Издательство «Директ-медиа» представляет книгу «Нравственные ограничения войны: принципы и примеры».
В книге, подготовленной международным коллективом авторов (философов и политологов), предлагается изложение принципов этики войны в том виде, в каком она заложена в вековой традиции справедливой войны. В первой и второй частях книги анализируются принципы jus ad bellum (принципы, определяющие условия, при которых начало войны может быть оправданным) и jus in bello (принципы, в соответствии с которыми следует проводить военные операции) в их историческом развитии. Каждая глава содержит историческую справку об обсуждаемом принципе и углубленный анализ его значения. Особое внимание уделяется транскультурному характеру принципов. Помимо теоретических разъяснений, каждый из принципов также проверяется на многочисленных примерах военных действий в прошлом и в настоящем. В третьей части теория справедливой войны применяется для анализа конкретных примеров — атомной бомбардировки японских городов во Второй мировой войне и использования боевых дронов в «войне с терроризмом». Популярно написанная книга представляет современное состояние теории справедливой войны и может быть полезна всем, интересующимся военной этикой, международными отношениями и гуманитарными проблемами, связанными с военными действиями и достижением мира.
Предлагаем прочитать отрывок, в котором анализируются события 1968 года в Чехословакии.
Чехословакия, 1968
Применение принципа вероятности успеха к советской оккупации Чехословакии в августе 1968 года показывает на конкретном примере, что отказ использовать силу в целях самообороны против авторитарного режима не всегда обрекает население на неизбежную катастрофу. В самом деле население Чехословакии доказало, что гражданское сопротивление имеет явные преимущества в краткосрочной перспективе и даже может обернуться успехом в долгосрочной.
За несколько месяцев до начала оккупации чехословацкие партийные вожди начали целенаправленную программу десталинизации и демократизации. В партии разрешили плюрализм, руководители пытались децентрализовать процесс принятия решений, а также провести юридические реформы. Эти перемены возбудили у Москвы большое подозрение, которое со временем перешло в открытую враждебность. Ослабление цензуры и появление новых политических групп со своими собственными программами не укладывалось в советские представления о социализме. Москва боялась, как бы призыв к проведению социалистических реформ не охватил другие страны соцлагеря, что, в свою очередь, пойдет на руку «контрреволюции».
21 августа 1968 года советские войска при поддержке контингентов из ряда стран Варшавского договора вторглись в Чехословакию, чтобы положить конец реформам и восстановить просоветский режим. Главная советская газета «Правда» писала, что «каждый народ идет к социализму своим путем», но ставила условие, что «он не должен угрожать социализму в самой стране, основополагающим интересам других социалистических государств и международному рабочему движению, борющемуся за социализм». Согласно этой декларации (которую потом окрестили «доктриной Брежнева»), у других социалистических стран были право и даже обязанность вмешаться, если упомянутое условие не выполнялось.
Столкнувшись с вторжением советских войск, а также войск ряда других стран Варшавского договора, чехословацкие руководители не призвали армию к сопротивлению. Они понимали, что нужно избегать столкновений между гражданами и силами оккупантов. Тем не менее многие чиновники, сторонники реформ в партии, журналисты, студенты и рабочие начали кампанию ненасильственного сопротивления. Они распространяли газеты и бюллетени, в которых извещали население о реальной ситуации в стране. Благодаря тайной радиостанции люди получали инструкции: что делать, как общаться с солдатами оккупационных войск и как сопротивляться им, не провоцируя возмездия. Дорожные знаки были уничтожены или изменены, чтобы задержать продвижение войск. Вдобавок участники сопротивления пытались убедить солдат, что оккупация несправедлива. Чтобы заговорить с ними, они давали им еду, чай и кофе. Молодые чехи и словаки учили русский в школе и часто могли наладить диалог.
Москва оправдывала военную операцию «братской помощью» чехословацкому народу, который якобы стал жертвой «ревизионизма некоторых вождей Коммунистической партии Чехословакии» и сил «мирового империализма». Активисты ненасильственного сопротивления объясняли советским офицерам и солдатам, что это ложь. Разъяснения удавались им так хорошо, что советское командование вынужденно произвело замену некоторых частей оккупационных войск. Согласно историку Джеффри Хоскингу, особенно сильным сопротивление было среди рабочих. Они даже созвали тайный съезд коммунистической партии на одной из фабрик в пригороде Праги. На съезде сторонники реформ из числа коммунистов осудили вторжение.
Такое ненасильственное сопротивление не привело к победе. Вместо этого советское правительство навязало местным властям оккупационный режим. Первому секретарю Компартии Чехословакии Александру Дубчеку позволили вернуться к власти, но он вынужден был согласиться на «нормализацию» политической жизни в Чехословакии. Что означало, что демократические реформы, начатые прошлым коммунистическим режимом, должны быть свернуты. Репрессии разворачивались постепенно. В апреле 1969 года Дубчек был заменен консерватором Густавом Гусаком. В компартии начались чистки: треть из ее 1,5 миллиона членов либо вышли из нее, либо были исключены. Такие же чистки прошли в СМИ, научных и образовательных учреждениях. Благодаря чисткам новому режиму удалось стабилизироваться.
Авторитарный характер советской оккупации должен быть принят в расчет при оценке успеха ненасильственного сопротивления. По отношению к двум воображаемым сценариям сопротивления «Мини» Чехословакия 1968–1969 годов находится где-то посередине. СССР не ответил на гражданское сопротивление так, как ответило бы демократическое государство — через переговоры, компромиссы и вывод войск. Но он не был настолько репрессивным, чтобы казнить вождей сопротивления или отправить местное население в трудовые лагеря.
В краткосрочной перспективе шанс на успех ненасильственного сопротивления граждан Чехословакии был невелик. Так как движение было в основном спонтанным, оно не оказывало того влияния, которое было бы у гражданской обороны, заранее организованной властями. Но это не значило, что ненасильственное сопротивление было тщетным. Те, кто боролся с оккупацией, в сущности, сумели сделать максимум возможного в неблагоприятной ситуации. Вожди сопротивления в основном действовали в соответствии с принципом вероятности успеха. Тем самым им удалось избежать бессмысленных кровавых столкновений с советскими войсками, одновременно давая им понять, что им тут не рады. Их сопротивление подрывало официальную пропаганду, утверждавшую, что военная интервенция проводилась в интересах народа. В результате «нормализованному» режиму впоследствии было крайне трудно завоевать доверие. Можно заключить, что в краткосрочной перспективе гражданам Чехословакии не удалось остановить оккупацию, но при этом они не допустили кровопролития, одновременно сопротивляясь захватчикам. Таким образом, движение сопротивления было мощным оружием в подрыве легитимности оккупации.
В долгосрочной перспективе сопротивление добилось более ощутимых результатов. Оно оказало гигантское влияние на коммунистические партии по всему миру. Целый ряд западноевропейских коммунистических партий открыто выразил протест против советского вторжения и решительно дистанцировался от советского руководства. В Западной Европе эти партии стали распространять «еврокоммунистический» вариант социализма, который сильно критиковал советскую модель. Чехословацкое сопротивление также оказало большое идеологическое влияние на реформаторов и диссидентов, которые двадцать лет спустя начнут демократические реформы в Польше, Советском Союзе и других странах советского блока. Участники этих реформ положительно отзывались о чехословацкой модели. Гласность и перестройка, начатые Михаилом Горбачевым в середине 1980-х годов, в конце концов приведут к распаду Варшавского блока и завершению оккупации Чехословакии.