Издательство «Манн, Иванов и Фербер» представляет книгу немецкого психолога Леона Виндшайда «Что делает нас людьми. Как понимать свои эмоции и принимать их» (перевод Елены Приваловой).
Автор приглашает в путешествие по нашему внутреннему миру и предлагает познакомиться с собственными чувствами. Если нам удастся принять их такими, какие они есть, вместо того чтобы подавлять или осуждать, мы почувствуем себя лучше.
Раньше считалось, что уникальной особенностью человека является высокоразвитый интеллект. Однако с появлением искусственного интеллекта оказалось, что по-настоящему уникальна наша способность чувствовать. Радость, ярость, стыд, сострадание — вся эта гамма переживаний делает нас людьми. И чтобы осознать то, что нами движет в каждый конкретный момент, нужно познакомиться со своими чувствами: как влияют события на эмоции, а те — на телесные ощущения, мысли и действия.
С этой книгой, где собраны результаты новых исследований работы человеческого мозга, вы научитесь бережному отношению к своим и чужим чувствам, сможете лучше понимать себя и других и испытывать больше удовольствия от жизни.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Что же такое гнев на самом деле? Откуда он берется? Когда это мощное горючее, которое создает динамику, а когда разгорается бесконтрольно и становится разрушительным? На схеме ниже показан простой метод классификации ощущений в соответствии с их интенсивностью и воздействием.
Горизонтальная шкала с двумя полюсами — «Ощущение неприятное» и «Ощущение приятное» — нужна для обозначения валентности чувства: чем приятнее эмоция, тем правее она на схеме. Страх и скука неприятны, как и гнев, поэтому их стоит расположить левее.
Вертикальная шкала, пересекающая в центре горизонтальную, обозначает уровень волнения и имеет две крайние точки — нижнюю «Я спокоен» и верхнюю «Я волнуюсь». Когда мы в отпуске нежимся на солнышке в шезлонге, мы расслаблены и довольны — это приятное ощущение. Мы спокойны — это точка в правом нижнем квадрате. Выигрыш в автомате в казино Лас-Вегаса дает нам положительные и волнующие ощущения — наши эмоции располагаются в верхнем правом квадрате. Скуку мы ощущаем как нечто неприятное — и, как правило, мы спокойны. Вероятнее, страх будет еще более неприятен и, в зависимости от нашей точки зрения, либо волнующим, либо парализующим. Так на графике можно изобразить наше эмоциональное состояние. Где бы мы расположили гнев? Большинство из нас, пожалуй, поместили бы его по краю верхнего левого квадрата. Гнев дает нам неприятные ощущения и вызывает сильное волнение. Но здесь не всё так просто, ведь такое расположение демонстрирует только одну сторону этого чувства.
Мы испытываем гнев в случае несправедливого, уничижительного обращения, высмеивания или применения насилия к кому-то на наших глазах. В такие минуты уровень волнения повышается, человек возмущен и вскипает. С приступом гнева мозг как будто отключается. «Если ты сердишься, сосчитай до десяти. Если очень сильно сердишься — до ста», — такой совет дал однажды американский президент Томас Джефферсон. Мудрая рекомендация, но не так просто ее применить.
В гневе мы говорим слова, о которых позже жалеем. В приступе мы можем поднять на кого-то руку. Даже немецкое уголовное право, обычно равнодушное к чувствам, учитывает, что гнев может ослепить человека. Если жертва вызвала у преступника «раздражение до состояния гнева», то в силу вступают смягчающие обстоятельства, даже в случае смертельного исхода. Предполагается, что разъяренный человек теряет контроль над собой и всё, что происходит в этом состоянии, находится за границами разума.
Как и коленный рефлекс, срабатывающий на удар под коленной чашечкой, гнев — автоматическая реакция на раздражители окружающей среды. Следовательно, он причисляется к так называемым базовым эмоциям. Люди, независимо от их культурной принадлежности, возраста, пола или других факторов, одинаково переживают и выражают гнев. Здесь действует универсальная причинно-следственная связь. Когда в мозге срабатывают «нейроны гнева», нам ударяет краска в лицо, мы хмуримся, по лбу пролегает глубокая морщина — «морщина гнева». Мы больше ни о чем не думаем, гнев ослепляет нас — достаточно варварское состояние. Тот, кто не сдерживается, выставляет себя на посмешище. Но, как уже было сказано, ситуация не так проста. Одна женщина уже много лет всеми возможными научными способами борется за новый взгляд на гнев.
Лиза Фельдман Барретт — профессор психологии Северо-Восточного университета. Начиная доклад, она любит демонстрировать часть изображения женского лица в сильно увеличенном масштабе. На изображении видно, как по щекам женщины катятся слезы. Рот ее широко открыт, а брови судорожно сведены к переносице, поэтому неизбежно складывается впечатление, что с ней случилось плохое. На лице женщины отражается гнев вместе с отчаянием и болью. Но потом Фельдман Барретт показывает изображение целиком. И мы видим теннисистку Серену Уильямс, которая кричит во всё горло от радости и облегчения, только что одержав победу над своей сестрой в финале Открытого чемпионата США. Мы наблюдаем два совершенно разных душевных состояния, которые не можем четко различить по выражению лица.
Десятилетиями исследователи, в том числе из команды профессора, совершали поездки в самые отдаленные уголки Земли, где предъявляли людям из самых закрытых культур фотографии с изображением лиц, охваченных гневом. Результаты исследований показали неожиданное разнообразие в способах выражения гнева у шуаров в Эквадоре, форе в Папуа — Новой Гвинее, хадза в Танзании и жителей США и Европы.
«Единообразия не существует», — рассказывает Лиза Фельдман Барретт. Безусловно, есть схожие явления (в первую очередь внутри культур), но нет однозначного образца. Это становится ясно и в случае, когда лицевые мышцы участников эксперимента, которые сейчас испытывают определенные эмоции, измеряются электродами. Измерения дают не единые, а вариативные результаты.
То же актуально и для реакций тела. Четыре метаанализа, огромные массивы данных, полученных в результате резюмирования исследовательских работ, не смогли выявить четкого образца телесных реакций в связи с гневом, который явно отличался бы от пяти других базовых эмоций: отвращения, радости, страха, удивления и грусти. «Минуточку, — возможно, возразите вы, — но ведь мы ощущаем страх совсем иначе, чем гнев или радость». Да! Страх ощущается иначе, но поскольку мы чаще всего выражаем свои чувства вовне по-разному, то возможно их неверное толкование. Раскрасневшееся лицо может выражать не только страх, стыд, гнев, но и безудержную радость по поводу выигранной партии в теннис. Даже в нашем мозге нет «центра гнева». Лиза Фельдман Барретт проверила все исследования в области неврологии на предмет изучения гнева и других базовых эмоций, проведенные на протяжении последних 20 лет. Она обнаружила около ста научных публикаций об экспериментах, проведенных при участии приблизительно 1300 человек. «В итоге мы не нашли ни одной области мозга, которая бы имела отпечаток, соответствующий какой-либо эмоции», — пишет Фельдман Барретт. Так, не существует центра гнева, который всегда задействуется у всех людей при возникновении этой эмоции. Если собрать воедино все новые воззрения, ясно, что гнев не может быть просто рефлексом, каждый раз срабатывающим одинаково. Напротив, он очень индивидуален и многогранен.
Уже в Древней Греции идея о равномерном распределении гнева на всех людей подвергалась сомнению. Темперамент холерика приписывался только тем, кто легко выходил из себя. Мы все знаем таких вспыльчивых людей. Я хорошо помню коллегу, с которым работал вместе много лет назад. Даже при отсутствии видимых причин и по самому незначительному поводу он мог впасть в крайнюю ярость, начать на ровном месте извергать проклятия и швыряться предметами. Сегодня ученые уже не назвали бы его холериком, а отнесли бы к психопатическому типу личности.
У людей этого типа гнев вспыхивает быстрее, чаще и сильнее, чем в среднем у других. Отчасти это объясняется генами. Склонность к гневу можно унаследовать. Но намного важнее три когнитивных процесса, которые такие люди применяют в отношении гнева не намеренно, но основательно, что приводит к проблемам. Во-первых, склонные к гневу люди всегда и везде подозревают провокацию. Руководитель отправляет электронное письмо и забывает о вежливом пожелании в конце — какая беспардонность! Во-вторых, люди такого типа путаются в своих мыслях о пережитых неприятностях. Вместо того чтобы «простить и забыть», они прокручивают в мыслях свои переживания и на последнем этапе упускают момент, чтобы задействовать ресурсы, необходимые для того, чтобы контролировать свой гнев. Со своим гневом тяжело живется, если не уделять ему внимания.
Будет ли человек обладать таким типом личности, склонным к гневу? Это зависит от многих факторов. На сегодняшний день есть целый ряд исследований, демонстрирующих, насколько тесно вспыльчивость родителей связана со вспыльчивостью их детей. Если родители часто теряют самообладание, бранятся и дают волю недовольству, высока вероятность того, что искра отлетит и к подрастающему поколению. Вспыльчивость — вопрос личности, которая, в свою очередь, зависит от генов, влияния окружающей среды, то есть воспитания. Уже на этом этапе ясно, насколько гнев индивидуален.
Предрассудки тоже важны. По мнению многих, вспыльчивость по-прежнему удел мужчин. Согласно статистическим данным, мужчины и женщины одинаково часто приходят в ярость и психопатический тип личности встречается с одинаковой частотой у обоих полов. Впрочем, участники эксперимента (обоих полов), которых просили представить себе гневного человека, в большинстве случаев представляли мужское лицо. Вдобавок среднестатистическому мозгу требуется больше времени, чтобы распознать в искаженном гневом лице лицо женщины. Мы быстрее определяем эту эмоцию на лице мужчины. Наш мозг в смятении, ему необходимо больше времени для «расчетов», как будто женское лицо и гнев не совместимы. Этому учатся с детства. Так, американский психолог Памела Коул смогла показать в ходе одного исследования, что матери (за отцами наблюдение не велось) в среднем реагировали положительно на гнев сыновей в два раза чаще, чем на гнев дочерей. Кроме того, Коул выяснила, что матери в пять раз активнее реагировали на положительные эмоции дочери, чем на их гнев. А значит, Леа, плачущая от радости, получит материнскую поддержку, но если она придет в ярость, то мама останется равнодушной, потому что злиться не положено. С сыновьями дело обстоит иначе. Здесь мамы реагируют и на гнев. Ликующий Финн получит такое же внимание, как и вышедший из себя от ярости. Частота, с которой женщины и мужчины испытывают гнев, приблизительно одинакова, но общество ожидает от женщины, что она не станет показывать его. Столетиями «истерия» считалась психическим заболеванием, свойственным «исключительно» женщинам, и была излечима, например, путем сексуальной стимуляции с помощью вибратора. В это понятие включали нервозность, раздражительность и приступы гнева. Женщине с такими симптомами ставили диагноз «психически больная», а вот мужчина с аналогичными проявлениями, напротив, не обращал на себя внимания. Отголоски такого подхода звучат и по сей день и имеют опасные последствия. Проглатывать свои эмоции, потому что общество их не принимает, — катастрофа для психики. Так, в ходе исследований были выявлены взаимосвязи между подавленным гневом и депрессией, более сильными болевыми ощущениями и (у женщин) повышенным кровяным давлением. В рамках эксперимента, проводимого Стэнфордским университетом, участницы должны были активно подавлять эмоции во время беседы. Это приводило к стрессу и напряженности, между прочим, у обеих собеседниц.
Нет такой схемы, по которой люди одинаково приходят в ярость. Лиза Фельдман Барретт в нашем разговоре заявила однозначно: «Идея базовых эмоций не работает. Полученные данные абсолютно не подкрепляют ее». Не существует какого-то одного страха. Отвращение, радость, удивление и грусть также находят разное выражение — как и гнев. Он не переживается всеми одинаково как универсальный опыт. Эта идея не имеет научного обоснования. Чтобы адекватно реагировать на свой гнев, нужно выбрать путь, который подойдет нам. Здесь поможет новый научный подход — так называемая Emotional granularity. Это громоздкое понятие, на русский язык его можно перевести как «эмоциональная зернистость». О чем идет речь, становится ясно, как только мы приблизимся к нему через чувство под знаком красного.
На картине Эдварда Мунка «Крик» изображен человек с широко раскрытым ртом на фоне, как сказал бы дилетант, окрашенного красным цветом горизонта. Знаток живописи распознаёт непревзойденную игру оттенков красного: мериносового красного, пурпурного, перламутрового розового, киноварного, терракотового и тициан. Итак, речь о мастерском соединении разнообразных тонов красного в одно целое.
У гнева по меньшей мере столько же оттенков, что и у красного цвета. Он может быть огненным, когда внезапно вспыхивает гнев, ярость или бешенство; темно-красным, если это скрытая злоба, недовольство или угрюмость. Выражение «Я сержусь» содержит так же мало информации, как и «красное небо». Эмоциональная зернистость означает умение быть внимательным, разглядеть и точно называть свои чувства, как будто мы раскладываем оттенок на гранулы. Если мы, зная о разных оттенках гнева, вернемся к крестообразной схеме, станет ясно: его нельзя обозначить точкой в верхнем левом квадрате. Это общее понятие для десятков точек, как красный цвет — общее понятие для десятков оттенков.
Многообразие «оттенков гнева» поистине бесконечно, если рассмотреть многочисленные слова для его обозначения в разнообразных языках. В мандаринском наречии китайского языка наряду с понятием для обозначения гнева в целом существует слово для гнева по отношению к себе — Huǐhen. Это смесь ненависти и сожаления, которое овладевает человеком, совершившим непростительный поступок. В Таиланде известны семь форм гнева, а Индия вообще сокровищница гнева.
Абхиджит Пол, лингвист из Калифорнийского университета в Беркли, описывает в нашей беседе такую форму гнева, которая в дословном переводе означает «момент, когда кусок баклажана падает в раскаленное масло». Подразумевается краткий всплеск, когда мы сталкиваемся с тем, что вызывает у нас сильный гнев. А если человека, живущего в Индии, кто-то, кого он любит, доводит до белого каления, то говорят об Obhimaan. Злясь так, что готов убить, человек одновременно чувствует бесконечную привязанность. Когда мой младший брат, будучи малышом, ужасно выводил меня из себя, я испытывал чувства, которые можно было бы назвать Obhimaan. В такие мгновения я сердился с пеной у рта, но одновременно любил брата. До разговора с Абхиджитом Полом я не знал о существовании слова, обозначающего столь амбивалентное чувство.
Чтобы пояснить понятие эмоциональной зернистости, Лиза Фельдман Барретт предлагает представить себе, что для описания эмоций у нас есть только два понятия: «ослепительный» и «скверный». Итак, мы можем охарактеризовать свои или чужие ощущения только в рамках противопоставления, будто в черно-белом мире. Мы выяснили, что у ощущения «Я чувствую себя ослепительно» для выражения наших эмоций есть более тонкие оттенки: счастливый, довольный, расслабленный, восторженный, вдохновленный, гордый и благодарный; а у характеристики «Я чувствую себя скверно» — сержусь, сконфужен, в отчаянии, потрясен, печален, мрачен или раскаиваюсь. Эмоциональная зернистость поможет четче распознать, с чем именно мы имеем дело, когда речь идет о гневе, и как нам поступить.
В одном из своих первых исследований Фельдман Барретт продемонстрировала, что люди, которые умеют точно разграничивать эмоции, проявляют более гибкий подход и применяют более эффективные стратегии, чтобы не потерять над ними контроль. Обобщающее понятие — например, гнев — может включать элементы разных чувств, таких как стыд, страх перед неудачами или беспомощность. Мы думаем: «Я сержусь», но при более детальном рассмотрении оказывается, что мы немного обижены или слегка стыдимся и вовсе не кипим от злости так, чтобы крушить всё направо и налево.