Жители Москвы и Подмосковья долго жали по привычке на кнопки дистанционных пультов в надежде увидеть вожделенную телекартинку, но увы. Последние три дня мы являлись свидетелями уникального социального эксперимента; пожар на Останкинской башне предоставил возможность пронаблюдать за массовым сознанием в отсутствие "лидера влияния" СМИ - телевидения.
Зритель уже давно отвык от рационального осмысления информации с экрана, поглощая ее неразжеванной, чему большинство телевизионных каналов небезуспешно способствуют. ТВ-информация - это тот же товар, только на информационном рынке, и этот товар был в дефиците. Единственному вещавшему на московский регион каналу ТНТ этот дефицит, конечно, было не покрыть. Адепты телевизионного вещания были вынуждены переключаться на печатные СМИ. Печатное слово - это не комментарии Доренко, здесь еще сохраняется определенный интеллектуальный уровень, заставляющей включать логику и анализировать информацию. Телевидение же практически низводит речь до уровня минимальной смысловой нагрузки к телекартинке. В сложившейся ситуации телеманам нужно было прибегать к определенным умственным упражнениям. Или компенсировать отсутствие картинки при помощи специальных усилий - так вечером воскресенья сотни и тысячи москвичей устремились в район Останкино: смотреть, как башня горит.
Как ни цинично это звучит, но трагедия на подлодке "Курск", взрыв на Пушкинской и теракты в Чечне - все это несколько затуманилось в массовом сознании. Так уж получилось, что телевидение является самой мощной машиной по производству образов. Картинки, которые показывает телевизор, будоражат общественное воображение куда сильнее, чем самый страстный печатный текст. В период телевизионного голодания поле массового сознания, будучи сконцентрировано на томительном ожидании возвращения ТВ, слабо реагировало на попытки альтернативных СМИ расшевелить его. Именно возвращение ТВ было информационным поводом ¦1, гораздо более важным, чем те новости, которые ТВ в этот период не могло передавать и которые носили скорее дополнительный характер, не вызывая особых эмоций в общественном сознании.
В политике в связи со сложившимися обстоятельствами продлился период отпусков. Наиболее политизированная публика сконцентрирована, конечно, в Москве. Здесь же находится главная сцена политической жизни, поэтому все главные ньюсмейкеры несколько расслабились - играть на зрителя в отсутствие телеэфира дело неблагодарное. Политическая жизнь теплилась только на газетных страницах, а потому громкими заявлениями публика потчевана не была, ведь в напечатанном виде они выглядят далеко не так впечатляюще, как выглядели бы на экране с соответствующими выражениями лиц и жестов.
Однако до полного политического затишья дело не дошло. Сначала НТВ и "Медиа-МОСТ" предложили федеральному вещанию мощности своей сети ТНТ и попытались вновь продемонстрировать свое технологическое , организационное и моральное преимущество над враждующим с ними государством. Затем на той же площадке выступил и мэр Лужков. Правительство Москвы, под контролем которого находятся кабельные сети, покрывающие до 70% московской аудитории, активно противодействовало трансляции каналов ОРТ и РТР по кабельному телевидению, а с другой стороны - всячески подчеркивало, что восстановление башни - дело почти невозможное и, во всяком случае, полностью лежит на совести федеральных властей. Логику действий Лужкова можно понять, зачем пускать недружественные ему масс-медиа в свою же вотчину, тем более, когда есть реальная возможность этого не делать.
Однако, несмотря на пессимистические прогнозы, предвещавшие долгие сроки на восстановление телевещания, уже вчера было восстановлена трансляция РТР и ОРТ, которые стали выходить в "спаренном" режиме. Это, безусловно, стало сильным ударом по позициям московских властей в телекоммуникационном конфликте. Московский мэр явно недооценил своих оппонентов и потерпел поражение на информационном фронте. Пытаясь ограничить вещание ОРТ и РТР по Москве, Лужков попал под шквал критики со стороны практически всех значимых печатных СМИ, живописующих монополистические потуги мэрии, посягающей тем самым на право москвичей смотреть федеральные телеканалы. Этот безусловно сильный пропагандистский ход, рассчитанный на аудиторию, традиционно поддерживающую Лужкова (москвичи), направлен на выбивание почвы из-под ног мэра - "бьем врага на его же территории". Оперативно восстановившие вещание ОРТ и РТР, вкупе с НТВ, не замедлили заострить общественное внимание на путанных и сумбурных оправданиях Лужкова и министра московского правительства А.Музыкантского, объяснявших отсутствие центральных телеканалов туманными техническими причинами. Теперь Лужков может дорого поплатиться за попытку "сыграть в кабель": собственного вещания на дециметровой частоте у него нет и скорость его появления зависит от федеральных властей.
Таким образом, с одной стороны, пожар башни вновь продемонстрировал, что российское телевидение по-прежнему остается скорее инструментом политического давления, чем средством информирования. Временная пустота в телеэфире пошла скорее на пользу массовому зрителю, дав ему передышку в пропагандистских атаках СМИ. Остатки телевидения не могли сообщить зрителю ничего, кроме новостей про само ТВ - что его нет, что оно скоро появится, и как, и где, и у кого в руках окажется рубильник. Информационного голода из-за отсутствия ТВ никто не испытывал: тот, кто искал информацию, легко ее находил в куда более содержательных и свободных от излишний эмоциональности альтернативных источниках. С другой стороны, основные игроки информационного пространства привычно разыграли сюжет отсутствия ТВ ровно таким образом, каким обыгрывают они любой информационный повод в течение последнего полугода - хоть лодка тонет, хоть башня горит, хоть курица не несется. Это все равно.
31 августа 2000, 16:13
