В области исторической памяти в России одна из самых непонятных загадок – весьма скромное место битвы, произошедшей летом 1572 года у подмосковного села Молоди. Она не упоминалась в школьных учебниках, в популярной литературе, ее не изображали художники, о ней не снимали фильмов, в честь возглавлявших русские войска полководцев не называли улиц, им не возводили памятников. Хотя нельзя сказать, что это сражение было неизвестным. В XIX веке о битве при Молодях писали и Карамзин, и Костомаров, и Соловьев, и Иловайский, в XX веке – такие известные историки как Зимин и Скрынников. Но, пожалуй, лишь с 1990-х годов эта история сумела перейти со страниц сугубо научных трудов в популярную литературу, и одновременно с этим о ней заговорили как о незаслуженно забытой победе русской армии.
Действительно, по своему значению битва при Молодях не уступает Бородинскому или Куликовскому сражениям. При этом она закончилась безоговорочным разгромом противника (в отличие от Бородинской битвы). Что же произошло в том июле 1572 года?
В это время в противостоянии Москвы и Бахчисарая перевес был на стороне крымского хана. В предыдущем году его войско успешно совершило поход к Москве, сожгло посад и увело десятки тысяч пленных. Иван Грозный, который одновременно вел Ливонскую войну на севере, был готов уступить крымскому хану Астрахань, но Девлет-Гирей уже хотел большего: полностью подчинить Москву, сделав ее своим вассалом. Бывшие же Казанское и Астраханское ханства должны были достаться Девлет-Гирею. Чтобы добиться этого он предпринял в 1572 году новый поход.
Точные размеры войска, в которое вошли крымские татары и ногайцы, неизвестны, но оно явно составляло не менее 50 тысяч человек. С войском был сам Девлет-Гирей, а также его полководец Дивей-мурза, зять хана. Противостояло им около 25 тысяч человек русского войска, охранявшего подходы к Москве с юга, по Оке. Возглавлял его Михаил Иванович Воротынский.
25 июля татары сожгли посад в Туле, но штурмовать укрепленный город не стали, а двинулись дальше на север, чтобы переправиться через Оку. На следующий день они вышли к реке в районе Серпухова и попытались перейти ее, но потерпели неудачу, так как противоположный берег был укреплен и татар встретил огонь русских пищалей. Однако 27 июля войску Девлет-Гирея удалось, связав основные силы русских в артиллерийской перестрелке у места первоначальной попытки переправы, одновременно форсировать Оку выше и ниже по течению.
28 июля основные силы крымского хана также оставили окрестности Серпухова и переправились через реку, обойдя войско Воротынского. Передовые же ногайские отряды уже достигли Пахры и перерезали дороги, ведущие в Москву с юга. Девлет-Гирей двинулся к Москве.
Однако в тылу у крымского войска остался Воротынский, сохранивший большую часть своих сил. Он распорядился отступать на север, догоняя хана. Как сообщает Московский летописец, Воротынский сказа: «Так царю страшнее, что мы идем за ним в тыл, и он Москвы оберегаетца, а нас страшитца». Воротынский полагал, что Девлет-Гирей не станет штурмовать столицу, имея у себя за спиной противника, и ему придется развернуться, чтобы разгромить врага в битве.
Передовым силам своего войска, во главе которых были Дмитрий Иванович Хворостинин и Андрей Петрович Хованский, Воротынский велел настигнуть арьергард противника, вступить с ним в бой и остановить продвижение вражеской армии к Москве.
Свою задачу передовой полк блестяще выполнил. 29 июля у села Молоди (оно существует и поныне в Чеховском районе Московской области) Хворостинин и Хованский разгромили арьергард татарского войска. С этого собственно и началась Молодинская битва. Как сообщают летописцы, два сына хана примчались к нему с сообщением: «Ты, государь, идешь к Москве, а нас, государь, московьские люди созади побили…». Случилось то, на что рассчитывал Воротынский. Девлет-Гирей решил не оставлять опасность в своем тылу, развернул все свои силы и устремился к русским войскам.
Полк Хворостинина и Хованского отступил, заманивая противника туда, где, неподалеку от села Молоди, был сооружен гуляй-город – передвижное укрепление русских войск. Исторически, видимо, гуляй-город восходит к вагенбургу, ставшему популярным после многочисленных побед гуситов в XV веке. Он представлял собой дубовые стены с бойницами, установленные на телегах. Телеги сцеплялись между собой, образуя укрепления необходимой в данный момент формы. Если позволяло время, перед гуляй-городом сооружался ров. Находившиеся внутри могли обстреливать противника из пищалей и пушек. «Если бы у русских не было гуляй-города, то крымский царь побил бы нас, взял бы в плен и связанными увел бы всех в Крым, а Русская земля была бы его землей,» - вспоминал участник событий немец на русской службе Генрих Штаден.
Отступление передового полка русских войск было тактическим приемом, позволившим заманить врага туда, где был установлен гуляй-город. Отступавшие русские конники отошли в сторону, а татар встретил артиллерийский огонь. «И в те поры из-за гуляя князь Михайло Воротынский велел стрельцем ис пищадей стреляти по татарским полком, а пушкарем из большого снаряду ис пушек стреляти. И в том бою многих безчисленно нагайских и крымъских тотар побили…».
С налету взять гуляй-город не удалось. Девлет-Герей разбил стан неподалеку и начал готовиться к штурму.
На следующий день с утра начался штурм. Татарская конница предпринимала атаку за атакой, но все они успешно отражались русскими. В какой-то момент Дивей-мурза решил осмотреть позиции, чтобы найти слабые места обороны, и приблизился к гуляй-городу («поехал около обозу с невеликими людьми розсматривать, которые места плоше, и на то б место всеми людьми, потоптав, обоз разорвати»). Русские совершили стремительную вылазку, татары ударились в бегство, но Дивей-мурза был настигнут и взят в плен. Летописец даже указывает имя ратника, захватившего вражеского полководца – сын боярский из Суздаля Иван (Темир) Шибаев сын Алалыкин.
Несмотря на пленение полководца, татары вновь предприняли попытку штурма, но и она не принесла им успеха. «Татарский напуск стал слабее прежнего, а руские люди поохрабрилися и, вылазя, билися и на том бою многих татар побили».
Два следующих дня помимо мелких стычек и перестрелок большого штурма не предпринималось. Татарское войско приходило в себя после первого поражения. Между тем запертые в гуляй-городе русские начали страдать от нехватки воды и провианта. Позднее Дивей-мурза говорил, что, если бы вместо него в плен попал сам Девлет-Гирей, то Дивей-мурза легко достиг бы победы, подождав четыре – пять дней, пока русское войско не ослабнет от голода. ОднакоДевлет-Гирей ждать не стал.
Мы не знаем точно, что заставило спешить Девлет-Гирея. Источники сообщают о недовольствах среди ногайского войска, обеспокоенного малым количеством добычи и судьбой обоза, оставленного за Окой. К тому же татарами был перехвачен гонец, отправленный Воротынскому из Москвы. В сообщении, которое он вез, русским воеводами предписывалось «сидеть безстрашно», так как к ним на помощь уже идет «рать наугородцкая многая». При допросе пленный показал, что новгородскую рать ведет сам царь Иван Грозный (действительно находившийся в то время в Новгороде), а также что передовые ее части под командованием Иван Мстиславского уже прибыли в Москву, а насчитывают эти передовые части сорок тысяч человек, чем сам гонец, якобы, был свидетелем.
2 августа Девлет-Гирей вновь начал штурм. В этот раз татары штурмовали гуляй-город в пешем строю. Их натиск был ожесточенным, но защитники раз за разом отражали атаки. Выждав момент, Михаил Воротынский решил нанести контрудар. Он сумел незаметно вывести крупные конные силы из гуляй-города, совершил обходной маневр и ударил по татарам с тыла. Одновременно с этим артиллерия гуляй-города начала усиленный обстрел («из большово наряду ис пушек и изо всех пищалей»), гуляй-город разомкнули и оттуда на встречу татарам устремился отряд Хворостинина.
В итоге, понеся огромные потери, крымское войско вынуждено было отступить. «И тово же дни августа в 2 день в вечеру оставил крымской царь для отводу в болоте крымских тотар три тысечи резвых людей, <…>; а сам царь тое ночи побежал и Оку реку перелез тое же ночи». Воротынский преследовал их до Оки, захватив ханский лагерь и богатые трофеи: «И воеводы на утрее узнали, что царь крымской побежал и на тех остальных тотар пришли всеми 152 людьми и тех тотар пробили до Оки реки. Да на Оке же реке крымской царь оставил для обереганья тотар две тысячи человек. И тех тотар побили человек с тысечю, а иные многие тотаровя перетонули, а иныя ушли за Оку».
В память об этой битве, помимо документов Разрядного приказа, упоминаний в переписке и летописных источниках, остался литературный памятник, которому позднее издатели дали названия «Повесть о битве при Молодях» или ««Повесть о бою воевод московских с неверным ханом». А когда в 1619 году Москву посетили английские дипломаты, направленные короля Яковом I к царю Михаилу Федоровичу, один из участников этого посольства Ричард Джемс проявил любознательность и не только составил словарик русских слов, но и собрал шесть песен. Одна из этих песен была посвящена походу крымского хана на Русь в 1572 году.
А не силная туча затучилася,
а не силнии громы грянули:
уде едет собака крымской царь?
А ко силнему царству Московскому:
«А нынечи мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возмем».
Однако далеко не все зрители фильма «Иван Васильевич меняет профессию», где была использована эта песня, знают о событии, которому она была посвящена.
