Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» представляют книгу Брюса Кларка «Афины. История великого города-государства» (перевод Дмитрия Прокофьева).
Панорама Афин — одна из самых узнаваемых и насыщенных символизмом среди всех городов мира: колонны и фронтоны Парфенона — венчающего Акрополь храма, посвященного богине мудрости Афине, — царят над городом, название которого многие считают синонимом слова «цивилизация». Значение Афин — родины демократии, западной философии и театра — просто невозможно не признать. Лишь немногие города обладают историей, настолько богатой художественным творчеством и новаторскими идеями и настолько испещренной чередованием потрясений и затиший. В повествовании Брюса Кларка эпическая, калейдоскопическая история города — от юридических реформ законодателя Солона, жившего в VI столетии до нашей эры, до испытаний, обрушившихся на Афины в начале XXI века из-за последствий экономических кризисов 2000-х годов, — предстает как живая во всем своем культурном богатстве и политическом значении.
«Когда западные школьники знакомятся со всемирной историей, им часто говорят, что цивилизация особенно многим обязана событиям, произошедшим на двух скалистых возвышенностях в разных частях Восточного Средиземноморья. Несмотря на общие черты, значение этих мест понимается очень по-разному. Одно из них — это иерусалимская Храмовая гора, считающаяся колыбелью монотеизма, а второе — афинский Акрополь, в драгоценных памятниках которого видят свидетельство разума, мастерства и свободы человека. Моя книга посвящена одной из этих возвышенностей и цивилизации, возникшей вокруг нее, хотя течения, берущие начало в этих двух местах, в конце концов все-таки переплелись», — рассказывает Брюс Кларк.
Предлагаем прочитать фрагмент из главы, о создании греческой монархии в XIX веке.
Новый греческий монарх принял участие в нескольких театрализованных публичных мероприятиях. Первое из них состоялось в феврале 1833 г., когда он прибыл в Нафплион в сопровождении эскадры, насчитывавшей более семидесяти кораблей разных стран. Все они были украшены флагами и непрерывно давали залпы праздничного салюта. Семнадцатилетний юноша в нарядном мундире въехал во главе процессии в свою временную столицу в окружении трех баварских регентов, а главы разнообразных греческих фракций встретили его с благоговением и необычным для них единодушием. К этому моменту осуществление планов перестройки Афин уже началось; проектные работы были поручены двум архитекторам, обучавшимся в Германии. В течение следующих месяцев король начал перемещение столицы. В мае он прибыл по суше в Афины, а в сентябре — по морю в Пирей , где ему устроили встречу видные афиняне, очевидно решившие прибегнуть к древним божествам — покровителям города.
В память об Афине один из горожан поднес Оттону крупную сову, другой — ветвь оливы, а третий произнес речь, в которой выразил уверенность, что «теперь, когда Афина вернулась в наш город вместе с Деметрой и Гермесом, через Вас … мы будем вознаграждены за все невзгоды». Затем король отправился к арке Адриана , где надпись на лавровом венке гласила: «Афины, некогда город Тесея и Адриана, ныне город Оттона ». В декабре Оттон поселился в Афинах. По этому случаю состоялось христианское богослужение в древнем храме, называвшемся тогда церковью Святого Георгия, но вскоре после этого вновь превращенного в классический памятник: теперь мы называем его Гефестейоном . С самого начала существования королевства в нем было смешение — иногда намеренное — новой религии со старой.
Еще одной повторяющейся чертой афинской истории было то обстоятельство, что люди, оставившие свой след в городе в качестве действующих лиц или влиятельных наблюдателей, часто прибывали по двое. Последним из таких дуэтов были два архитектора, познакомившиеся в Берлине, где они учились у великого профессора-эллиниста.
Один из них, Стаматис Клеантис , до приезда в столицу Пруссии учился в Бухаресте и Лейпциге. В Берлине же он подружился с одним из однокашников, Эдуардом Шаубертом , который был родом из Бреслау (ныне — польский город Вроцлав). Молодые люди решили, что вместе прославятся в Средиземноморье, вернув на юг величественный греческий стиль, вошедший в такую моду в Северной Европе. В мае 1832 г., еще до принятия официального решения о переводе столицы в Афины, они получили заказ на разработку перспектив развития Афин, которые «не уступали бы славе и блеску города и были достойны века, в котором мы живем». К концу года их план был официально утвержден и подкреплен королевским указом. В основе его лежало предположение, что город с населением около 6000, в котором большинство домов стояло без крыш, быстро вырастет до 35 000 или 40 000 и ему потребуются возможности для дальнейшего расширения. Так и вышло: к 1900 г. численность населения Афин превысила 100 000 человек.
Уже через пару лет этот план был отброшен; его переработку поручили гораздо более маститому баварскому архитектору Лео фон Кленце1. Но некоторые черты проекта двух друзей, предполагавшего город с широкими пересекающимися проспектами, были сохранены и претворены в жизнь. Контуры этого проекта можно различить до сих пор. Клеантис и Шауберт предполагали, что существующий малоэтажный город у северного склона Акрополя будет по большей части снесен и отдан под археологические раскопки . Непосредственно к северу от этой части они представляли себе простую сеть широких бульваров, образующих равнобедренный треугольник, в вершине которого находится нынешняя площадь Омония (то есть площадь Гармонии или Единодушия). Точно на юг от Омонии должна была пройти идеально прямая дорога к Акрополю: это нынешняя улица Афинас, превратившаяся в длинную, неопрятную городскую магистраль, в нижнем конце которой можно найти продуктовый рынок.
Кроме того, план предполагал проспект, идущий от площади Омония на юго-запад, к морю. Сейчас — как и тогда — эта дорога известна под названием улицы Пиреос. Сегодня это высокоскоростная и по большей части закопченная магистраль, мрачность которой немного помогает смягчить новый филиал музея Бенаки. На юго-восток от площади Омония по плану должен был идти еще один широкий бульвар, ведущий к остаткам античного стадиона. Сегодня улица Стадиу — один из трех параллельных широких проспектов, которые проходят между районами, образованными двумя центральными площадями города, Синтагмой и Омонией2.
Клеантис и Шауберт представляли себе, что культурная жизнь — в виде библиотеки и собора — будет сосредоточена к востоку от улицы Афинас, а жизнь политическая и административная — к западу. Центральным, но безоговорочно отброшенным элементом их проекта был окруженный величественными садами дворец, который предполагалось построить на площади Омония. Сегодня Омония — это место, где толпятся мигранты, происходят сомнительные сделки и останавливаются небогатые туристы; площадь оживленная, но уж никак не величественная.
Треугольная сетка улиц оказалась самым долговечным наследием молодых архитекторов и их грандиозного плана. Другие его элементы столкнулись с возражениями, потому что для их осуществления требовался широкомасштабный снос существующих строений, владельцам которых пришлось бы выплачивать компенсации. Летом 1834 г. в Афины прибыл король Людвиг , поручивший дальнейшие работы по перепроектированию Афин своему советнику фон Кленце. Этот архитектор был автором ряда поразительных неоклассических построек в Мюнхене, в том числе установленного среди холмистых лужаек Английского сада Моноптероса, миниатюрного круглого строения, имитирующего ионический храм. (Собственно говоря, его работы заставляют задуматься: не может ли быть так, что пышные подражания Древней Греции в некоторых случаях оказываются более уместны в Северной Европе, чем в самой Греции?)
Фон Кленце сократил планы молодых архитекторов, но в одном отношении и его мнение было отвергнуто. Он собирался построить дворец на месте (еще не раскопанного) кладбища Керамика . Если бы этот проект был осуществлен, не были бы сделаны некоторые важные археологические открытия, но зато из королевской резиденции открывался бы прекрасный вид на море. Однако еще более дерзкий план предложил берлинский профессор Карл Фридрих Шинкель , в свое время бывший наставником Клеантиса и Шауберта: он предложил построить дворец прямо на Акрополе, рядом с Парфеноном.
В конце концов дворец решили разместить на невысоком холме в самом центре города, всего в нескольких минутах пешего хода от существовавшего поселения. Возможно, Людвиг утвердил именно это предложение — и придал резиденции сына несколько крепостной вид, — учитывая некоторые политические соображения. Новый король должен был быть близок к народу, но в то же время иметь возможность защищаться, если это потребуется.
1 Одна из его многочисленных работ — здание Нового Эрмитажа в Санкт-Петербурге. — Примеч. перев.
2 Два других проспекта — улицы Панепистимиу (Университетская) и Акадимиас (Академическая). — Примеч. перев.