Издательство «Эксмо» представляет книгу Кэрол Эн Ли «Страсть к отравлениям. Ты никогда не узнаешь, чем может закончиться твое чаепитие» (перевод П. В. Ермиловой).
Невероятная история преступлений самого печально известного серийного убийцы — британского школьника Грэма Янга. Весьма готичная британская криминальная история, действие которой происходит в послевоенных пригородах Лондона.
Летом 1962 года четырнадцатилетнего Грэма обвинили в отравлениях школьного друга и членов семьи, которые он осуществлял, добавляя сурьму в школьные ланчи, воскресное жаркое и утренние чашки чая. Суд над Грэмом, у которого диагностировали множественное расстройство личности, привел к его задержанию в Бродмуре, где он был самым молодым пациентом.
Но самый большой вред Грэм причинил после освобождения из Бродмура. Найдя работу в фирме по производству фототоваров, он готовил чай и кофе для своих коллег. И очень скоро у многих сотрудников начались ужасные боли в желудке...
Предлагаем прочитать одну из глав книги.
Темный ангел смерти
Смерть Боба Эгла порадовала Грэма в том числе потому, что его повысили до старшего кладовщика. Уинифред вспоминала, что брат упомянул об этом, навестив ее вскоре после похорон. Он рассказал, что ему повысят зарплату, а потом добавил:
— Но жаль, что это произошло при таких обстоятельствах.
Размышляя о разговоре чуть позже, Уинифред признавалась:
— Я не сомневалась, что повышение из-за смерти человека расстроило его. А теперь понимаю, что всё было гораздо страшнее.
Уинифред чувствовала, что Грэм вернулся к старым привычкам. Он снова начал говорить на темы, которые стоило бы хранить в секрете.
Вскоре после повышения Грэм вновь навестил сестру.
— Старик на складе продолжает вмешиваться в мою работу, — раздраженно поделился он. — Я сказал, что я либо управляю складами, либо нет. Поговорю об этом с Джоном Хэдлендом.
Уинифред пожала плечами:
— Он, наверное, просто пытается быть полезным.
Грэм нахмурился и покачал головой:
— Нет, это не так. Он мне мешает.
Уинифред подумала, что этим коллегой был Фред Биггс. Но другой сотрудник, Мартин Хэнкок, объяснил, что она ошибалась:
— Помню, как Грэм говорил, что не любит работать на складе и что люди на него давят.
Хэнкок вспомнил, что единственным человеком, которого Грэм когда-либо упоминал в связи с этим, был Джордж Джануш:
— Он никогда не говорил, почему между ними сложились такие отношения. Возможно, потому что Джордж в то время управлял складом и, наверное, доставал его.
Мартин узнал о смерти Боба только после возвращения на работу, когда вылечился от собственной болезни:
— Я несколько раз заходил на склад и замечал, что Боба Эгла не было на месте. Кажется, я у Фреда Биггса спросил, что с ним, и он рассказал, что Боб умер. Затем я обсудил смерть Боба с Грэмом. Он сказал, что тот умер от какого-то заболевания нервной системы. Он подробно рассказал мне о болезни и отметил, что ближе к концу Боб мучился от сильных болей. У меня сложилось впечатление, что он либо был с Бобом во время его кончины, либо в подробностях знал, что с ним случилось.
Грэму Мартин сказал, что болел железистой лихорадкой. Грэм тут же описал симптомы болезни в медицинских терминах.
— Видимо, он был весьма начитан, — размышлял Мартин. — У него все определения от зубов отскакивали.
После смерти Боба Эгла произошли и другие изменения: Фреда Биггса попросили работать сверхурочно — четыре полных дня в неделю и еще полдня дополнительно. Его жена Энни работала в «Хэдлендсе» в те же часы, что и прежде, и вспоминала, что муж «по-прежнему работал кладовщиком, а также помогал Грэму Янгу на главном складе». Мужчины хорошо ладили и несколько раз беседовали об инсектицидах и пестицидах. Тем летом на складе завелись осы. Диана Смарт вспоминала, как Грэм ненавидел их, а еще мух и пауков. Он прыгал по помещению, бешено отмахиваясь, а потом собирал насекомых на кусочки бумаги, чтобы понаблюдать за их предсмертными муками. Однажды она отчитала его за то, что он тыкал карандашом в умирающего паука, но он просто улыбнулся ей. Потом один из работников резко приказал ему избавить несчастное существо от страданий.
Осы, впрочем, раздражали всех. Тогда Фред попробовал старый метод: за дверями склада стали оставлять подслащенную воду, чтобы привлечь туда ос. Потом Фред как-то упомянул, что какие-то насекомые уничтожают растения в его саду, и Грэм предложил ему никотин в качестве эффективного средства. Пару дней спустя Грэм принес ему банку никотиновой пыли, но Фред вежливо отказался. Затем Грэм предложил другой способ: смешать галлон воды с 10 граммами (примерно 150 гранов) таллия. Он даже принес Фреду вещество, предупредив, что с ним нужно обращаться в перчатках.
Хотя позже расследование установило, что Фред никогда не применял таллий и даже не открывал упаковку, примерно в то же время он впервые серьезно захворал. Управляющий директор Джеффри Фостер пугающе точно описал Фреда, совсем как Боба Эгла:
— Энергичный, здоровый человек до болезни.
Энни Биггс подтверждала:
— Всю свою жизнь Фред был здоровым человеком, никогда ничем серьезным не болел.
В 11 лет у него был аппендицит, примерно в 1965 году ему вырезали грыжу, но этим его госпитализации и ограничивались. Весной 1971 года у Фреда были небольшие проблемы с несварением желудка, но таблетки, которые ему прописал врач, быстро избавили его от всех недугов. В остальном он вел очень активную жизнь. Его жена вспоминала:
— Он очень любил садоводство и бальные танцы. Мы оба регулярно посещали занятия по бальным танцам пару раз в неделю в школе танцев Ирен Смайт в Рикмансворте. Мы даже выиграли три бронзовые и две серебряные медали на конкурсах.
Энни не могла вспомнить точную дату, когда заболел ее муж, но, судя по всему, это случилось в конце августа. В то утро Фред работал. Встал, как обычно, совершенно здоровым и позавтракал. Энни собрала ему обед, и они вдвоем отправились в «Хэдлендс» на машине. Она очень удивилась, когда сразу по окончании своей смены, в час дня, появился Фред и сказал, что попросит своего коллегу Питера Бака отвезти их домой на машине — ему было слишком плохо, чтобы садиться за руль. Она вспоминала:
— Когда мы сели в машину, Фред сказал, что ему очень плохо, у него жутко болит живот. В дороге его не тошнило, но, как только мы приехали домой, он сразу лег в постель. Его больше не тошнило, и он проспал большую часть дня, до шести или семи вечера.
Энни позвонила их инструктору по танцам и предупредила, что они не придут на тренировку перед экзаменом, который должен был состояться в декабре. Вскоре после этого Фред встал с постели гораздо более бодрым и попросил «Боврила». Затем он проспал всю ночь и на следующее утро вернулся на работу в обычном режиме. Они с женой встретились на обеде, и он казался совершенно здоровым, разве что упомянул, что ранее у него был понос. В тот день они вместе отправились за покупками и обсуждали свой предстоящий отпуск. Он должен был стать вторым за год — незадолго до того, как заболел Боб Эгл, они провели две недели на испанском курорте Тосса-де-Мар.
Сам Грэм забронировал себе отпуск на сентябрь, но не планировал уезжать дальше Кента. Он уехал погостить к тете, дяде и отцу в Ширнесс в субботу, 4 сентября. Уин удивилась, столкнувшись с его хамоватым поведением:
— Во время того отпуска он постоянно был угрюмым и срывался по мелочам. Он провел у нас 10 дней, и я помню, как он сказал: «Человек, с которым я работал, умер, и я получил его место». Я спросила, от чего он умер. Грэм ответил: «Какой-то непонятный вирус. Он как-то сказал мне в шутку, что умирает от колючек в пальцах». Я сразу заподозрила, что эти симптомы схожи с теми, которые испытывала его мачеха Молли. Я хотела доверять ему и совершила ошибку, не прислушавшись к интуиции. Но если бы я ошибалась, то устроила бы истерику на пустом месте.
Тем не менее, Уин стала проявлять осторожность:
— Я не разрешала ему возиться на кухне, но старалась делать это незаметно, редко позволяла ему заваривать чай. Никто из семьи по-настоящему ему не доверял.
Если не считать плохого настроения Грэма, его визит прошел без происшествий, и 13 сентября он вернулся на работу. Фред с женой уехали накануне, чтобы провести неделю, путешествуя по Девону и Корнуоллу. Но отсутствие Грэма в «Хэдлендсе» показало, что его продвижение по службе было преждевременным: один из его коллег решил убрать и сжечь все пустые коробки на складе, а это входило в обязанности Грэма. Когда Грэм пришел на работу и увидел, как изменилось пространство после уборки, он отметил, что получилось великолепно.
С оборудованием склада Грэм тоже обращался ненадлежащим образом. Пока его не было, Норман Смарт улучшил техническое обслуживание и безопасность. Грэм отвечал за то, чтобы дорогие камеры, которые клиенты отдавали в ремонт, лежали на своих местах; одной из обязанностей Нормана было следить за их сохранностью. Он заметил, что Грэм оставил одну камеру на складе, сделал ему замечание, но Грэм только ухмыльнулся и сказал, что это всего лишь камера. Нормана также раздражала постоянная привычка Грэма класть ключи не на то место, куда обычно клал их он сам. Диана посочувствовала мужу, когда он рассказал ей о проблемах с Грэмом.
Среди причуд Грэма была любовь к работе в полумраке, что ей тоже не нравилось. На складе было сильное флуоресцентное освещение, но когда дневной свет уходил, он не включал лампы. Обычно это делали Диана или кто-то из сотрудников. Грэм как-то сказал ей, что было бы неплохо научиться видеть в темноте, а не полагаться на электричество. Однажды Норман застал свою жену в попытках работать в темноте и удивился, когда она попросила не включать свет, иначе Грэм сойдет с ума. Норман ответил, что она ведет себе глупо, и щелкнул выключателем. Грэм вернулся через несколько минут и жалобно спросил, почему она его не послушалась. Не раз она видела, как Грэм бродит по полутемному складу, настаивая на том, чтобы никто не включал свет.
В середине сентября доктор Адвин провел с Грэмом долгий разговор по телефону. Ему хотелось узнать, как его бывший пациент справляется с повышением. Он был рад услышать, что Грэм «чувствует себя хорошо». По мнению Адвина, опасности рецидива не было:
— Его голос звучал очень спокойно. Я был доволен, что дал ему шанс двигаться вперед и не сильно вмешивался в его жизнь.
Адвин катастрофически ошибался.
Когда детективы позже допросили бывшего водителя доставки «Хэдлендса» Рона Хьюитта о его болезни, он, как и Диана Смарт, вспомнил, что Грэм часто забирал утренний и послеобеденный чай для коллег у Мэй Бартлетт в 11 утра и три часа дня соответственно. Сама Мэй рассказала полиции, что хранила запасы чая, кофе, сахара и молока на главной кухне в столовой. На фабрике была чайная комната, где можно было заварить напитки. Ключ хранился у Мэй, она оставляла комнату незапертой только тогда, когда ходила по «Хэдлендсу» со своей тележкой, разнося печенье и чай. Никто другой никогда не прикасался ни к напиткам, ни к угощениям. Мэй вспомнила, что сотрудникам нравилось пить из «личных» чашек, поэтому она старалась выдавать им кружки, которые им приглянулись. После каждого перерыва на чай она собирала посуду и уносила их в чайную комнату, чтобы помыть, а потом снова выставляла кружки на тележку. Мэй изо всех сил старалась поддерживать комфортные условия на фабрике.
У Фреда Биггса не было рецидива болезни во время отпуска с Энни, и первые несколько дней после возвращения на работу он чувствовал себя хорошо. Но Питеру Баку — коллеге, который подвез их домой, когда Фред заболел, — повезло меньше. Питер жил в Хемел-Хэмстеде, и после шести лет работы в отделе импорта и экспорта в «Хэдлендсе» его повысили до руководителя отдела. Его кабинет находился на втором этаже главного здания, рядом с конференц-залом. В течение рабочего дня он посещал большинство помещений фабрики, проверял документы, контролировал упаковку оборудования на складах. Потом он стал непосредственно отвечать за работу Грэма и нередко беседовал с ним о литературе. Грэм как раз корпел над библиотечной книгой, в которой автор затрагивал тему «озабоченности человечества смертью». Хотя Питер обычно пил чай в своем кабинете с Джорджем Джанушем, Энни Биггс и сотрудником отдела импорта и экспорта Дэвидом Тилсоном, иногда он заходил на перерыв к Грэму на склад.
В понедельник, 20 сентября, Питер как раз пил утренний чай на складе вместе с Дэвидом Тилсоном в дальнем конце помещения. Грэм, как обычно, взял для них три чашки чая. Сделав первый глоток, Питер отметил, что у его чая «странный привкус», но все равно выпил большую часть. Через полчаса у него разболелась голова. Она так сильно кружилась, что Питер тяжело осел у двери. Резкая боль пронзила его желудок, и его вырвало. Он встал, пошатываясь, побрел в туалет, где его снова вывернуло. Задыхаясь, он попросил Дэвида Тилсона отвезти его обратно в Хемел-Хэмпстед. Он вспоминал:
— Дома меня несколько раз стошнило, но боль в животе постепенно утихла.
Единственное, что объясняло его внезапную болезнь, — чай со странным привкусом.
Секретарь Диана Смарт тоже заболела. Она страдала от приступов тошноты и странных симптомов, таких как ужасный запах от ног. Сначала она ничего не замечала, но однажды ночью в сентябре ее муж Норман пожаловался, что не может заснуть от вони. На следующее утро он разбудил ее и сказал, что пахнет от нее. Возмущенная тем, что ее и разбудили, и обвинили, Диана сердито ответила, что он ошибается. Еще несколько ночей они скандалили на эту тему.
Чуть позже Диана и Норман сели смотреть телевизор с одним из своих маленьких сыновей. Она подобрала под себя ноги, устраиваясь поудобнее, и вдруг почувствовала ужасную вонь. Сначала она подумала, что пахнут носки ее сына, и попросила переодеть их. Он так и сделал, но запах никуда не делся. Диана настояла, чтобы сын тщательно помыл ноги с мылом. Он все сделал, но вонь не исчезла. Они втроем начали спорить, кто виноват. Тут Диана наклонилась, понюхала собственные ступни и с отвращением отшатнулась.
— Я же, черт возьми, говорил, что это ты! — восторжествовал Норман.
Диана попросила его тоже понюхать ее ноги, но он отказался.
— Вот уж нет, от них несет гнилью.
Диана вымыла ноги и опрыскала свою обувь, но так и не смогла вывести запах. Она пыталась менять колготки по два-три раза в день, тщательно чистила ногти, но ничего не менялось. Единственным преимуществом было то, что Норман теперь проявлял к ней сочувствие и первым посоветовал обратиться к врачу.
Диана пришла на прием к своему терапевту, доктору Артуру Андерсону, 5 октября.
— Она жаловалась на раздражение и запах от ног, который усиливался у пальцев, — вспоминал он. — Я посчитал, что дело в грибковой инфекции, и прописал ей крем для местного применения.
Однако крем не сильно помог Диане. Зловоние, казалось, только усилилось. Она впала в депрессию, смущалась и расстраивалась из-за того, что муж предпочитал держаться от нее подальше. Она стала вспыльчивой, постоянно умоляла врача найти лекарство. Узнав, что каждый вечер ее очень рано начинает клонить в сон, а еще немеют пальцы на ногах, доктор Андерсон диагностировал у нее диабет. Диана испытывала и другие странные симптомы, например молоко в стакане сворачивалось, стоило ей прикоснуться к стеклу губами. Страстная любительница кофе, она теперь не могла выносить ни его запаха, ни вкуса, перестала пить даже чай. Она страдала молча, слишком стыдясь, чтобы нанести врачу третий визит.
В сентябре в «Хэдлендсе» рабочие часы для сотрудников продлили в связи с двухнедельной инвентаризацией. Все это время Мэй Бартлетт держала свою чайную комнату открытой, чтобы любой работающий сверхурочно мог приготовить себе напиток. Однажды она столкнулась с Грэмом, который пожелал ей доброй ночи и упомянул, что спешит на автобус на 7 вечера. Она вспоминала:
— Я встретила его в коридоре несколько минут спустя. Он спешил и как будто удивился, наткнувшись на меня. «Думала, ты пошел домой», — сказала я ему. «Нет, я опоздал на автобус», — ответил он и убежал. Мне это показалось очень странным, так как следующий рейс уходил в 7:30, и времени еще было достаточно. Потом я подумала, что Дэвид Болей может подвезти его до Хемел-Хэмпстеда. Я пошла искать Грэма, он оказался в дальнем конце склада, в своем отделе. Свет не горел, и он сидел в полной темноте. Это было странно, так что я не стала заходить и не видела, чем он занят. Он вышел, когда я позвала его, выпустила их с Дэвидом Болеем из здания и заперла за ними дверь.
В пятницу, 8 октября 1971 года, Дэвид Тилсон был среди рабочих, которые остались работать сверхурочно во время инвентаризации. Дэвид был одним из новых сотрудников и начал работать четыре месяца назад. В основном он работал с Питером Баком, занимался документооборотом, но иногда и ему приходилось упаковывать камеры и оборудование на складе, где работали Питер и Грэм.
— Бывало, что Грэм предлагал мне чай с печеньем, — вспоминал он. — Раньше я делал всего несколько глотков чая, потому что Грэм обычно клал в него сахар, а я так не люблю.
В эту конкретную пятницу он получил чашку чая от Грэма, но обнаружил, что напиток подслащен, и поэтому не допил.
На следующее утро Дэвид обнаружил, что у него онемели пальцы ног, начались резкие боли в ногах. Четыре дня спустя симптомы не исчезли. Он посетил местную поликлинику и рассказал доктору Сьюзен Генри, что у него боли, онемение, покалывание в обеих ногах, а в груди давит. Она осмотрела его, не обнаружила никаких отклонений, кроме болезненности в области грудины, и прописала ему две таблетки парацетамола три раза в день от болей в груди, которая, по ее мнению, почти наверняка была вызвана «мышечными проблемами». Тилсон вернулся к работе, но из-за постоянных болей в ногах начал хромать.
Во вторник, 12 октября 1971 года, Грэм Янг начал вести дневник.