Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу американского историка Дугласа Бойна «Аларих, король вестготов. Падение Рима глазами варвара» (перевод Александра Свистунова).
Заклейменные позором и считавшиеся отбросами римского общества, готы были жестокими «варварами», уничтожившими «цивилизацию», по крайней мере в традиционной трактовке истории краха Рима. Но если чуть-чуть сдвинуть точку обзора, это оживит их и нашу историю.
Аларих вырос недалеко от реки, которая отделяла готскую землю от римских владений. Он испытал на себе влияние пограничной политики, которая отнимала детей переселенцев у их родителей, и ему было отказано в льготах, которые он, вероятно, ожидал от военной службы. Римляне ожесточенно спорили по поводу того, кому должны быть предоставлены привилегии гражданства. Они хотели укрепить свою власть в мире, но не были так уверены насчет римской идентичности; они зависели от иностранных товаров, но высмеивали чужеземцев и отказывали тем в праве быть услышанными и считаться людьми. В отличие от римлян, среди которых при жизни Алариха наблюдался рост фанатизма, нетерпимости и радикализма, готы как практикующие христиане ценили религиозный плюрализм и терпимость. Готы, которым придали маргинальные черты и выставили устрашающими предвестниками разрушения и наступления Темных веков истории, сохранили достижения Древнего мира, которые мы принимаем как должное.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Что заставило Алариха вновь покинуть Иллирик, снова вступить в пределы Италии и напасть на Рим ? Многие римляне, если бы в те годы им задали этот непростой вопрос, дали бы на него весьма тривиальные ответы. Они бы сказали, что готы просто ничего другого не умеют; что эти люди — варвары. Некоторые христиане объяснили бы, что совершить этот чудовищный поступок Алариха побудили силы зла.
В те дни христиане могли представить абстрактные, духовные и глобальные мотивы человеческих поступков. Созомен, автор популярной книги под названием «Церковная история», рассказал своим читателям легенду об иноке, который, встретив Алариха на пути в Рим , умолял его не брать город в осаду. Аларих признался, что «он так действует не по своей воле, что кто-то никогда ему не дает покоя, повелевая разорить Рим». Хотя эта история, вероятно, придумана задним числом, чтобы успокоить духовные терзания христиан и снять с них ответственность за их политическое безразличие, многим римлянам она вполне могла показаться правдоподобной. Для них было бы легче объяснить нападение Алариха смутным ощущением «чего-то беспокоящего», чем честно признать, что их мир построен на неравенстве.
В течение трех десятилетий готские семьи были лишены правовой защиты, на которую могли рассчитывать их соседи-римляне. Некоторые, как мы можем предположить, нашли работу и обосновались на одном месте. Другие, как и большинство последователей Алариха , похоже, скитались между городами, нигде не задерживаясь подолгу, здесь и там получали подачки от благотворителей, чтобы прокормиться. Но независимо от того, какого успеха они добились, все готы находились в шатком положении: по прихоти правительства их могли лишить собственности и личных прав, и с юридической точки зрения всем им приходилось довольствоваться статусом граждан второго сорта. Рим не предпринял никаких действий, чтобы поправить их бедственное состояние.
Однако такой политический паралич не был естественной особенностью Древнего мира. По самым консервативным оценкам, Рим предоставлял гражданство чужеземцам как минимум трижды за всю свою историю: сначала италийским племенам после Союзнической войны, затем жителям колоний в эпоху экспансии и, наконец, народам Средиземноморья во время правления императора Каракаллы. Даже во времена Алариха потеря гражданства была одним из самых суровых наказаний, которые римский судья мог наложить на римлянина. Сами императоры именно в эти годы принимали законы, которые гарантировали, что римские военнопленные могут быстро восстановить статус гражданина, как только вернутся в империю. Упоминания о том, что значит быть «гражданином», появлялись во всех сферах тогдашней культуры, включая любовную поэзию, тенденциозные стихи Клавдиана , философские размышления о свободе воли, панегирик епископа Амвросия императору Феодосию и письма, адресованные погибшими солдатами своим женам. Тем не менее не нашлось ни одного нового Каракаллы, чтобы защитить готов, и, согласно римскому праву, на протяжении V в. было проще предоставить гражданство рабам и военнопленным, чем переселенцам. Римляне упорно отказывались бороться с этой очевидной несправедливостью.
Аларих взял решение этого вопроса на себя. Бóльшую часть из сорока лет своей жизни он боролся за то, чтобы быть частью Римской империи, так что порой у людей создавалось впечатление, что он «больше похож на римлянина», чем на гота. Он разделял с другими готами довольно простые чаяния. Они хотели, как Аларих якобы предложил Гонорию, «жить с римлянами, [чтобы] люди могли поверить, что они вместе принадлежат к одной семье или народу».
Однако в понимании римлян каждый переселенец должен был пойти на ряд культурных компромиссов, если хотел заслужить признание. Ему следовало перестать говорить на своем родном языке в общественных местах, отказаться от национальной одежды и похоронить свою этническую гордость — требования, которые были столь же нереалистичны в Римской империи V в., сколь и глубоко оскорбительны столетиями позже. Как и многие римские мигранты, готы любили свой язык, гордились своей культурой и имели крепкие связи с родиной. Они не хотели отказываться от своего наследия, чтобы стать частью Рима. Поступки Алариха спровоцировали тяжелый, давно назревший разговор о принятии, социальной принадлежности и правах переселенцев. В этом отношении он был образцовым нарушителем общественного спокойствия.
•
В течение холодных дней января и февраля 409 г. римские семьи обшаривали свои кладовые в поисках пропитания, в то время как милосердные вдова и свекровь императора Грациана занимались раздачей продовольствия, чтобы хоть немного сгладить последствия голода. Тем временем группа благосклонно настроенных сенаторов связалась с Аларихом и согласилась выслушать его жалобы. Аларих сказал им, что готам следует заплатить. Им нужно было кормить свои семьи. Взрослым и детям не хватало приличной одежды. Дипломаты заверили его, что помогут, если он согласится снять блокаду.
Аларих попросил пять тысяч фунтов золота, тридцать тысяч фунтов серебра, четыре тысячи шелковых туник, три тысячи алых плащей и три тысячи фунтов перца. Последняя просьба, вероятно, говорит о том, что многие готы жаждали почувствовать вкус дома; черноморские торговцы доставили ящики со специями к берегам Готии. К весне Аларих согласился на уступки. Он попросил, чтобы в знак доброй воли римляне прислали хотя бы некоторые из запрошенных товаров в течение нескольких недель, если не дней. Сенаторы пообещали, что вместе с императором помогут решить накопившиеся проблемы. Отношения между сторонами смягчились, когда начался следующий раунд переговоров. Аларих согласился повидаться с Гонорием.
В апреле молодой император отправился на юг, чтобы встретиться с человеком, который стал причиной внезапной паники среди римского народа. Аларих приехал на север и приготовил свое обращение. Эти два лидера были совершенно разными: один достиг средних лет и в последнее время жил в холщовой палатке; другого, двадцати пяти лет от роду, во время путешествий носили на позолоченном ложе. Они встретились в прибрежном городке Римини вблизи Адриатического моря, в сопровождении своих свит и посредников в переговорах. Среди них выделялся дружелюбный римлянин из свиты Гонория по имени Иовий, с которым Аларих сдружился во время службы в префектуре Иллирик. Во время короткого пребывая на этом посту Иовий узнал о проблемах готов и проникся сочувствием к делу Алариха.
Перед тем как началось обсуждение, Иовий убедил императора сделать смелый и великодушный ход. Он посоветовал Гонорию восстановить Алариха в звании военачальника, то есть вернуть положение, которое тот занимал в Иллирике, прежде чем Аркадий лишил его этой должности. Императору также было предложено нанять на службу зятя Алариха, надежного военного командира по имени Атаульф, который заботился о многих готских семьях за время их пребывания в Иллирике. Добросовестный служака всегда пригодится. По замыслу Иовия, это предложение должно было быть воспринято как жест доброй воли и сразу же смягчить застарелую вражду между готами и римлянами в начале переговоров.
Гонорий, твердо придерживавшийся позиции, что ни Алариха, ни кого-либо из членов его семьи нельзя назначать ни на какую высокую должность, сразу отверг эту идею.
Иовий гостил в палатке Алариха , когда пришло известие, что Гонорий отказывается пойти на уступки, и он видел, что Аларих был этим возмущен. Иовий сообщил в ответ, что в этих обстоятельствах урегулирование разногласий с Аларихом не представляется возможным, хотя сам Аларих, когда его гнев утих, убедил себя не терять надежду. Он в последний раз связался с Иовием, выразив готовность к компромиссу, и предъявил императору два требования. Аларих хотел получить «небольшое количество пищи» и «разрешение жить на римской земле».
Государственное управление в древности зависело от точности слов и фраз, но двое мужчин, передавшие то, что сказал Аларих, — Иордан и Зосим — не были профессиональными дипломатами, чуткими к нюансам государственной службы. Они считали себя искусными историками. Чтобы понять, что произошло на переговорах в Римини, нужно внимательно и критически проанализировать их слова.
Первая просьба Алариха, касавшаяся продовольствия, была вполне разумной. Готы, не имевшие денег, собственных ферм или стабильной работы, несомненно, нуждались в государственной помощи, чтобы выжить. Было вполне разумно просить о немедленной поставке зерна или свинины, и античные авторы, вероятно, не ошиблись, когда об этом сообщили. Но вторую просьбу Алариха, о «разрешении жить на римской земле», они, конечно, изложили неверно, потому что ни Алариху, ни готам для этого не требовалось юридического разрешения. Если мигранты выживали при пересечении границы — а это было не так-то просто в охраняемых окрестностях Дуная, где судьбу беженцев определяли сиюминутные желания римских солдат, — они могли жить, и жили, где хотели; границы Рима с формальной точки зрения всегда были открыты.
Более вероятно, что Аларих потребовал предоставить готам полноценный юридический статус, чтобы они могли жить на римской земле под защитой закона, — статус, который был бы равноценен римскому гражданству. Зосим, хотя и создавал свои труды в VI в., уловил этот важный подтекст. Как он объяснял своим греческим читателям, Аларих искал «дом», «место для проживания». А для готов иметь «дом» внутри границ Рима означало жить мирно, не испытывая притеснений, как полноправные граждане. Гонорий отверг оба эти требования. Ни один переселенец никогда не требовал от римского правительства таких прав. Переговоры провалились.
В декабре Аларих во второй раз в жизни стоял перед внушительными каменными стенами Рима. Десятью годами ранее правительство, решив, что городу не помешает комплекс новых защитных сооружений, поручило инженерам- строителям рассчитать периметр стены, чтобы удвоить ее высоту и пристроить к воротам новые башни. Они довольно небрежно измерили длину стен, насчитав двадцать одну милю (на самом деле периметр римских стен составлял около двенадцати миль). Но планы строительства никто не отменял: рабочие обжигали кирпичи, смешивали цемент и добывали мрамор для облицовки башен. Когда работа была закончена, новые городские стены, оплаченные правительством Гонория, достигли пятидесяти футов в высоту. Во многих местах вокруг города они сохранились до сих пор.
Помня о щедрости, проявленной сенатом годом ранее, Аларих вернулся в Рим, чтобы попросить сенаторов помочь выйти из сложившейся тупиковой ситуации. Человек, отвечающий за безопасность улиц Рима, известный политик по имени Приск Аттал, предложил гениально простое решение с далекоидущими последствиями. Если он, Аттал, займет императорское кресло, а Аларих поддержит его, решит ли это проблемы готов?
Аттал, прагматичный интеллектуал, был не из тех, кто легкомысленно предлагает такой драматичный сценарий, как военный переворот. Прежде чем заняться городским управлением, он попробовал свои силы в архитектуре и успешно спроектировал бани для своей собственной виллы, заслужив одобрение взыскательных коллег. Затем он стал префектом Рима, что возложило на него ответственность за руководство четырнадцатью городскими районами и подарило бесценную политическую платформу. Даже будучи продуктом традиционной римской системы образования с ее устоявшимися предубеждениями против иностранцев, а также жителем города, где было немало готских рабов (на потребности которых, как правило, никто не обращал внимания), он чувствовал острую потребность устранить царившую в обществе несправедливость, что кое-что говорит о его моральном облике.
В течение следующих недель и месяцев Аларих, Аттал и коллеги-единомышленники последнего составили план действий. Группа виднейших сенаторов и римских политиков затеяла смелую игру и объявила о своем намерении назначить нового императора, чтобы заставить Гонория капитулировать. Было понятно, что Гонорий и его советники едва ли обрадуются появлению новой оппозиции. Той зимой по Via Flaminia курьеры возили письма, наполненные гневом и раздражением. Когда после празднования Нового года 1 января в римских домах воцарилась усталость, а календари перешли на 410 г., план вступил в силу и Аттал занял императорскую должность. Аларих получил повышение, и члены их с Атталом альянса, несмотря на несколько нерешенных логистических вопросов, приготовились к военному столкновению с Гонорием, который со своими войсками оставался в Равенне. Ранее Аттал предложил воспользоваться моментом, чтобы реализовать еще более амбициозный замысел и вновь подчинить Египет западной части империи, отбив его у константинопольских бюрократов. Аларих возразил: по его мнению, если они собираются открыть второй фронт, альянс должен сосредоточиться на африканском направлении, где у Гонория, по слухам, есть масса сторонников на влиятельных позициях.
Стратегические разногласия не помешали двум мужчинам двигаться к намеченным целям, и следующие недели Аларих провел в сражениях: он объездил всю Северную Италию, стараясь объединить римлян вокруг Аттала. Когда началась неотложная кампания, которая была призвана сплотить народ против правящего императора, Атаульфа вызвали в Рим и пообещали назначить ему государственное жалованье. Альянс предъявил Гонорию ультиматум: император может добровольно удалиться на любой остров по своему выбору, или же его уберут с пути силой.
Дворец встал на защиту своего любимого императора. Военачальникам было приказано разработать планы противодействия любому возможному нападению на приморскую резиденцию Гонория в Равенне. В начале 410 г. Аларих пошел в наступление. Если бы не прибыло подкрепление с Адриатического моря и если бы военачальник Сар, тоже гот, не сумел блестяще остановить Алариха на подступах к городу, император мог бы и не спастись. Поражение деморализовало восставших: Аттала, Алариха, готов и сенаторов, которые их поддерживали. Они пытались получить слишком много — и слишком быстро. Отсутствие единого плана действий раскололо их альянс. В Риме их наспех созданная коалиция распалась. Аларих был разъярен и шокирован тем, что на защиту императора встал гот.
Тем летом повара в Риме посещали близлежащие рынки, чтобы заполнить свои кладовые необходимыми товарами: бобами, колбасами, медом и хлебом. Игроки в нарды усаживались на табуреты возле таверн, кивком приветствовали знакомых и оглядывали окрестные переулки. Готы во главе с Аларихом разбили лагерь в северо-восточном районе города, недалеко от оживленной Соляной дороги. Готские мужья и жены, сыновья и дочери стекались туда минуя Соляные ворота. Никто не сообщал, что видел Алариха .