Как создать новый миропорядок?

Было бы крайне приятно представить себе, как свободный мир говорит диктаторам: ?Мы до вас доберемся?. Но то, как это делают и Буш, и Шредер в отношении Ирака, не вселяет пока особых надежд.

Члены конгресса вскакивают со своих мест и стоя аплодируют своему президенту. Он выступил с большой речью, с главным посланием, которое, возможно, станет эпохальным: ?На карту поставлено нечто большее, чем одна маленькая страна, v речь идет о великой идее, о новом миропорядке, при котором разные нации объединятся ради общего дела, чтобы осуществить универсальные надежды и чаяния человечества v на мир и безопасность, свободу и торжество права?. То, что Джордж Буш способен на такой всемирно-исторический размах, для многих было полной неожиданностью. А его взгляд на проблему странным образом контрастировал с призрачными, светящимися зелено-голубым светом картинками, которые показывали по всему миру в те дни v о воздушной и хай-тековской войне за освобождение Кувейта. Да, это был Буш, который без W., Буш-старший, и случилось это 30 января 1991 года v именно в этот день он провозгласил новый миропорядок, который более не приемлет существования диктатур.

Как приятно было бы представить, будто свободный мир диктаторам всех мастей и отовсюду просто говорит: ?Рано или поздно мы до вас доберемся. Если получится, то, по возможности, без применения силы, если нет v то силой?.

Странно только, что Джордж Буш столь многословно объявлял войну, для которой было бы достаточно лишь весьма формального обоснования. Ирак намеревался присоединить к себе в лице Кувейта другое государство, что противоречит нормам международного права и поэтому не должно быть допущено мировым сообществом. Для этого не нужен новый миропорядок vдостаточно полистать достаточно старые договоры и посмотреть в книгах еще более старых философов.

К чему тогда столько ненужной суеты? К чему это слово v ?свобода?? Ведь люди в Кувейте, освободившись в конце концов от диктатора Саддама, свободы от своих собственных диктаторов так и не получили. Пророческий пафос президента США обусловлен был, вероятно, телевизионными картинками, увиденными им за два года до этого. Разлом Берлинской стены означал для всех конец Холодной войны. Распалась одна из самых больших в мировой истории деспотических империй. Теперь все казалось возможным, в том числе v хорошее. Надо надеяться, что в какой-то степени на поведение Джорджа Буша повлияли угрызения совести v ведь в течение четырех десятилетий глобальной непрерывной схватки с Москвой его нисколько не беспокоило, является то или иное государство демократическим или нет. Главное v чтобы оно не было коммунистическим. США проводили политику власти и насилия, поддерживая одну диктатуру в ее борьбе против другой, потом эту другую против первой: ?Талибан? против афганских коммунистов, Ирак против Ирана. Все это имело, с точки зрения политики диктата, вполне понятные причины, но для демократии должно было быть чем-то крайне неприятным.

ООН - правительство, НАТО v полицейский

На самом деле, от того бушевского пафоса мало что осталось. Произошел откат к старой политике интересов. По большому счету, никого более не интересуют ни арабские диктатуры, ни то, что осталось после Холодной войны от Афганистана. Никакого нового миропорядка где бы то ни было.

Одним из первых, воспринявших бушевский взгляд на вещи, был немецкий ученый Юрген Хабермас. Он воспользовался войной в Косово в качестве повода, чтобы поразмышлять над тем, было ли бы возможно учредить надгосударственную монополию силы, с правительством в лице ООН и с НАТО в функции полицейского. Хабермас, всегда выступавший против участия Германии в войнах, вдруг начинает ее участие одобрять, помимо прочего потому, что надеется, что война в Косово ?могла бы означать большой шаг вперед на пути перехода от классического международного права государств к космополитическому праву мирового гражданского общества (Weltbürgergesellschaft)?. Говоря простым языком, чего он бы никогда не сделал, не является ли неприкосновенность человека более важной, чем неприкосновенность границ? Должен ли быть так, что я имею возможность призвать полицию туда, где притесняют или убивают одного человека, но не когда речь идет о сотнях тысяч? Должно ли быть так, что можно натравить полицию на мафиози, но только до тех пор, пока они не пришли к власти в своем государстве и не обзавелись собственной полицией и армией? Как долго должны еще арабские женщины ждать того дня, когда они смогут сами решать носить им чадру или нет?

Представления Буша и Хабермаса о новом миропорядке в случае с Косово должны были быть опровергнуты сразу двумя аргументами. Во-первых, война Слободана Милошевича на уничтожение албанцев, если смотреть на вещи формально v с точки зрения международного права, являлась гражданской. Нападение же ради спасения косовских албанцев, таким образом, было вмешательством во внутренние (хотя и связанные с преднамеренным убийством) дела суверенного государства. Во вторых, Россия на заседании Совета безопасности ООН наложила вето на эту интервенцию, мотивировавшуюся защитой прав человека. То есть, корректного решения потенциального всемирного правительства тоже не было.

Однако оба аргумента говорят, в том числе и по мнению немецкого философа, скорее против международного права и против ООН, чем против войны в Косово. Ведь международное право, призванное, с одной стороны, положить конец диким и неупорядоченным взаимоотношениям между странами, с другой стороны, спокойно смотрит на любой беспредел, учиняемый внутри стран v до тех пор, пока он не пересек границы государства. При этом закрываются глаза и на геноцид в чистом виде. Таким образом, международное право является одновременно гарантом мира и v пактом о ненападении, заключенном с уголовниками, клептократами, массовыми убийцами. ООН тоже страдает от такого рода моральных противоречий, можно даже сказать, ханжества: первый предвестник всемирного парламента пока на две трети представляет собой преступное объединение.

Таким образом, война в Косово уже продемонстрировала, что новый мировой порядок должен будет выйти за рамки международного права. И, наконец, то, что в преддверии возможной второй войны против Ирака имеет драматическое значение: до тех пор, пока демократии в ООН не будут составлять большинства, западные страны должны иметь возможность определенным образом забирать себе полномочия. Невзирая на вето, налагаемые полу- либо полными диктатурами v Россией и Китаем.

Самое веское возражение против хабермасовской надежды, что война в Косово станет началом нового мирового гражданского права, высказал сам Хабермас. Он привел цитату из великого немецкого циника в вопросах власти Карла Шмитта: ?Тот, кто говорит -человечество-, на самом деле замышляет обман?. Это должно означать, что между государствами не может быть высоких, благородных интересов v мнимый альтруизм очень скоро оборачивается зверствами и ужасами. Шмитт полагает, и Хабермас с ним в этом солидарен, что только интересы могут гарантировать рациональность, но ни в коем случае не добрая воля или воля добрых людей. Даже государственная монополия силы и само демократическое правовое государство возникли не столько из чистых помыслов, сколько от разумного эгоизма и удачи v прямо и грубо.

И после Косовской войны все произошла так, как и предсказывал Шмитт. Да, на Балканах была обеспечена стабилизация, в итоге даже прочная и устойчивая. Однако нового миропорядка никто так и не захотел v вызова всех диктаторов мира на бой так и не состоялось. У Запада нет общего интереса, который был бы направлен одновременно против всех тиранов, его интересы касаются сегодня одного диктатора, завтра другого. Но для наднационального права такое положение недопустимо v любые пытки, угнетение и цензура должны быть официально объявлены деликтами, которые полиция и правительство (т.е. НАТО и ООН) не могут оставить без внимания. Однако Западный мир остался спокоен.

До тех пор, пока три самолета не врезались в две башни и одно министерство. Международный терроризм сам напал на Западный мир и таким образом революционизировал взгляд Запада (по крайней мере, наиболее умных его представителей) на мир и его проблемы. До того момента все эти арабско-мусульманские тираны, принцы и муллы ограничивались прилежной [не всегда v вспомним 1973 г. v прим. ред.] поставкой нефти и поддержанием спокойствия внутри своих народов при помощи нефтяных денег и обычных инструментов принуждения. Террор к тому времени уже экспортировался, но только в Израиль. Западный мир это хотя и несколько озадачивало, но, по большому счету, не слишком волновало. И вдруг появился терроризм, действующий отовсюду и повсеместно. И вот таким ужасным, нечистым путем у Запада вдруг возник интерес, чтобы в мире более не было диктатур и разваливающихся государств. Хабермас получил то, чего ему не доставало во внутренней полемике со Шмиттом о всемирном гражданском праве v холодный интерес к ?теплому? представлению желаемого будущего.

В то время, то есть вскоре после 11 сентября 2001 года, один хороший старый знакомый Хабермаса, может быть даже, его ученик, Йошка Фишер, полетел в Вашингтон. В поврежденном здании Пентагона он встречался, в частности, с заместителем министра обороны Полом Вулфовицем. Тот показал Фишеру список из 60 государств, которые поддерживают терроризм и с которыми v с каждым по очереди v будут разбираться. Фишер испугался, ведь если Вулфовиц, верный оруженосец и друг Дональда Рамсфелда, говорит такое v он имеет в виду, прежде всего, военные методы. Для Фишера это прозвучало как объявление бесконечной, глобальной войны. И сегодня Министр иностранных дел [Германии v прим. ред.] обосновывает свое негативное отношение к войне в Ираке впечатлением от того дня. Он хочет остановить войну против 60 уже на номере 2.

Но все это v только половина правды о том дне. Дело в том, что Фишер потом в узком кругу разработал в качестве своего рода терапии от пережитого шока, свое собственное представление желаемого для мира будущего v без черных пятен, без диктатур, поддерживающих террор, без вообще каких бы то ни было диктатур. Ведь, в конце концов, на долгосрочную перспективу безопасность может обеспечить только демократия. Американец, способный на столь масштабные действия, и немец, столь масштабно мыслящий, v похожи. Вулфовиц представляет себе путь к новому миропорядку как в большой мере путь насилия, Фишер полагает, что сможет обойтись почти без применения силы v этим они отличаются. Однако в своем видении необходимого изменения мира немецкий министр иностранных дел в определенном смысле ближе к позиции Вулфовица, чем, к примеру, к позиции некоего Герхарда Шрёдера, который все еще рассуждает в традиционных категориях соответствия / несоответствия интересам v даже внутри Европы, не говоря уже обо всем мире. Ближе, чем к Жаку Шираку, который приглашает черного расиста Мугабе, заставляющего свой народ умирать от голодной смерти, - и это только для того, чтобы позлить Тони Блэра.

Новый миропорядок берет свое начало в двух событиях v 9.11.1989 и 11.9.2001. Однако, как это ни странно, первое серьезное событие после нападения на Нью-Йорк v Афганская война v оказалось для него достаточно незначимым происшествием. Она была воспринята во всем мире не как начало нового порядка, а как война особого рода v вне всякого международного права и прав человека. Удар против ?Талибана? был контролируемым аффектом, чем-то, что каждый должен был отрефлексировать и понять внутри самого себя скорее как нечто глубинно человеческое, чем как модель для будущего. Только сейчас вопрос нового миропорядка встает серьезно. Сейчас действует не аффект, а план v своего рода Гран Дизайн.

Как будет выглядеть планета Земля в ближайшие десятилетия, показывают в грубых чертах три модели. Первая: США играют доминирующую роль, но не интересуются окружающими процессами как таковыми. Это значит, что они борются с терроризмом по всему миру, однако руководствуются при этом внутриполитическими интересами и тем, где терроризм проявится. Эта гиперсила ведет себя в крайней степени изоляционистски. Вторая возможность: США пытаются по-новому организовать мир, в соответствии со своими собственными представлениями, без большой оглядки на партнеров. Это был бы национал-имперский вариант. Этим двум вариантам изо всех сил сопротивляются как староколониальная Франция, так и новая, охваченная движением за мир Германия. Обе по понятным, однако чисто оборонительным причинам.

По возможности, демократические

В-третьих, американцы могли бы использовать ситуацию таким образом, чтобы под их руководством возникла надгосударственная монополия и Запад попытался бы в ближайшие десятилетия по всему миру добиться создания правовых государств, по возможности, v демократических. Это был бы империализм во имя всего человечества. Для европейских партнеров желательным был бы только один ход событий, который очень похож на этот третий вариант. На карту поставлены не только возможности влияния на ситуацию со стороны отдельных государств. Цена вопроса сейчас v будет ли международное право развиваться дальше с целью обеспечения прав человека для всех, или деградировать в сторону права единственно сильного v США.

В роли кого v эгоиста, гегемона или авангарда v пустились США в иракскую аферу?

Вначале неправильно

Речь, произнесенная вице-президентом Диком Чейни, вызвала резкую реакцию как со стороны ООН, так и среди западных партнеров. ?Война в любом случае?, v был его лозунг. Потом верх взяли другие силы v те, кто хотел пройти весь путь ооновских процедур. Но путь этот оказался кривым, как раз по той причине, что это учреждение призвано обеспечивать диктаторам возможность подавлять и эксплуатировать свои страны без помех извне. Поэтому от ООН до сих пор ни разу не удавалось добиться одобрения смены режима в рамках официальной политики.

Если начать добиваться свержения извне кого бы то ни было только за то, что он правит тоталитарно, мучает, убивает и пытается обзавестись оружием массового уничтожения, то возникает вопрос v где бы оказались в результате, эти высоко почитаемые члены ООН? В лучшем случае, в Гааге. Следовательно, США не могли требовать от мирового сообщества обезвредить самую опасную боеголовку Ирака v Саддама Хусейна, но могли добиваться разоружения Ирака, что соответствует классическому международному праву. Таким образом, США с самого начала проявили двурушничество: в ООН они требовали только разоружения Саддама Хусейна, как только они покидали здание на Гудзон-Ривер v уже его головы.

В связи с разоружением Ирака возникло сразу же еще одно противоречие. Были посланы инспекторы, которые должны были найти доказательства наращивания вооружения, в то время, как в резолюции 1441 содержится требование к Саддаму v доказать свою невиновность. Как следствие, в мировых публичных дебатах вопрос бремени предоставления доказательств остался открытым. Из отчета Ханса Бликса, с которым он выступил в пятницу на заседании Совета Безопасности, можно было сделать совершенно противоположные заключения: ?Инспекторы не могут найти доказательств того, что у Саддама есть оружие массового уничтожения? или ?Саддам не может доказать, что у него этого оружия нет?.

По большому счету, вне двусмысленного ооновского контекста это не имело бы решающего значения. Ведь если даже у Саддама нет оружия массового уничтожения сегодня, он приобретет его завтра. Т.е. его режим нужно так или иначе свергнуть, Ирак должен быть, в первую очередь, лишен государственного суверенитета [понимаемого, таким образом, как возможность иметь оружие массового поражения, осуществлять неспровоцированную агрессию против иных государств, подпитывать международный терроризм, осуществлять геноцид собственного народа v ред.] v будь то добровольно (под давлением) или в результате войны. Зацикленность на вопросе: ?Сколько оружия сейчас есть у Саддама?? - поставила перед американцами вопрос Йошки Фишера: Почему Ирак и почему сейчас? Но тут возникает встречный вопрос в духе идей о новом миропорядке, постепенного утверждения надгосударственной монополии силы: ?Почему не Ирак и почему не сейчас??. Против войны в Ираке говорит не международное право, защищающее диктаторов, и не недостаточность доказательств, но, возможно, неадекватность средств.

Впрочем, американцы так бы ответить и не могли, потому что сейчас почти никто не поверит, будто они в первую очередь или даже просто в большой степени действуют как авангард защитников прав человека.

Джордж Буш (тот, который с W.), попытался, так ответить в своей речи к нации, ровно через двенадцать лет после своего отца: ?Это обязанность и ответственность Соединенных Штатов v не только защищать себя, но и распространять свободу, которая является даром, данным человечеству Богом?. Бушу тут не очень поверили, потому что во всех других вопросах он мало руководствуется международными интересами. Будь то Киотский протокол, противопехотные мины или Международный уголовный суд v он везде демонстративным, высокомерным жестом дает отказ. И только когда встает вопрос о его войне, он вдруг начинает радеть за все человечество v Гегель с техасским акцентом.

?Что было бы сегодня, v отчаянно задаешь себе вопрос, v если бы во Флориде в ноябре 2000 года перевес в несколько голосов выпал бы в другую сторону??. Тогда бы в Белом Доме сидел Эл Гор. Афганская война бы все равно была, и угроза войны в Ираке v тоже. Но при более богатом оттенками и менее высокомерном правительстве. Гор в роли представителя нового миропорядка вызывал бы намного больше доверия, чем это получается у Буша.

Претензия быть авангардом нового миропорядка потребовала бы от США и в случае с Ираком совсем другой политики. Они должны были бы обязать себя обеспечить там стабильное положение и, по крайней мере, зачаточную форму демократизации. Разве они в Афганистане на самом деле это сделали? Они, конечно, не могли рассчитывать на то, что другие диктатуры в странах Среднего Востока обрушатся как костяшки домино, но должны были серьезно озаботиться Ближневосточным конфликтом, чтобы ликвидировать пространство для проецирования арабской агрессии. В Вулфовице и Рамсфелде соединяется слишком много военной мощи со слишком низкой способностью к стратегическому терпению.

Партнеры, слушаться!

В противном случае США сейчас вели бы себя так, чтобы в их поведении уже вырисовывалось идеальное состояние господства мировых прав человека. Кто хочет привить другим странам минимальные демократические стандарты, должны в дипломатической сфере вести себя соответственно. Кто хочет навязать диктаторам checks and balances, в крайнем случае, v даже с применением силы, должен быть заинтересован в учете разных мнений. Западные государства воспринимают как свое право (и они должны иметь это право) v бороться с диктатурами. Но тогда, по крайней мере, checks and balances должны быть возможны между ними самими. США, однако, ведут себя таким образом, как будто войной в Ираке они хотят дать предупредительный сигнал не столько диктаторам всего мира, сколько своим собственным вассалам-партнерам: ?Слушаться!?.

Те, кто, глядя на американцев и иракский кризис, задается вопросом, как создать новый миропорядок, должен признать: так это не пойдет. То же относится и к тем европейцам, для которых стабильность v это все, и они не хотят угрожать Саддаму.

Но, как бы то ни было, идущий процесс несет в себе зародыш будущего. Никогда до сих пор войну с самого начала так открыто во всем мире не обсуждали. Выступления инспектора Бликса и государственного прокурора Колина Пауэлла перед международным судом v Советом Безопасности v дают представление о том, что будет происходить. Последовавшие за ними возражения министров иностранных дел несут черты того, что Юрген Хабермас назвал бы свободным от господства дискурсом. Который, конечно, допустим, но только при условии невидимого присутствия силы, облеченной в правовую форму. Так неправильная война когда-нибудь могла бы стать вкладом в развитие в правильном направлении, когда высокомерные американцы и уверенные в своей правоте европейцы, споря друг с другом, начнут друг друга дополнять. Многое здесь зависит от того, будет ли война, с каким обоснованием и с чьего согласия. Еще более важно v что будет потом. Длительная оккупация Ирака с целью его демократизации, мир на Ближнем Востоке, серьезные угрозы в адрес Саудовской Аравии с требованием обеспечить свободу и прекратить террористическую торговлю индульгенциями с Палестиной? Это был бы очень обнадеживающий аккорд.

Джордж Буш сказал, что Америка хочет дать человечеству свободу. Будем надеяться, он говорит серьезно. Если это так, то будет лучше, если он не будет делать это в одиночку. А при помощи войны v уж только в самом крайнем случае.