Больная реальность: насилие в историях и портретах, написанных хирургом

Издательство «Бомбора» представляет книгу Руслана Меллина «Больная реальность: насилие в историях и портретах, написанных хирургом».

За свою врачебную практику Руслан Меллин, челюстно-лицевой хирург, видел множество изувеченных людей. Будучи художником, он делал карандашные наброски их портретов, из чего впоследствии родилась целая серия выразительных рисунков и книга, которая сейчас перед вами. «Больная реальность» — это рассказ врача и современного художника о его пациентах, ставших жертвами чужой жестокости. Руслан Меллин делится самыми страшными, нетипичными и иногда шокирующими случаями, встретившимися за годы его работы. Его герои — это чаще всего женщины, пострадавшие от домашнего насилия, но есть среди них и мужчины, дети, бездомные, заключенные. Все истории, описанные в книге, реальны, и за каждой из них скрывается не только серьезная физическая травма, но и глубокая психологическая рана.

Предлагаем прочитать одну из глав книги.

Седьмое марта

По большей части мои дежурства проходили спокойно, и, заступая на очередные сутки, я планировал отдохнуть от семьи и побыть наедине с собой. Одиночества не хватало катастрофически. Только с ним я мог принадлежать сам себе, своим мыслям. Но не успел я переодеться в хирургический костюм, как зазвонил стационарный телефон. Медицинская сестра, дежурившая в тот день в приемном отделении, сообщила, что за помощью обратилась девушка тридцати шести лет, с ее слов, она упала дома и ударилась головой об пол. Я попросил медсестру взять анализы крови, мочи и направить пациентку на рентгенографию костей лицевого скелета, после чего положил трубку и продолжил переодеваться в рабочую одежду. Через полчаса ко мне в ординаторскую тихонько постучались. Это была санитарка приемного отделения, которая принесла рентгеновские снимки и привела пациентку, ожидавшую меня теперь на скамье возле перевязочного кабинета. Я поблагодарил ее за помощь и отпустил. Всегда стараюсь относиться к младшему медицинскому персоналу уважительно, поскольку сам начинал свою карьеру с должности санитара и хорошо помню, как меня и остальных санитаров частенько унижали. Обидно осознавать, что через каких-то три года учебы станешь врачом, но сейчас вынужден терпеть скотское отношение к себе со стороны среднего и старшего медицинского персонала, которые позже станут твоими коллегами и подчиненными. Я прошел через множество насмешек, оскорблений, унижений и несправедливости на пути от санитара и медицинского брата до врача. Всё это заставило дать самому себе слово никогда не принижать значимость младшего персонала.

На скамье возле перевязочного кабинета сидела молодая опрятная девушка, одетая в спортивный костюм желтого цвета. Вещи и волосы на голове были чистые, поэтому я предположил, что в этот раз имею дело не с обычной асоциальной пациенткой, получившей травму при распитии спиртных напитков в «культурной» компании. Как правило, переломы нижней челюсти были именно у таких моих пациенток. Многие коллеги, работающие с экстренными поступившими, нередко пытаются дедуктивным методом определить механизм травмы и поставить предварительный диагноз еще до осмотра, основываясь лишь на том, в какое время и день недели обратился пациент и что он при поступлении сказал медсестре приемного отделения. Разумеется, это делается исключительно в спортивных интересах и никак не влияет на отношение к самому пациенту и его лечение.

Так, допустим, ни один опытный челюстно-лицевой хирург сознательно не возьмет дежурство второго августа, поскольку все знают, что в день ВДВ будет много обращений с травмами челюстно-лицевой области.

А я, к примеру, часто брал дежурства тридцать первого декабря, потому что это, как правило, самый спокойный дежурный день. Никто не хочет пропустить праздник, даже если челюсть сломана. Обычно с травмами, полученными в Новый год, приходили в больницу только к первому или второму января, протрезвев.

Поздоровавшись с пациенткой, я пригласил ее пройти вместе со мной в перевязочный кабинет. Медицинская сестра, ожидавшая нас внутри, усадила девушку в стоматологическое кресло и после моего разрешения ушла.

Я принялся собирать анамнез: стал подробно расспрашивать о травме и о состоянии здоровья в целом. Девушка очень волновалась, особенно когда речь заходила о том, каким образом она травмировалась. Поначалу она рассказывала, что по неосторожности упала и ударилась лицом об пол. Но складывалось впечатление, что она и сама-то мало верит в эту версию. К тому же по внешнему виду повреждений сразу было понятно, что они были получены не в результате падения, если, конечно, пациентка не падала и вставала всю ночь. В области правого глаза находилась огромная гематома, которую девушка пыталась прикрыть прядью волос. Склера[1] глаза имела красный цвет из-за кровоизлияния, которое появляется в результате разрыва капилляров. Я принялся пальпировать[2] мягкие ткани лица, сравнивая здоровую сторону с поврежденной, и нащупал небольшую костную ступеньку в области нижнего края правой глазницы. Это свидетельствовало не просто о переломе, а о наличии смещения отломков костей скулоглазничного комплекса. Рентгеновские снимки подтвердили, что у пациентки действительно имеется перелом правой скуловой кости со смещением. В зависимости от того, насколько оно сильное, есть два варианта лечения: поставить скуловую кость на место при помощи специального крючка Лимберга под местной анестезией или выполнить операцию — остеосинтез[3]. Операция проводится под наркозом и требует нахождения в стационаре от одной до двух недель в среднем. Если такую травму не лечить вообще, то со временем, когда отек исчезнет, будет видна выраженная асимметрия лица, возникшая в результате западения скуловой кости на поврежденной стороне. Может даже появиться двоение в глазах. Помимо этого, существует вероятность, что пациент всю оставшуюся жизнь не сможет широко открыть рот. Всё зависит от характера смещения костных отломков.

Осматривая лицо пациентки, я обратил внимание, что она постоянно одергивала концы рукавов вниз, в сторону кистей, словно пытаясь что-то скрыть. Мне стало интересно подтвердить свою теорию, и я попросил девушку раздеться по пояс. Когда она сняла желтую кофту, передо мной предстала ужасная картина. На руках и груди не было живого места. Кожа рук переливалась сине-фиолетовыми оттенками ссадин. В области левой груди, над ребрами, на коже имелась большая гематома. Как впоследствии оказалось, от удара ногой.

Я уточнил у пациентки еще раз, уверена ли она в том, что все эти травмы получены в результате падения, ведь очевидно, что она говорит неправду. Неожиданно для меня девушка расплакалась. Я забыл уточнить одну важную деталь. Этот дежурный день был особенным — седьмое марта, канун Международного женского дня, когда мы, мужчины, должны носить женщин на руках и осыпать цветами. Но судьба моей пациентки сложилась иначе.

Оказалось, что таким образом муж часто поздравляет ее с различными праздниками, которые дают ему повод выпить.

На вопрос, почему она не прекратит это, пациентка с обидой в голосе ответила: «Он отец моих детей!».

Она призналась, что муж избивает ее регулярно, даже дети ему перестали быть преградой, да и сама она к этому уже привыкла. В этот раз она попыталась прикрыться шестимесячным ребенком, но мужа это не остановило. После первого точного удара кулаком в область правого глаза девушка упала, а ребенок выпал из рук. Несмотря на плач малыша, находящегося буквально в шаге, мужчина продолжал наносить удары в область тела своей жены, но попадал по рукам, которыми она, как могла, закрывалась. В конце концов он поставил жирную точку в предпраздничном поздравлении, занеся над ней свою ногу и резким движением опустив, произведя сильнейший удар в область грудной клетки, после чего девушка начала задыхаться.

Я объяснил пациентке план действий, рассказал о том, что подозреваю перелом нескольких ребер, что ей необходимо выполнить репозицию[4] скуловой кости. Остеосинтез проводить я не умел, да и по снимкам смещение было не сильным, не требующим вмешательства под наркозом.

Поэтому в разговоре речь шла о вправлении отломков крючком под местной анестезией. Первым делом я предложил ей госпитализироваться и сделать рентгенографию органов грудной клетки для подтверждения или исключения перелома ребер. От предложенной госпитализации и лечения перелома скуловой кости девушка отказалась, как и от дальнейшего обследования. Отказалась от медицинской помощи, несмотря на уговоры, которые от меня редко услышишь. Она объяснила это тем, что вся семья материально зависит от нее. Муж часто пьет, и, соответственно, работать ему некогда, поэтому ей приходится совмещать две работы, чтобы хоть как-то прокормить семью.

Перед уходом из отделения она еще раз попросила меня, чтобы в истории болезни я не указывал правду, а написал, что травма получена при падении.

— Доктор, поймите, я не хочу, чтобы у мужа были проблемы. Он хороший человек, просто пьет много.

Я пожелал здоровья пациентке, отдал выписку, в которой были рекомендации, и попрощался.