринимательской деятельностью, за исключением наемных менеджеров);

2)         управленцы (директоры, руководители подразделений на предприятиях, менеджеры, а также работники госаппарата);

3)         работники преимущественно умственного труда (квалифицированные профессионалы, в том числе творческие работники; интеллигенция v преподаватели, учителя, врачи и пр.; служащие);

4)         рядовые работники торговли и сервиса (за исключением управленцев);

5)         работники преимущественно физического труда (рабочие разной квалификации и крестьяне);

6)         военные (все работники силовых структур).

Эта классификация имеет целый ряд недостатков. Она не учитывает отраслевые различия, в значительной степени определяющие дифференциацию статусов внутри социально-экономической группы, лишь косвенно отражает уровень образования и степень урбанизированности населенного пункта, в котором живет и трудится соответствующий работник. В ней, естественно, не могут быть отражены и такие существенные факторы общественного различения, как размеры социальных ресурсов, «капиталов», которыми располагают представители разных групп и социальных слоев. И все же она обладает достаточной эвристической силой, позволяющей изучать рынок труда нашего общества.

Рассмотрим каждую из укрупненных групп.

Бизнес-слой сегодня состоит из трех больших подгрупп: предпринимателей, имеющих свое дело, бизнесменов, занимающихся индивидуальной трудовой деятельностью, и, так сказать, полупредпринимателей. Очевидно, что этот слой чрезвычайно неоднороден. Он включает и тех, кто владеет мощными заводами и корпорациями, сетями магазинов и супермаркетов, самолетами и теплоходами, и тех, кто имеет небольшой доход от торгового места на вещевом рынке, и тех, кто предпринимательством занимается лишь время от времени, совершая «челночные» поездки за товаром в другие города и страны или выращивая на собственном огороде овощи на продажу. Как бы то ни было, к нему принадлежат сравнительно обеспеченные граждане. В то же время бизнес-слой наименее стабилен. Он постоянно «выбрасывает» из себя обанкротившихся и рекрутирует новых людей, стремящихся обрести финансовую независимость.

К середине 2010-х годов ситуация в области предпринимательства вряд ли кардинально изменится. В результате действия механизма, воспроизводящего и поддерживающего «корпоративные» структуры, можно даже ожидать некоторого сокращения этого слоя v прежде всего за счет более слабых его подгрупп, которые будут испытывать усиливающуюся конкуренцию со стороны крупного бизнеса. Кроме того, этому слою будет все труднее рекрутировать новых предпринимателей, поскольку конкуренция с крупным капиталом ведет к повышению порога первоначальных инвестиций. В середине 1990-х годов население нашей страны еще обладало достаточно большим инвестиционным потенциалом (отсюда возникшие в то время многочисленные финансовые пирамиды). Сегодня, по мнению экспертов, этот потенциал, накопленный предыдущими поколениями, практически иссяк. Тем более ему неоткуда будет взяться через 10-12 лет.

Бизнес-слой создает рабочие места для представителей других социально-экономических групп, однако среди них в наиболее выгодном положении оказываются управленцы и работники преимущественно умственного труда. Управленцев можно разделить на четыре крупные подгруппы: это директоры и руководители подразделений крупных и средних предприятий; сотрудники государственных и административных органов; менеджеры, занятые в госсекторе; менеджеры, занятые в частном секторе. Сегодня их привилегированное положение обеспечивается даже не столько уровнем доходов, сколько возможностью участия в «серой» экономике и получения не облагаемой налогом прибавки к заработной плате.

В середине следующего десятилетия ситуация, думается, существенно не изменится. «Корпоративные» структуры отнюдь не заинтересованы в финансовой и юридической «прозрачности» своей деятельности и широко воспроизводят «серую» экономику. Для этого они рекрутируют соответствующих представителей государственных и административных органов, которые легитимируют их деятельность и лоббируют их интересы в сферах управления. Думается, что положение этих групп в социальной иерархии в перспективе по крайней мере не ухудшится.

В то же время могут относительно ухудшиться позиции квалифицированных профессионалов. Общемировой тенденцией является сокращение высокооплачиваемых рабочих мест для этого слоя. Доминирующей экономической стратегией становится частичная занятость[8]. Профессионал будет вынужден трудиться одновременно на нескольких средне- и низкооплачиваемых работах, чтобы иметь возможность прокормить себя и свою семью.

Еще худшее положение ожидает другие большие подгруппы этого слоя v интеллигенцию и служащих. Особенно осложнится ситуация в образовательном секторе v из-за уменьшения численности молодого поколения, поступающего в учебные заведения. Работу потеряют десятки тысяч воспитателей, учителей и преподавателей. В армию безработных придет многочисленное и при этом обладающее достаточно высокой квалификацией пополнение.

Группа рядовых работников торговли и сервиса принадлежит сегодня к средней по доходам экономической страте. Не в последнюю очередь их сравнительно неплохое положение обусловлено широким участием в «серой» экономике. К 2015 году следует ожидать увеличения этого слоя. Но поскольку в этой области практически не требуется высокая квалификация (за исключением отдельных профессий сервиса), здесь можно ожидать усиления конкуренции со стороны гастарбайтеров.

Точно такую же конкуренцию предстоит выдерживать представителям другой группы v работников преимущественно физического труда. Правда, не всем. Сравнительно большая подгруппа квалифицированных рабочих v так называемая «рабочая элита» v окажется в несколько лучшем положении. Что касается других подгрупп v полуквалифицированных и неквалифицированных рабочих, а также работников без профессий, v то на их места в недалеком будущем также станут претендовать высвобождающиеся в других секторах безработные и мигранты. К тому же здесь возможно существенное сокращение рабочих мест за счет нерентабельных производств и неконкурентоспособных предприятий.

Что же касается близких к ним по характеру труда крестьян и фермеров, то в этом секторе экономики можно ожидать определенного увеличения занятости. Дело в том, что интенсивный процесс урбанизации, характерный для всего послевоенного периода развития нашего общества, фактически привел к заброшенности многих деревень (по данным последней переписи, в деревне в настоящее время живет чуть больше четверти населения страны) и, соответственно, земельных и лесных угодий. Все это должно привести к частичному восстановлению почв, состояние которых столь катастрофически ухудшилось во времена советских колхозов и совхозов. Такие почвы позволят выращивать экологически чистые продукты, которые будут пользоваться все большим спросом.

Нелегкой, по всей видимости, будет участь довольно многочисленного слоя кадровых военных. Переход силовых структур на контрактную основу вызовет существенное сокращение численности постоянно служащих офицеров. Уволенные будут стремиться пополнить престижные слои предпринимателей, управленцев и высококвалифицированных специалистов, еще более увеличивая конкуренцию и, как следствие, уменьшая размеры доходов и заработных плат.

Как уже отмечалось, в середине следующего десятилетия в трудоспособном населении страны будут устойчиво преобладать мужчины. В этой связи можно ожидать довольно любопытного и нехарактерного для нашей страны явления v маскулинизации традиционно женских профессий, прежде всего таких как педагог, воспитатель, бухгалтер, рядовой конторский служащий. Популярный же в 1980-90-е годы образ бизнес-леди v красивой «супервумен», с легкостью затыкающей за пояс коллег-мужчин, v может отодвинуться на задний план, уступив место более привычному образу хранительницы домашнего очага.

*            **

Демографические процессы неумолимы, как законы природы. Нынешний демографический спад едва ли может быть остановлен, а рождаемость v резко увеличена, как бы того ни желали некоторые политики. Уменьшение в долговременной перспективе населения России является частью более общего процесса v «демографической революции», в той или иной степени затронувшей все страны[9]. Сравнительно с Западной Европой, где число жителей старше 65 лет в недалеком будущем составит 1/5 населения[10], положение нашей страны еще выглядит более-менее сносным.

Так что не стоит плыть против мощного и стремительного течения, которое от нас не слишком зависит. Лучше сосредоточить усилия на изучении постепенно складывающихся новых требований рынка труда и создании механизмов, которые позволили бы различным категориям российских граждан успешно к ним адаптироваться.

1. Российский статистический ежегодник: Статистический сборник. М.: Госкомстат, 2001. С. 87.

2. Демографическое будущее России. М.: Права человека, 2001. С. 39.

3. Крухмалев А. Е. Демографический кризис: механизм преодоления // Социс. 2001. » 6. С. 143.

4. Ferrarotti F. Five scenarios for the year 2000. New York, 1986.

5. Ср.: Корнаи Я. Экономика дефицита. М.: Экономика, 1990; Левада Ю. А., Левинсон А. Г. «Похвальное слово» дефициту // Горизонт. 1988. » 10.

6. О понятии «генотип общества» см.: Майминас Е. З. Социально-экономический генотип общества // Постижение. М.: Прогресс, 1989. С. 93-113.

7. Громова Р. Г. Вертикальная мобильность в России // Социологический журнал. 1998. » 1/2. С. 16, 19-20.

8. Бек У. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 109.

9. Diczfalusy E. The demographic revolution // European review. Vol. 7. No. 2. May 1999. P. 263-276.

10. World Population Prospects: The 1996 Revision. N.Y.: United Nations, 1997.