Россия декларировала свою внешнюю политику как политику здорового прагматизма. Западный флер, лежащий на этом словосочетании, противоречит былому образу России. Застарелый имидж агрессивной и экспансивной империи должен быть окончательно разрушен ориентацией на прагматизм. Россия намерена перестать жертвовать экономическим благосостоянием ради геополитики.
Однако этот новый курс может оказаться наиболее трудноосуществимым. Вступающая в XXI век огромная страна, населенная десятками народов различного вероисповедания и традиций и окруженная столь же пестрыми соседями, обязана в кратчайший срок выработать свои долгосрочные интересы. Погоня за сиюминутными выгодами никогда не приносила России пользы. Слова Александра Третьего: "У России два союзника v ее армия и флот", - теперь, к сожалению, практически лишены смысла. У России по-прежнему всего два союзника. Но сегодня это ее нефть и газ.
И кроме пользы, в этом v огромная драма России. Благодатный поток нефтедолларов, хлынувших в СССР в период с 1973 по 1986 год, решил сиюминутные проблемы страны, а Западу принес долгосрочные выгоды, ибо искусственное снижение мировых цен на нефть на рубеже 90-х годов и мощнейшая идеологическая атака оставили от государства под названием Советский Союз одно воспоминание. И то обстоятельство, что ныне «черное золото» стоит дороже, чем когда-либо за последние десять лет, не должно внушать ложных надежд.
В особенности это актуально для внешней политики России на пространстве бывшего СССР, так как по понятным экономическим причинам (беспросветно-сырьевой характер экономик большинства стран СНГ) нефтегазовый фактор считается основным в этой политике. Процессы, идущие на территории СНГ, отнюдь не автономны, а являются частью глобальной игры, направленной на превращение как можно большего числа бывших союзных республик в сателлитов Запада. Запад вполне может повторить сценарий прошлых лет, играя на стремлении России извлечь скорую выгоду из нефтяных проектов, в обмен получая все новых стратегических союзников.
На этом фоне удивляет легкость, с которой Россия «сдает» свою геополитику. Спокойствие, с которым Россия воспринимает ущемление своего военного присутствия в Грузии, может означать либо пренебрежение собственными геополитическими интересами на Южном Кавказе, либо стремление разделить взаимоотношения с бывшими республиками бывшего СССР на несколько составляющих, из которых военная v отнюдь не самая главная. Какая же главная?
Еще в прошлом году Владимир Путин произнес на саммите глав государств СНГ основополагающую фразу: «Стратегическое партнерство». В сочетании с прагматизмом идея стратегического партнерства, скорее всего, предполагает различный подход к разным партнерам. Такой подход исходит из стремления разговаривать с каждым отдельным партнером исходя из принципа экономической целесообразности. Но в данном случае трудно понять, какие экономические выгоды может получить Россия в обмен на ослабление своего военного влияния в Грузии. Экономическая ориентация двух из трех закавказских республик на Запад и союзную с ним Турцию очевидна.
Между тем, вряд ли есть четкое понимание того, что такое полномасштабное экономическое сотрудничество со странами СНГ. Эксперты, ратующие за все большую экономическую интеграцию в рамках СНГ, оглядываются в основном на прошлый советский опыт. Этот опыт не содержит ничего, кроме примеров функционирования сверхцентрализованной экономики, в условиях которой двигатели для самолетов, собираемых в Ташкенте, везли из Красноярска с единственной целью v обеспечить загрузку железных дорог.
Те же, кто оценивает перспективы экономического сближения стран Содружества скептически, выдвигают чаще всего такой аргумент: мировые рынки не заинтересованы в конкурентах, нас там не ждут. Если речь идет о промышленной продукции, это несомненно и верно. Но в том-то и дело, что речь идет вовсе не о промышленной продукции. Речь идет о сырье. И вся каспийская проблема порождена тем обстоятельством, что сырье как раз ждут, и ждут очень.
Таким образом, о равномерно усиливающейся интеграции стран Содружества придется позабыть до лучших времен. Интеграция же на нефтегазовой основе идет вразрез с идеей поиска странами, обладающими ресурсными запасами, новых рынков сбыта, что совершенно не вяжется с понятием СНГ как единого экономического пространства. Поэтому идея стратегического партнерства, провозглашенная Путиным, есть не что иное как сладкая пилюля, предлагаемая несговорчивым партнерам по СНГ с целью хотя бы немного умерить их центробежные аппетиты. Ничего общего со стратегией эта идея не имеет и представляет собой чистой воды тактику. Говоря более простым языком, Россия постарается в ближайшее время как можно теснее сплотить вокруг себя участников спора о статусе Каспия, дабы большая каспийская нефть потекла в основном по российской трубопроводной системе.
И вчерашние оппоненты прекрасно это понимают. Активность Азербайджана в деле формирования собственного положительного имиджа в последнее время сделалась колоссальной и продолжает расти. Пропагандистская машина работает со скоростью суперсовременной нефтебуровой установки, и те, кто ее запустил, рассчитывают на то, что братские чувства начнут фонтанировать, как нефть из богатейшей скважины. Но, по мнению азербайджанских стратегов, есть одно препятствие, и это препятствие v Армения. И даже не столько сама Армения, сколько история постсоветских российско-армянских отношений, основанных на военно-политическом сотрудничестве и стратегическом партнерстве в его былом и, очевидно, уже устаревшем понимании.
В своем желании разрушить дружественный России образ Армении стратеги из Баку переходят все допустимые границы, проводя немыслимые параллели между чеченским терроризмом и позицией Армении в карабахском конфликте. Прежде всего это неверно концептуально, ибо чеченская проблема во многом была порождена именно стремлением ослабить позиции России в Каспийском регионе. Непрестанно называя Армению агрессором, посягнувшим на целостность суверенного Азербайджана, некоторые политологи хотят открыть России глаза на якобы существующую параллель между политикой Армении и Нагорного Карабаха и «политикой» мятежной Чеченской республики. Однако такие спекуляции крайне несерьезны, опасны и оскорбительны.
В то же время сам Азербайджан в докладе Государственного департамента США был объявлен пособником террористов. На первый взгляд, странно, что Вашингтон тревожится больше Москвы. Однако нам представляется, что такая показная тревога v пример далеко идущей прицельной стратегии.
Может показаться, что Вашингтон, ослабив свое влияние в Закавказье, уступает вакантное место основного игрока Москве, которая теперь должна с готовностью применить свой особый, дифференцированный подход к пониманию стратегического партнерства и променять экономически бесполезную Армению на богатый нефтью и транзитными возможностями Азербайджан. Однако можно ли, будучи в здравом уме, поверить в то, что Белому дому или Капитолию недостает прагматизма?
Нам представляется, что все дело v в разном понимании смысла словосочетаний «прагматичная политика» и «стратегическое партнерство» в Москве и в Вашингтоне. В Вашингтоне прагматизм понимается комплексно, а партнерство является в действительности стратегическим. Всем известно, что Турция v не только член НАТО, а еще и последовательный союзник США. Наблюдается ли со стороны Турции изменение отношения к братскому Азербайджану? Нет. Это в принципе невозможно, и этого, видимо, по мнению Госдепа, вполне достаточно для сохранения влияния США в регионе.
Возможное устранение Армении из числа друзей России на Южном Кавказе и замена ее Азербайджаном v прямая дорога к изменению российской позиции по урегулированию карабахского конфликта. Соблазненная сиюминутной перспективой подчинить своему влиянию нефтеносный Азербайджан, Россия вполне может на это пойти. После того, как проблема будет решена, Баку из столицы нестабильного региона, отягощенного территориальными спорами, может превратиться в закавказский Эр-Рияд. Предсказать же дальнейшее развитие событий и вовсе не составляет труда: мощный приток инвестиций, строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан и- потеря Москвой контроля над немалой частью каспийской нефти. Иными словами v Россия окажется попросту обманутой.
Что же касается военно-политической составляющей стратегического партнерства, которой v судя по происходящему в Грузии v Россия уже не намерена уделять большого внимания, то разрешение территориальных споров, к слову сказать, устраняет еще одно препятствие на пути вступления Азербайджана в НАТО. Остается лишь подождать, когда Грузия восстановит свою территориальную целостность, нарушенную Абхазией. Тогда благодаря истинно стратегическому партнерству полностью восторжествует прагматичная политика. Только не российская, а американская. Что не одно и то же.
19 сентября 2000, 13:59
