Издательство «Эксмо» представляет книгу Юлии Галкиной и Максима Шера «Двухэтажный Ленинград. Жилая застройка 1945–1950 годов».
В издании впервые собраны материалы по истории малоэтажной жилой застройки и повседневной жизни Ленинграда первых послевоенных лет. Двух- и трехэтажные дома, построенные в то время, иногда называют «немецкими». Помимо уникальных архивных фотоснимков, а также чертежей 1940-х гг., в книгу включены сделанные недавно цветные фотографии всех построек в одном из малоэтажных кварталов за Нарвской заставой. Этот характерный пример архитектуры конца 1940-х оказался под угрозой сноса. Послевоенные рабочие районы редко становятся частью туристических маршрутов, но именно они, как представляется, хранят дух своего времени. Книга является увлекательным источником информации об одной из малоизученных страниц в истории Ленинграда и будет интересна как профессиональным исследователям, так и всем, кто любит Петербург. Благодаря этой книге вы сможете перенестись во времена послевоенного Ленинграда и увидеть своими глазами жилую застройку тех лет. Здесь собраны дома, которые редко становятся частью туристических маршрутов, но именно они сохранили отголоски настоящего Ленинграда. Уникальные архивные фотографии и документы покажут вам, какими были эти дома в послевоенное время.
Вторая часть книги — это уникальный фотопроект Максима Шера. Его камера запечатлела сегодня те самые дома, построенные 70 лет назад. Такое путешествие по времени и пространству станет неповторимым опытом и позволит убедиться в том, что время не стоит на месте. Эта книга станет идеальным дополнением к серии «Истории домов и их жителей» («Истории московских домов, рассказанные их жителями», «Истории домов Петербурга, рассказанные их жителями», «Истории домов Тбилиси, рассказанные их жителями») и потрясающим подарком для любителей истории. Ее можно прочитать за один день или использовать в качестве источника информации для более серьезных исследований. Издание заинтересует людей разных возрастов и профессий, ведь история всегда будет оставаться интересной для всех.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
7 февраля 1947 года Городской архитектурный совет призвал «отказаться от ряда архитектурных деталей, излишне усложняющих производство работ… (декоративный выпуск камней на поверхность стены — «гребенки», арочные оконные проемы и т. п.)»1. До постановления ЦК КПСС «об архитектурных излишествах», которое похоронило эпоху советского классицизма, оставалось восемь лет.
В «Ленинградской правде» между тем раскритиковали дома товарища Фромзеля на проспекте Энгельса: автору заметки не понравились планировочные, конструктивные, архитектурные — в общем, все особенности проекта. На критику власти отреагировали созданием комиссии «с участием большого количества архитекторов, инженеров»2. В том числе — Александра Гегелло, Андрея Оля, Игоря Фомина, Валентина Каменского и Константина Гурьева.
3 октября члены комиссии обследовали немногочисленные уже построенные малоэтажки: 10 домов и общежитий в Новой Деревне, на Большой Охте, в районах Белевского поля и Нарвской заставы. Выводы сделали следующие:
— во всех домах слишком маленькие окна и чересчур толстые дверцы встроенных шкафов;
— фигурные лепные порезки (декоративные элементы) вместо карнизов негигиеничны;
— полы в квартирах должны быть из узких сосновых реек, а не из толстых и широких шпунтованных досок;
— эмалированные раковины из тонкого железа на холодных заклепках прослужат всего несколько месяцев — и поэтому «необходимо немедленно прекратить их производство, являющееся бессмысленной и преступной растратой государственных ресурсов».
Авторы доклада подчеркнули, что для удешевления и ускорения малоэтажного строительства нужно его индустриализировать, изготовляя детали и даже части зданий на заводах3. До появления первого в Ленинграде и СССР домостроительного комбината (Полюстровского) оставалось чуть больше десяти лет.
Новые малоэтажные дома на проспекте Энгельса, архитектор Виктор Фромзель, 1948 год. Фотограф неизвестен. Из фондов ЦГАКФФД СПБ
27 октября 1947 года архитектор Александр Гегелло сердился и расстраивался. Проводя расширенное заседание Правления Ленинградского отделения союза советских архитекторов, он заявил, что «строительство малоэтажных домов можно считать сорванным», «организация строительства по существу никуда не годится», а качество построек «чрезвычайно низкое». И «вообще успехов в этом деле нет».
В малометражках, пояснял Гегелло, любые ошибки фатальны: «Мы наблюдали такое положение при осмотре, что если дверь была поставлена несколько в стороне, то войти в ванную было уже затруднительно»4.
Если исходить из норматива 6 кв. м на человека, в уже сданных домах невозможно будет меблировать квартиры, заявил архитектор Сергей Васильковский: «…Ни в одной квартире не может быть расставлено столько кроватей, сколько будет жить людей»5.
Жилой дом на Белевском поле, архитекторы Игорь Фомин, Александр Жук, Софья Пясковская, 1948 год. Дом снесен в конце 2010-х годов. Адрес перед сносом: ул. Седова, 89, к. 3. Фотография неизвестного автора из фондов Музея архитектуры им. А. В. Щусева
Архивная подпись к фотографии стоит того, чтобы ее воспроизвести полностью: «Участники Первой сессии Ленинградского филиала Академии архитектуры СССР осматривают на выставке в Доме архитектора макет опытного одноэтажного стандартного дома на две квартиры, изготовляемого заводским путем. Слева направо: член-корреспондент Академии архитектуры СССР, доктор архитектуры Е. А. Левинсон, ученый секретарь Академии архитектуры СССР Н. П. Белинкин, исполняющий обязанности президента Академии архитектуры СССР К. С. Алабян, ученый секретарь Ленинградского филиала Академии архитектуры СССР Ф. Ф. Олейник и председатель президиума Ленинградского филиала Академии архитектуры СССР А. И. Гегелло», 14 февраля 1949 года. Фотография Сигизмунда Кропивницкого из фондов ЦГАКФФД СПБ
Товарищ Левинсон6 предложил зимой переработать типы домов: «У меня лично такое впечатление, что отсюда можно много выжать и упростить. В части архитектурной отделки — это разговор очень трудный. В тех домах, в которых я принимал участие, я не понимаю, почему не хороши циркульные окна7, я не понимаю, почему барельефы на стене будут затекать»8.
Левинсон также высказал мнение, что «двухкомнатные квартиры совершенно не нужны, конечно, они очень дорогие».
Архитектор Армен Барутчев, в свою очередь, высказал мнение, что они нужны, но не с проходными комнатами: «Мне кажется, что ни у кого в семье не произойдет никакой катастрофы, если сын с его женой будут жить в отдельной комнате, через которую не будут проходить его родители. И никогда мы не обеспечим такого положения, чтобы ни в одной семье не умер кто-то из ее членов. Скажем, в этой квартире (показывает на эскизе) умерла бабушка, что вы будете делать с этой комнатой? Что, она будет пустовать? Или, скажем, дочь вышла замуж? Опять трагедия!»9
Раскритикованный ранее товарищ Фромзель10 объявил, что если ленинградская промышленность к 30-летию Октября (до которого оставалось полторы недели) выполнит план, то жилстроительство — нет: «Если жилстроительство исполкомское выполнено примерно на 83 %, то строительство ведомственное, я думаю, что оно будет сделано процентов на 30. Это катастрофа»11.
***
Так и вышло. Даже хуже.
За 1947 год в Ленинграде должны были построить 130 малоэтажных домов. Построили всего 22 (около 8 тыс. кв. м жилплощади). «Так, например, в Приморском районе из 90 домов построен только один дом, в Калининском районе — три дома, в Выборгском районе — два, в Володарском районе12 — 13 домов», — перечислял архитектор Александр Гинцберг13.
«Картина получается не отрадная», — печалился начальник Ленинградской инспекции Государственного архитектурно-строительного контроля товарищ Шабров14 (ранее он же сообщал, что «в целом по городу качество жилищного строительства невысокое»15).
К концу 1947 года некоторые застройщики ходатайствовали, «нельзя ли не делать панели, мостовые, газоны, не окрашивать фасады, мотивируя тем, что сейчас наступила осень и эти работы трудно вести». Шабров возмущался: «Но ведь руководителям этих организаций известно было, что за октябрем следует ноябрь, декабрь и т. д.»16.
В 1948 году в Ленинграде создали новый Генеральный план, рассчитанный на 10–12 лет17. Он существенно отличался от предыдущего, разработанного в 1936 году. Архитектор Юрий Курбатов писал: «В отличие от первого Генерального плана, который утверждал ассиметричное развитие, ориентированное на юг, по новому Генплану начинают осваивать территории в северо-западном, северном и северо-восточном направлениях»18.
Новый жилой дом на Среднеохтинском проспекте, архитектор Армен Барутчев, 1947 год. Фотограф неизвестен. Из фондов ЦГАКФФД СПБ
В документе, среди прочего, определили норматив подушной жилплощади: девять (а не шесть, как раньше) кв. м на человека19. Составители нового Генплана подсчитали, что за 10 лет население Ленинграда составит 3,5 млн человек (до войны — 3,2 млн).
***
В начале 1948 года Союз архитекторов снова провел осмотр малоэтажных домов — на этот раз заселенных. Таких, правда, опять оказалось совсем немного: дом на Белевском поле, дом на Мигуновской улице, дом на Среднеохтинском проспекте, дом на проспекте Энгельса и общежитие20.
Белова и Каменского критиковали больше всего. В итоге они вынужденно скорректировали в квартирах санузлы: сделали их раздельными вместо совмещенных. Архитектор Гинцберг, впрочем, вопрос о санузлах назвал «довольно спорным»: «Я бы, может быть, не хотел иметь уборную вместе с ванной внутри квартиры, проход в которую должен быть обязательно через жилую комнату, но, может быть, некоторые товарищи считают это вполне возможным»21.
Товарищ Плисецкий — участник комиссии, обследовавшей малоэтажки, — резко отозвался о доме Белова в Зубовом переулке22: «Там единственная деревянная лестница на второй этаж, и нет ни одной площадки между первым и вторым этажом, а лестница идет почти вертикально. Конечно, это смертоубийственная квартира для детей.
Архивная подпись: «Работница А. К. Малофеева производит окраску лестницы в малоэтажном доме на Белевском поле», 30 сентября 1947 года. Фотография Павла Федотова из фондов ЦГАКФФД СПБ
<…> Там и взрослый человек легко убьется». Архитектор Белов же отвечал на эти высказывания: «Никто там не падает, и всё хорошо»23.
В доме на Мигуновской по проекту Русакова был случай, когда «жильцы снимали шкафные двери и ставили кровати или другую мебель, так как иначе мебель нельзя было расположить»24.
Но это мелочи. Существенным открытием стало, что фактическая стоимость домов намного превышала проектируемую — при лимите 1 тыс. руб. за кв. м жилой площади (в ценах 1936 года), установленном в 1947 году25. Архитектор Александр Гринцберг привел такие примеры:
— жилой дом Ремстройконторы Выборгского РЖУ на проспекте Энгельса в проекте стоил 450 тыс. руб., а на деле — 559 тыс. руб.;
— жилой дом и общежитие в Московском районе: в проекте — 1 856 000 руб., на деле — 2 218 000 руб.;
— дом на Балтийской улице: 569 тыс. руб. по планам и 728 тыс. руб. — в действительности.
Одна из причин, почему так вышло, — «строили обычными кустарными методами»26.
1. ЦГАНТД СПб. Ф. 386. О. 1–4, Д. 26. Л. 24.
2. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.
3. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 148.
4. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 147.
5. Там же.
6. Соавтор малоэтажных домов на Московской улице (современной улице Крупской). См. главу «Невский район».
7. Представляют собой круг.
8. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 147.
9. Там же.
10. Виктор Фромзель в итоге скорректировал проекты, и дома в Новой Деревне строили с учетом изменений.
11. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 147.
12. Володарский — современный Невский район, его переименовали в ноябре 1948 года.
13. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.
14. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 147.
15. Строить только хорошо! // Ленинградская правда. 1947. 17 мая. С. 3.
16. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 147.
17. Работать над ним начали еще в войну, в 1943 году. В 1944-м, вскоре после снятия блокады, Государственный комитет обороны опубликовал постановление «О первоочередных мероприятиях по восстановлению промышленности и городского хозяйства Ленинграда». В 1951-м новый Генплан города откорректировали.
18. Курбатов Ю. И. Петроград. Ленинград. Санкт-Петербург. Архитектурно-градостроительные уроки. СПб., 2008. С. 76.
19. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.
20. Дом на Белевском поле проектировали Жук и Фомин, дом на Мигуновской улице — Русаков, дом на Среднеохтинском проспекте — Барутчев и Рубанчик, дом на проспекте Энгельса — Фромзель, общежитие — Катонин, Белов и Каменский.
21. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.
22. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.
23. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.
24. Там же.
25. ЦГАНТД СПб. Ф. 386. О. 1–4. Д. 26.
26. ЦГАЛИ СПб. Ф. 341. О. 1–1. Д. 191.