Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу Мэри и Джона Гриббин «Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина» (перевод Ирины Евстигнеевой).
Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.
Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад — лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
К моменту публикации «Микрографии» Гук уже провел исследования различных окаменелостей и пришел к выводу, что эти ископаемые остатки действительно когда-то были живыми, но после своей гибели
…были погружены в некую грязь, или глину, или в способствующую окаменению воду, или в какую-то иную субстанцию, которая с течением временем осела и затвердела в виде таких отпечатков ракушек.
Позже он подробно развил эту идею в серии лекций для Королевского общества, посвященных так называемым «землетрясениям» — этим термином Гук обозначал все виды изменений на поверхности Земли. Он решительно заявлял, что окаменелости являются либо органической материей, которая сама превратилась в камень, либо отпечатками живых существ, и, как Леонардо, презирал всех, кто думал иначе. Идея о том, что они образовались «в результате некоего чудесного небесного воздействия и процессом их формирования управляют свойства и расположение неподвижных звезд и планет», указывал он, «фантастична и безосновательна».
Примерно в то же время (но — что, возможно, немаловажно — после публикации «Микрографии») датский ученый Нильс Стенсен, чаще упоминаемый под латинизированным именем Николас Стено, также пришел к выводу, что окаменелости — это остатки живых существ. Он родился в 1638 г., получил медицинское образование и в 1669 г. опубликовал свою единственную значимую научную работу. Она называлась «Предварительная диссертация о твердом, естественно содержащемся в твердом» (De solido intra solidum naturaliter contento dissertationis prodromus). Твердым, естественно содержащимся в твердом, были окаменелости; он уделил особое внимание так называемым «языковидным камням» и сделал верный вывод, что это окаменевшие зубы акул. Он рассуждал, что породы, в которых их нашли, видимо, находились под водой, и, поскольку такие породы многослойны, должно быть, произошло несколько великих наводнений, последнее из которых можно отождествить с библейским потопом.
Идеи Стено привлекли внимание ученых в Англии, потому что его работу перевел и популяризировал секретарь Королевского общества Генри Ольденбург. Ольденбург не питал симпатий к Гуку и приписал Стено идеи из ранних лекций Гука о землетрясениях. Даже если знание о них всего лишь позволило Стено утвердиться в его взглядах относительно окаменелостей, благодаря активному продвижению Ольденбурга книга датчанина затмила более раннюю и полную работу Гука. Стено не представился шанс ответить на возможную критику со стороны Гука, потому что он бросил науку («диссертация», о которой говорилось в названии его книги, так и не была написана), стал католическим священником и фанатичным аскетом и умер в возрасте 48 лет, отчасти из-за суровых постов и обетов.
Но Гук продвинулся гораздо дальше Стено в понимании причин того, почему морские окаменелости находили так далеко от воды и так высоко над уровнем моря. Описав окаменелости, которые находят на вершинах самых высоких холмов, в недрах самых глубоких шахт и в каменоломнях вдали от моря, он пояснял, что они могли появиться только в том случае, если поверхность Земли со временем «трансформировалась и меняла свое Естество». «Участки, которые прежде были морем, стали сушей, а те, что прежде были сушей, стали морем; многие горы были долинами, а долины — горами».
Он также раскрывал, что подразумевалось им под словами «с течением времени»:
Я полагаю, что все они были образованы не одновременно, а скорее последовательно, одни в одну, другие в иную мировую эпоху, о чем, должно быть, можно отчасти узнать по количеству или толщине покрывающей их почвы или отложений, пригодных для растительности.
Он понял не только то, что Земля должна быть намного старше тех нескольких тысяч лет, которые отводили ей библейские богословы его времени, но и то, что слои горных пород могут быть датированы при измерении глубины их залегания. О значимости открытий Гука в области геологии и определения возраста Земли мы поговорим в следующей главе, но его идеи относительно эволюции были, как ни удивительно, еще более глубокими.
Гук читал лекции о «землетрясениях» на протяжении последних четырех десятилетий XVII в., и после его смерти они были собраны и опубликованы его другом Ричардом Уоллером под названием «Посмертные работы Роберта Гука» (The Posthumous Works of Robert Hooke). Книга вышла в 1705 г., за полтора века до «Происхождения видов», но изложенные в ней революционные идеи относительно развития жизни, судя по всему, остались незамеченными. Гук догадался, что ископаемые аммониты являлись остатками живых существ, а так как таких моллюсков уже не существовало, это означало, что они могли вымереть. Это наблюдение подсказало ему, что с течением времени могут появляться новые виды:
В прошедшие эпохи существовало множество видов существ, которых мы не находим в настоящем, и посему вполне вероятно, что ныне могут существовать разнообразные новые виды, которых не было изначально.
И:
Поскольку мы обнаруживаем, что некоторые типы животных и растений свой ственны лишь определенным местам и не встречаются в других местах, то вполне возможно, что, когда такое место поглощается [морем], все эти живые существа уничтожаются вместе с ним.
Как он мог объяснить появление этих новых видов? При помощи изменений окружающей среды:
Многие новые разновидности могли быть порождены одним видом, что было вызвано изменением почвы, в которой это произошло, ибо мы находим, что изменения в климате, почве и питательной среде часто приводят к очень большим изменениям в телах, подверженных их воздействию.
Его обобщающий вывод, пусть и не совсем дарвиновский, определенно замечателен, особенно если учитывать то, что он родился за двести лет до возвращения великого натуралиста из кругосветного путешествия на корабле «Бигль»:
Несомненно, в природе есть множество видов, которых мы никогда не видели, и, возможно, в прошедшие мировые эпохи существовало много таких видов, которых не существует в настоящем, и ныне существует много вариаций видов, которые не существовали в прошлые времена… Кажется абсолютно абсурдным полагать, что с начала времен вещи пребывают в том же состоянии, в котором мы их находим сегодня.
Всё это было опубликовано в 1705 г. Гук понял, что история Земли очень продолжительна , что имели место процессы, которые мы сегодня называем массовыми вымираниями, и что после таких вымираний появлялись новые виды. Но это был мнимый рассвет. Оставаясь в полном неведении относительно достижений Гука, ученые XVIII в. должны были самостоятельно прокладывать себе путь к пониманию эволюции.
Прежде чем развить полноценную теорию эволюции, им было нужно четкое понимание концепции видов и их взаимоотношений друг с другом. Первое подробное описание такого рода сделал шведский ботаник Карл Линней в 1750-х гг., но он опирался на более ранние работы Джона Рея, чуть более старшего современника Роберта Гука.
Рей происходил из скромной, но небедной семьи. Он родился в 1627 г. в графстве Эссекс и был сыном кузнеца и «травницы» (своего рода знахарки, лечившей деревенских больных); его родители были уважаемыми членами небольшой сельской общины. Приходской священник обратил внимание на тягу маленького Джона к знаниям и устроил его в школу в соседнем городке Брейнтри, где местный викарий, выпускник кембриджского Тринити-колледжа, взял Рея под свое крыло и в 1644 г. помог ему поступить в Кембридж. Это удалось только потому, что Рей был принят туда в качестве студента, который оплачивал свое обучение, прислуживая ученым мужам. В 1648 г., по окончании курса, он должен был принять духовный сан и стать священником, но в тот момент между университетом и парламентом разгорелся религиозный конфликт, епископат был упразднен, и рукоположение Рея так и не состоялось, однако он получил место в Тринити-колледже. До 1660 г. он довольно успешно занимался педагогической деятельностью и зарабатывал достаточно, чтобы купить своей матери дом в ее родной деревне, когда она овдовела в 1655 г. Работая в Тринити-колледже, он жил в комфортных условиях и имел все возможности для реализации своих научных устремлений, всё больше склоняясь к классификации сходств и различий между растениями, в чем ему помогали интересующиеся этой темой студенты. Но после политических изменений конца 1650-х гг. и восстановления монархии все прежние церковные институции, включая епископат, были восстановлены, и Рей был рукоположен, твердо намереваясь стать приходским священником. Затем последовали новые перемены. В рамках усилий по общей реорганизации церкви революционный парламент упразднил епископат законом, предписывавшим всем священнослужителям принести особую клятву, или ковенант. Теперь же Карл II приказал всем священнослужителям формально заявить, что этот акт был незаконным и их клятва является недействительной. Хотя сам Рей не «принимал ковенант», он считал, что такая клятва является обязательством перед Богом и поэтому не может быть нарушена или отменена, и отказался делать подобное заявление. Предвидя реакцию властей, он ушел из колледжа и стал заштатным священником. Будучи священнослужителем, он не мог занимать светских должностей, но и служить в церкви он не мог он из-за неприязни к клятвопреступникам и королю, который подстрекал нарушать клятву.
Эту дилемму ему помог разрешить богатый приятель по Кембриджу Фрэнсис Уиллоби, который был членом его группы коллекционеров ботанических образцов. Уиллоби взял Рея в путешествие по Европе, чтобы изучать животных и растения. Они отправились в путь в апреле 1663 г., а весной 1666 г. Рей вернулся с массой впечатлений, с записными книжками, полными заметок о наблюдениях за природой, и со множеством образцов для последующего внимательного изучения. На следующий год он стал членом Королевского общества, а потом ездил в экспедиции по всей Англии. За эти годы Рей фактически превратился в члена семьи Уиллоби, но в 1672 г. тот умер, а Рей женился и вернулся в Эссекс, где скромно жил на доходы от земли, принадлежавшей его семье. Теперь у него появилось достаточно времени для работы над своим фундаментальным трехтомным трудом «История растений» (History of Plants), последний том которого вышел в 1704 г., за год до его смерти.
Рей писал не только о растениях. Его предыдущие работы были посвящены рыбам и птицам (они были опубликованы под именем Уиллоби , но их автором в основном был Рей), а после его смерти был издан еще один том о «насекомых» — в те времена насекомыми собирательно называли всех животных, которые не относились к птицам, рыбам или зверям. Рей не только в четкой и доступной форме описал огромное количество живых существ, но и разработал систему классификации видов на основе их анатомии, физиологии и морфологии. Это была первая система классификации, благодаря которой ботанические и зоологические исследования стали по-настоящему научными. Несмотря на свои глубокие религиозные убеждения, Рей тоже размышлял о важности окаменелостей и признавал трудность согласования реальных наблюдений с буквальным толкованием Библии. В 1663 г., после исследования ископаемого леса под Брюгге, он писал:
Задолго до появления всех древних летописей эти места были частью твердой суши и покрыты лесом; затем они были поглощены морской стихией и оставались под водой так долго, что реки принесли довольно почвы и ила, чтобы покрыть деревья, засыпать мелководья и вновь обратить их в твердую сушу… Этот стофутовый [30 м] слой пород возник из осадочного вещества, принесенного теми великими реками, что впадали тут в море… Все это странно, если наш мир молод и его возраст, как обычно принято считать, не превышает 5600 лет.
Несмотря на то что система классификации Карла Линнея была более совершенной, он во многом опирался на новаторские идеи Рея, но в своем стремлении показать себя во всей красе (он написал пять самовозвеличивающих автобиографических мемуаров) не стал должным образом упоминать о заслугах предшественника. Это особенно печально, потому что собственные достижения Линнея были настолько огромными, что его репутация не нуждалась в искусственном раздувании, а такие его потуги даже немного ее подпортили.