Издательство «Бомбора» представляет книгу Элинор Клегхорн «Нездоровые женщины. Почему в прошлом врачи не хотели изучать женское тело и что заставило их передумать» (перевод О. А. Ляшенко).
Автор рассматривает всевозможные теории о женском организме, созданные врачами прошлого, — от блуждающей матки до истерии. Сейчас нам кажется странным, что раньше все женские заболевания долгое время связывались с «загадками» репродуктивной системы, а матка была виновата во всевозможных физических и психических недугах. Ничего удивительного, ведь даже сегодня врачам не всегда удается корректно поставить диагноз. Книга Элинор Клегхорн — это не просто погружение в историю медицины, но и размышление о тех сложностях, с которыми сталкиваются уже современные женщины. Книга посвящена тому, как традиционная медицина прошлых лет объясняла и воспринимала женское тело, какие теории о женском организме сформировались в условиях патриархальных представлений о женственности и к каким последствиям это приводило.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Снятие проклятия
В 1914 году студентка Стэнфордского университета отчаянно искала способ облегчить менструальную боль. Каждый месяц она испытывала настолько сильные спазмы, что в этот период ей оставалось только лежать. Мать водила девушку «ко всевозможным врачам», но «ни один из них … ничем не помог».
Затем они встретились с Клелией Дуэль Мошер, стэнфордским профессором личной гигиены и женским медицинским консультантом, которая попросила пациентку расстегнуть одежду, лечь, согнув ноги в коленях, и слегка надавить на живот рукой. Затем сделать глубокий вдох и посмотреть, насколько высоко она сможет поднять руку с помощью мышц живота, а после опустить ее на выдохе. Мошер посоветовала пациентке выполнять это упражнение десять раз утром и вечером в ночной рубашке. Девушка должна была следить за тем, чтобы воздух в комнате был свежим, а ее движения — плавными и ритмичными.
Сначала героиня истории не верила, что упражнение, рекомендованное Мошер, ей поможет, тем не менее в течение следующих двух недель послушно его выполняла. В первый день месячных она встревоженно попросила мать расстелить ей постель и приготовить грелки.
«Я была настолько уверена, что привычная боль появится, что легла и стала ждать ее, но напрасно», — рассказала она. Девушка пошла в сад, чтобы собрать зелень для танцев, на которые она собиралась пойти вечером, но, споткнувшись, перекувырнулась через изгородь. Испугавшись, что ушиб повлечет за собой спазмы, она легла в постель. К ужину боль так и не появилась, и девушка танцевала всю ночь. На следующий день она чувствовала усталость и неприятную тяжесть в области таза, однако «боли, судорог или других проблем» не было.
Мошер родилась в 1863 году в Олбани, штат Нью-Йорк. Она хотела пойти по стопам отца, который работал врачом. Но, учась в Женской академии Олбани, самой старой школе для девочек в США, заболела туберкулезом и сильно подорвала здоровье. Мошер мечтала поступить в медицинский колледж, но боялась, что отец ей не разрешит. Она изучала ботанику и садоводство в переоборудованной теплице родительского дома и вскоре запустила небольшой цветочный бизнес. К 25 годам Мошер накопила достаточно денег, чтобы самостоятельно оплатить обучение в Уэллсли, частном женском колледже свободных искусств, который относился к «Семи сестрам» — семи женским колледжам, основанным в XIX веке, потенциальному эквиваленту мужской Лиге плюща. Мошер часто болела, но это не ослабило ее стремление стать врачом. К 1900 году в возрасте 37 лет она уже имела две магистерские степени, медицинскую степень Университета Джонса Хопкинса и частный кабинет в Пало-Альто, Калифорния. Она достигла того, что, по мнению многих, было недостижимым: никто не думал, что женщина со слабым здоровьем справится с трудностями учебы и требованиями, предъявляемыми врачам. Однако Мошер поставила перед собой цель развеять мифы о женской врожденной физической и психической слабости и хрупкости.
В 1890-х годах, обучаясь в магистратуре по физиологии, Мошер обратила внимание на менструацию. Как и большинство женщин ее поколения, она росла с представлением о том, что это стыдное заболевание.
Споры о влиянии месячных на женские умственные и физические способности активно продолжались после того, как Эдвард Хаммонд Кларк подлил масла в огонь в 1870-х годах. Мошер понимала, что такие, как он, опирались на исключительные случаи патологий, чтобы убеждать всех, будто во время менструации женщина теряет дееспособность. По мнению Мошер, идея о «недееспособности и страданиях», возникающих из-за «периодического выделения крови из половых путей», настолько укоренилась, что даже женщины, не имевшие особых проблем, считались ненормальными. Однако она не собиралась начинать словесную войну с врачами, которые использовали мифы о менструации в качестве доказательства женской неполноценности. Вместо этого Мошер хотела показать, что эти глупые, но очень влиятельные медицинские представления никак не отражали «нормальное или даже среднее состояние женщин». Следуя по стопам Мэри Патнэм Якоби, она обратилась к ним самим, чтобы это доказать.
Мошер начала осматривать студенток колледжа и расспрашивать их об их менструальном опыте. Эти девушки ухватились за возможности, открывшиеся перед ними в меняющемся мире, и им не хотелось считаться жертвами «традиционной менструальной недееспособности», как выражалась Мошер. Она знала, что для устранения укоренившихся мифов о том, что все женщины «становятся инвалидами на одну неделю из четырех», будет недостаточно просто говорить о менструации, даже женщине-врачу.
Вооружившись с трудом обретенным исследовательским опытом и продвинутыми научными знаниями, Мошер разработала методологию изучения физиологии менструации. Она была одиночкой, погруженной в работу и исследования, и, сидя так в одиночестве в лаборатории Стэнфорда, изучала данные об условиях жизни, питании, сне, физических нагрузках и других жизненных факторах ислледуемых. Она тщательно анализировала детали менструального цикла, обильность выделений, боль и другие симптомы каждой из них, а также записывала в таблицу артериальное давление, частоту дыхания и уровень гемоглобина. Помимо прочего, Мошер хотела узнать, как женщины чувствовали себя во время менструации, поэтому раздала им дневники для записи чувств и ощущений. Она поддерживала связь с испытуемыми по переписке, и к 1896 году изучила более 3350 менструальных циклов у более чем 400 женщин. Менструация еще никогда не исследовалась так подробно. Ее «детальная презентация … важных фактов» доказала, что для большинства женщин менструация — это нормальная периодическая функция, такая же, как сон, пищеварение, дефекация и мочеиспускание.
Боль, обильные выделения и нерегулярные скудные кровотечения, как правило, вызваны гинекологическими заболеваниями, а не каким-то врожденным женским дефектом, как гласили распространенные медицинские и культурные мифы. Мошер считала, что в менструальных нарушениях отчасти была виновна мода того времени. Сама исследовательница отказалась от нарядов с узкими поясами и пышными юбками в пользу свободных платьев-рубашек с воротником и множеством карманов и дополняла их галстуками и простыми шляпами. При этом средняя ширина юбки в то время составляла четыре метра. Ее носили без поддержки, поэтому неудивительно, что такая тяжелая одежда могла привести к «гиперемии таза» и энтероптозу1 и провисанию мышц живота. Хотя в начале ХХ века корсеты носить перестали, узкие пояса и рукава, отрицательно сказывающиеся на осанке и гибкости суставов, оставались в моде. Вдобавок из-за укоренившихся представлений о физической хрупкости женщины не получали достаточно физических нагрузок. Однако наиболее распространенной причиной менструальных нарушений, по мнению Мошер, был страх. «Выражения "время болезни" и "плохое самочувствие" давно вошли в нашу повседневную речь, — писала Мошер. — Влияние страха постоянного ожидания на разум трудно измерить».
Мужчины-гинекологи, продвигавшие миф о менструальных страданиях, преувеличивали «аномальные» случаи и увековечивали представление о неизбежности боли. Мошер же стремилась к нормализации, а не патологизации месячных. Большинство женщин, по ее мысли, не нуждались во мнении непросвещенных врачей, которые заставляли их воздерживаться от движения и размышлений. Большинство здоровых женщин могли справиться с менструацией самостоятельно. Разработанное Мошер упражнение, которое она посоветовала студентке из начала главы, было направлено на постепенное укрепление мышц кора для облегчения менструальных спазмов и уменьшения кровотечения. За годы она обучила этой технике, позже известной как «мошеринг», сотни пациенток. Многие женщины-врачи взяли ее на вооружение и внедрили в свою практику. В основе мошеринга лежало исследование женского дыхания, которое ученая провела во время работы над магистерской диссертацией. Это исследование опровергло множество ужасающе неточных медицинских теорий.
До 1894 года считалось, что женщины анатомически неспособны вдыхать и выдыхать животом и диафрагмой. Несколько физиологов XIX века также полагали, будто представительницы «цивилизованных рас» развили «реберное» дыхание из-за своего малоподвижного образа жизни. Другие думали, что дыхание производится в основном верхней частью грудной клетки, потому что живот предназначен для вынашивания детей. Удивительно, но врачам не приходило в голову, что к поверхностному дыханию могут иметь отношение удушающие корсеты. Наблюдая за 100 женщинами, 15 из которых были беременны, Мошер заметила, что они не испытывают никаких проблем с диафрагмальным дыханием даже на девятом месяце беременности. Единственными препятствиями оказались тесная одежда и медицинские спекуляции. В то время, когда медицина и общество продолжали жестко контролировать женские тела и умы, Мошер позволила женщинам дышать.
В 1923 году, после 30 лет изучения 2000 женщин и более чем 12 тысяч менструальных циклов, Мошер завершила свое исследование. Она опубликовала новаторскую книгу «Женская физическая свобода», в которой содержалось множество советов по решению менструальных и менопаузальных проблем. Война завершилась, и мир перестраивался. Глупостям о женской слабости, неполноценности и зависимости пора было уйти в историю. «Здоровье — неотъемлемое право каждой женщины и каждого мужчины, — заявила Мошер, — но пока мы не избавимся от некоторых опасных традиций, … среднестатистическая женщина не получит его».
Исследовательница знала, что образование и знания, свободные от суеверий и предрассудков, служат ключом к улучшению здоровья женщин. Как врач-феминистка, она создавала их, слушая пациенток и доверяя им. Однако к 1923 году теории о женских железах и секрете снова свели женщин к их дефективным биологическим характеристикам. Какое значение имеют субъективные чувства женщин, если гормоны все решают за них?
В 1926 году Эдгар Аллен, американский физиолог, внесший свой вклад в выделение эстрогена, и гинеколог Дж. П. Пратт провели первые клинические исследования инъекционных гормонов яичников. Некоторые испытуемые переживали искусственную менопаузу, у других была аменорея2, скудные и редкие кровотечения. Поиск эффективного лечения для больных, перенесших гинекологические операции, имел огромное значение, однако накачивание женщин эстрогеном только из-за необильных менструаций Мошер не одобряла. Например, она лично знала женщину, которой врач порекомендовал оставить учебу в колледже из-за скудных месячных, хотя в остальном студентка была абсолютно здорова. Позднее она выносила восемь здоровых и крепких детей.
Однако Аллен и Пратт воспринимали аменорею как дефицитарное заболевание. У одной из участниц их исследования, 31-летней мисс А. С., были скудные и нерегулярные менструации с 13 лет. После 12 дней гормональных инъекций у нее вышло больше менструальной крови, чем «когда-либо в ее жизни». Аллен и Пратт ничего не упомянули о том, проявились ли другие симптомы, проблемы с фертильностью или гинекологические заболевания. Ничего не было сказано и о жизни испытуемой, работе и состоянии здоровья. Успех исследования определялся исключительно восстановлением нормального менструального кровотечения.
Из-за истерической одержимости гинекологов менструациями ежемесячные кровотечения стали для врачей «центральной идеей» жизни женщин. Теперь эндокринология подливала масло в огонь, называя менструацию и менопаузу новыми категориями заболеваний, вызванными дефицитом гормонов или их дефективностью. Мошер отвергала идею о том, что секрет яичников имеет отношение к силе, интеллекту или достижениям женщины. После ее лекции «Женская сила», прочитанной в 1920 году, некий врач заявил, что «женский секрет» дефективен, поскольку после овариэктомии пациентки испытывают сильные страдания. Если такое происходит из-за гормональных изменений, это значит, что физиологическая неполноценность женщин очевидна, так ведь? Мошер считала, что это чушь. Она знала многих женщин, которые «добились больших успехов во время менопаузы и после нее», когда яичники уже были неактивны.
Исследовательнице было 60 лет, когда «Женскую физическую свободу» опубликовали, и она ни за что не позволила бы предвзятым ученым растоптать ее. До ухода Мошер на пенсию в 1929 году ее книга шесть раз переиздавалась в США и Европе.
Мошер провела черту между функциональными менструальными кровотечениями и обильными болезненными, связанными с гинекологическими заболеваниями. На протяжении XIX века нормальные менструации часто патологизировались до хирургического забвения, в то время как аномальные игнорировались как обычные женские жалобы. Однако к 1920-м годам гинекология сделала огромный шаг вперед благодаря развитию биомедицинских знаний и методов лечения. Врачи получили лучшее представление о заболеваниях, влияющих на менструации, таких как миомы матки и рак шейки или тела матки. Хотя к крови и боли стали относиться серьезнее — как к признакам заболеваний, — заблуждения и недоверие всё еще продолжали мешать постановке правильных диагнозов.
С начала 1900-х годов гинекологи пытались понять причины дисменореи3. В конце XIX века связь гинекологической боли с истерией стала ослабевать, но в начале ХХ века гинекологи продолжали оценивать ее, опираясь на старые деструктивные предубеждения. Если врач женщины не видел очевидной причины дисменореи, такой как воспаление, мышечный спазм или другое более серьезное заболевание, ее просто называли чувствительной и нервозной, особенно если она оказывалась «неженкой» и кричала при малейшем дискомфорте. Джордж Эрнест Герман, акушер Лондонской больницы, считал, что менструальная боль — это самостоятельное заболевание, вызванное «сильными спазмами при маточной колике», которые отражались в спинномозговых нервах. Дисменорею чаще всего диагностировали у юных девушек с «хорошо развитой нервной системой» и редко — среди женщин старше 25 лет. Единственным «естественным» лекарством от боли считалась беременность, которая якобы могла успокоить матку путем расширения ее шейки.
Если пациентка не рожала как можно раньше, по мнению врачей того времени, рисковала остаться бесплодной и навсегда лишиться сексуальных ощущений. Герман полагал, что овариэтомия — единственный метод лечения дисменореи с гарантированной эффективностью, однако подчеркивал, что «этот способ можно рассматривать лишь в редких случаях». Операция была очень опасной и грозила ужасными последствиями, но Герман выступал против нее не поэтому: овариэтомия лишала «шансов на замужество и материнство». Если пациентка была бесплодной или испытывала сильную боль даже после рождения детей, Герман предлагал «избавить [ее] от менструаций и связанных с ней страданий» после 35 лет. Однако перед этим необходимо исключить заболевания почек и кишечника и удостовериться, что менструальная боль пациентки — «не просто ежемесячное проявление психастении» (невроз, характеризующийся навязчивыми страхами и способный проявляться физическими симптомами), «неврастении» (нервной слабости) или «истерии».
Хотя дисменорея считалась в основном болезнью юных девушек, врачи признавали, что у женщин старшего возраста она часто оказывается признаком миомы матки. Причина этих доброкачественных образований, которые появляются на гладких мышцах и тканях в основном у женщин в возрасте 30–50 лет, оставалась загадкой. Хотя маленькие миомы не доставляют никакого дискомфорта, большие могут стать причиной мучительных болей, очень обильных менструаций, проблем с мочевым пузырем и хронических запоров. А очень большие миомы часто становятся «источником страшных страданий, а иногда … смерти». Но, безусловно, самая серьезная проблема для врачей прошлого заключалась в том, что миомы «препятствовали зачатию» и «мешали удобному коитусу».
В конце 1800-х годов некоторые британские, американские и европейские гинекологи стали использовать электротерапию для лечения миом и других проблем, таких как дисменорея, смещение матки, симптомы менопаузы и невроз. Этот метод позволял восстановить здоровье репродуктивной системы и был гуманной альтернативой хирургическому вмешательству. Его сторонники утверждали, что помещение электродов на живот и поясницу, а иногда и внутрь тела позволяет пациентке остаться «такой, какой ее создала природа, то есть женщиной, а не вещью». Хотя некоторые врачи предполагали, что электротерапия способна уменьшать миомы, многие считали этот метод лечения шарлатанским.
К концу XIX века хирургическое удаление миом все-таки затмило электротерапию. В процессе этой операции миомы иссекали через влагалище или живот пациентки, не лишая женщину возможности иметь детей. Если опухоль была очень большой, кальцинированной или септической, требовалась уже операция по удалению матки. «Гистерэктомия при миоме матки не имеет равных … по способности ставить на ноги больных женщин, — заявил британский гинеколог-хирург Джон Блэнд-Саттон в 1913 году. — Она позволяет им вести полноценную жизнь, а в браке быть хорошими компаньонками своим мужьям».
Блэнд-Саттон советовал проводить миомэктомию только молодым женщинам, желающим сохранить фертильность или выйти замуж. А вот пациенткам среднего возраста рекомендовалось «наслаждаться радостями жизни» «без матки», а не стареть в муках от миом. Тотальная гистерэктомия, применявшаяся при больших миомах, включала удаление матки, шейки, а иногда и яичников с маточными трубами. С 1870-х годов эта операция также применялась как радикальный метод лечения рака шейки матки. При субтотальной гистерэктомии, разработанной в конце 1800-х годов, хирург удаляет матку и только часть ее шейки. Как правило, эта операция проводилась через влагалище и была сопряжена с меньшими рисками. Но она не оказалась эффективна при раке, потому что хирурги не могли удалить прилегающие лимфатические ткани, способные стать злокачественными.
В конце XIX века семь из десяти женщин, перенесших тотальную гистерэктомию, умирали.
В начале 1900-х годов хирургические методы и гигиена улучшились, но гистерэктомия оставалась смертельно опасной операцией. Блэнд-Саттон предпочитал более безопасный вагинальный путь, но призывал к предельной осторожности, потому что пациентки все равно могли истечь кровью. После вмешательства женщины испытывали сильную боль, даже если им давали обезболивающее (его получали не все). У многих поднималась температура и начиналась рвота. Швы часто разрывались и воспалялись, были распространены внутренние кровотечения, а также осложнения, касающиеся мочевого пузыря, почек и кишечника. Вдобавок врачи считали весьма вероятным, что у женщин, эмоционально уязвимых даже в хорошие времена, разовьются «психическое расстройство» и «послеоперационное помешательство». Но, несмотря на огромную опасность и ужасающие побочные эффекты, гистерэктомия оставалась самым популярным методом лечения миом матки в начале ХХ века.
За последние 100 лет медицина пришла к пониманию того, что у 70 % белых женщин и 80 % темнокожих женщин в какой-то момент жизни появляются миомы матки. У последних вероятность возникновения проблемы в молодом возрасте в два-три раза выше. К тому же у них чаще образуются крупные миомы, вызывающие неприятные симптомы и снижающие качество жизни. Маленькие опухоли часто никак себя не проявляют, но некоторые женщины страдают из-за сильных болей в животе, обильных кровотечений и дискомфорта во время секса — симптомов, часто игнорируемых врачами. Медики до сих пор точно не знают, что провоцирует развитие миом. Теории о том, что они обусловлены генетикой или повышенным уровнем эстрогена, не облегчают страдания женщин, а также не способствуют быстрой диагностике заболевания и уважительному отношению к пациентке. Несмотря на то что сейчас доступны различные варианты борьбы с этой проблемой, например обезболивание, физиотерапия, гормональные препараты (в том числе комбинированные оральные контрацептивы), наименее инвазивные лапароскопические операции и миомэктомии, многим женщинам говорят, что им нужно либо принимать обезболивающие, либо делать гистерэктомию.
Миф о том, что гистерэктомия — это единственный вариант лечения миомы, появился более 100 лет назад и существует до сих пор. Эта операция по-прежнему связана с огромными рисками для здоровья и качества жизни женщины. Она может привести к проблемам с мочевым пузырем и кишечником, а также способствовать опущению стенок влагалища. Удаление матки создает дополнительную нагрузку на таз, что приводит к хронической тазовой боли и проблемам с мобильностью. Кроме того, гистерэктомия может снизить половое влечение и ослабить сексуальные ощущения. К сожалению, женщинам часто не сообщают об этих серьезнейших осложнениях. Говорят, что американские врачи обычно настаивают на гистерэктомии, к которой нет никаких показаний, поскольку гинекологам нужно провести минимум 70 таких операций за время своей резидентуры. В Великобритании распространенность ненужных гистерэктомий объясняется ограниченными знаниями специалистов, гинекологической «культурой» и отсутствием стимулов к нехирургическому фармацевтическому лечению. Не желая бороться с невежеством и ставя во главу угла прибыль, традиции и удобство, а не беспокойство о пациентках, гинекология продолжает подводить их.
1. Энтероптоз — опущение петель кишечника ниже нормального положения.
2. Аменорея — отсутствие менструальных кровотечений в течение шести месяцев.
3. Клинический термин, обозначающий сильную менструальную боль.