Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» представляют книгу Майка Лоадса «Клинковое оружие. История. Дизайн. Искусство владения» (перевод Марии Смирновой).
История эволюции клинкового оружия, которое использовали фехтовальщики, — это история огромного семейства его разновидностей, включая хопеши, ксифосы, махайры, кописы, фалькаты, гладиусы, спаты, палаши, фальшионы, полутораручные и двуручные мечи, мессеры, дюссаки, боккэны, рапиры, эстоки, кинжалы, шпаги, а также детали доспехов. В определенном смысле мечи (собирательное понятие) — это произведения искусства, и в книге представлены их лучшие образцы. Авторитетный западный эксперт Майк Лоадс помещает рассказ об этих образцах в широкий исторический контекст, выделяя основные вехи истории войн и дуэлей. Во всей своей грозной красе перед нами предстают египетские, греческие, кельтские и римские мечи, мечи народов севера и крестоносцев, дуэльное оружие, мечи фараона Тутанхамона, короля восточных англов Редвальда, короля Англии Генриха V, императора Священной Римской империи Максимилиана I, самурая Уэсуги Кэнсина, короля Франции Генриха IV, лорда-протектора Англии Оливера Кромвеля, первого президента США Джорджа Вашингтона и, наконец, оружие времен битвы при Ватерлоо и Гражданской войны в США. Неотъемлемая черта повествования — сведения о процессе изготовления мечей и техническом прогрессе, об эволюции искусства фехтования, об изменении стилей и техник, о сферах использования мечей (боевые, траурные, церемониальные, мечи для казни и другие), о символическом значении меча. Издание снабжено множеством роскошных цветных и черно-белых иллюстраций, многие из которых публикуются впервые, глоссарием и указателем и, несомненно, заинтересует всех, кто увлечен историей оружия и фехтования.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Меч Редвальда, короля восточных англов
Меч, сияющий и украшенный, вошел так, что утих огонь.
Из сказаний о Беовульфе
Он лежал погребенным в земле около 1300 лет. Даже будучи найденным, он продолжал скрывать от света свои достоинства, застенчиво облаченный в тускло-коричневые цвета едкой ржавчины и известняковых отложений; его изящные линии были нарушены и искажены под весом земли и времени. Однако вообразите себе его в первоначальном блеске. Тогда меч, извлеченный ныне из погребальной ладьи в Саттон-Ху в 1939 г., обладал удивительной, поражающей красотой. Его широкий яркий клинок, выполненный методом контурной сварки, был одним из лучших экземпляров этого типа, свидетельствуя о мастерстве человека, его изготовившего, а элегантная рукоять, украшенная великолепными деталями из золота и граната, служила доказательством высокого положения в обществе обладателя этого меча.
Этим человеком был Редвальд, король Восточной Англии, умерший приблизительно в 627 г. н. э. По крайней мере, он наиболее вероятный кандидат на владение этим мечом, так как его погребение не обошлось без загадок. Меня всегда удивляло, почему мы так мало говорим об англах, народах Северной Европы, живших на территории между современной Данией и Германией, поселившихся в Британии в V, VI, VII вв. н. э., — людях, благодаря которым появилась нация англичан. Мы слышим об англосаксах, часто упоминаются сами саксы, однако об англах мало кто говорит.
Это кажется особенно странным, если учесть необычайное великолепие находок в Саттон-Ху. Англы не были малозначимыми приятелями саксов, они колонизировали гораздо более обширную территорию Британии и обладали собственной, независимой и яркой культурной силой. Материальная культура англов была полна высоких художественных достижений, о чем и свидетельствуют находки из захоронений. Они гласят, что когда-то здесь жили активные, энергичные люди, которыми правил могущественный и харизматичный король. Этот меч отвечает силе своего владельца, а шлем, с загадочной антропоморфной маской для защиты лица, смотрит на нас сквозь века, побуждая взглянуть в глаза носившему его человеку, чтобы увидеть его самого и его мир.
Саттон-Ху расположен между Ипсвичем и Снейпом на восточном побережье Британии, в Восточной Англии. Летом 1939 г. на протяжении двух месяцев британская пресса гудела от волнения, когда проводились раскопки погребальной ладьи, приносящие почти ежедневно какие-то новые бесподобные сокровища. В августе 1939 г. обнаруженные предметы были переданы в Британский музей, однако с началом Второй мировой войны ценности пришлось вновь захоронить. В этот раз захоронение прошло с гораздо меньшими почестями в подземном железнодорожном туннеле, ведущем к станции Олдвич. Предметы вновь увидели свет лишь в 1946 г. Сколько радости они принесли с собой!
Меч из Саттон-Ху (© The Trustees of the British Museum)
Контурная сварка
Рентгенологический анализ показал, что лезвие было выполнено методом контурной сварки. Будучи процессом производства элементов орнамента, контурная сварка совершалась путем нагревания и скручивания пучка железных прутов, содержащих углерод, с последующей ковкой пригодного для работы стержня. Это была комбинация метода пакетирования и той технологии, что позволяла заранее определить видимый рисунок. Эти узоры не только были различимы на поверхности металла, но и проходили сквозь него, так же как надпись Blackpool проходит через всю длину палочки карамели.
Как отмечалось в предыдущей главе, по причине того, что железо извлекалось из кричного горна, стержни имели разный металлургический состав — в некоторых содержание углерода было выше, чем в других. К тому же значительно варьировался уровень содержания примесей, известных как шлак и состоящих в основном из силикатов. Различия в составе каждого стержня при нагревании и совместной ковке проявляли себя в виде тонких темных линий. Опытный кузнец мог управлять этим процессом и создавать узоры по своему желанию, лишь регулируя скручивание прутов. Во многих случаях, хотя и не во всех, из отдельных стальных режущих кромок выковывалась сердцевина.
На протяжении всей эры саксов и викингов, в которую и произошел расцвет контурной сварки, норвежская поэзия описывает узоры на мечах такими фразами, как «волны на скошенном поле», «кровавый вихрь» и «извивающийся змей». Очевидно, что при создании узоров мастера часто демонстрировали художественное мастерство, и такие клинки рассматривались как редкости, предназначенные для людей с высоким положением в обществе. Много говорится о том, что клинки, изготовленные методом контурной сварки, имеют наивысшее качество. В действительности они достаточно хрупкие. Метод контурной сварки использовался лишь по причине эстетической привлекательности конечных изделий — и ни по какой другой причине.
Кузнец начинал с железных прутов, которые на выходе из кричного горна содержали некое количество углерода, что при лучшем раскладе было сталью низкого качества. Покупая эти пруты в качестве «обменных слитков», кузнец оценивал каждый из них по отдельности, стараясь отобрать наиболее качественные. Он оценивал, насколько тяжелыми они казались в его руке, слушал издаваемый ими звук при ударе. Это не было наукой, кузнец считался кем-то вроде шамана. Когда пруты скручивали и сваривали вместе, при доведении до раскаленного состояния они поглощали больше углерода в кузнице.
Изначально стержень из скрученных прутьев, выкованный кузнецом, был хрупким, и его нужно было закалить для снижения вероятности появления трещин. Закалка включала в себя повторный нагрев всего стержня, хотя и при более низкой температуре, нежели при ковке. Постепенный разогрев лишь немного снижает твердость, но в значительной степени снижает хрупкость. Решающее значение имеет то время, в течение которого металл выдерживается при температуре отпуска, и кузнец, допустив ошибку, мог легко испортить клинок. На каждом этапе процесса требовалось мастерство, проницательность и удача. Неудивительно, что когда меч получался идеальным, его почитали. Несмотря на все этапы улучшения качества стали, стекловидные шлаковые включения не удавалось полностью удалить. Напротив, они были необходимы для создания узора, и поэтому мечи, изготовленные в технике контурной сварки, были более хрупкими, чем те, что выковывались из единой заготовки.
Во время съемок одного телесериала я провел день с кузнецом Гектором Коулом, который работал над мечом, используя метод контурной сварки. Гектор — это один из тех редко встречающихся людей, которые способны вдохновлять. Радость, удовольствие, гордость и простой заразительный энтузиазм, с которым он подходит к своей работе, поднимают дух. Этот человек настолько увлечен своим делом, что кажется, он никогда не устает от получаемых впечатлений. Каждое нажатие на рычаг раздувальных мехов и возникающий в результате его рев пламени в печи, по всей видимости, вызывают у него тот же первоначальный восторг, как будто он никогда прежде этого не делал, а волнение, с которым он вносит новый клинок в мир, принадлежит человеку, который знает, что он только что сделал нечто особенное.
Гектор Коул в кузнице. Фотография автора
Пока я ковал пучки прутьев, расплющивая их, мне удалось поработать молотобойцем у Гектора. Кузнец переносит изделие из кузницы на наковальню и делает первый удар своим молотом. Молотобоец должен сделать следующий удар, после чего они продолжают чередовать свои удары до тех пор, пока кузнец двумя звонкими ударами по наковальне не даст понять, что изделие должно вернуться в кузницу. Очень важно поддерживать правильный ритм, чтобы молоты не сталкивались, поскольку это позволит делать удары непрерывно, увеличивая выполняемый объем работы с изделием, пока оно еще раскалено. Вибрирующий звук удара о наковальню напоминал музыку Вагнера, и меня всегда поражало, каким мягким казался металл под молотом.
Пучки скрученных прутьев были подготовлены за один день, и Гектор выделил еще один день на то, чтобы выковать из них лезвие. Только одна эта работа занимает целый день, и, уже приступив к ней, прерываться нельзя. Все изделие выдерживают практически при температуре сварки до тех пор, пока не будет закончена ковка. Затем его остужают: погружают с шипением и брызгами в емкость с водой, после чего изделие превращается в более твердый и жесткий металл.
Для стали характерно то, что ее физические свойства изменяются при закалке, когда ее раскаляют докрасна, а затем остужают, погружая в жидкость. В зависимости от скорости охлаждения молекулы стали перестраиваются, образуя металл с большей твердостью. Закалка делает сталь более твердой, в то время как на железо она никак не влияет. Именно это уникальное свойство делает сталь прекрасным материалом для изготовления оружия и брони. Закалка — очень драматичный момент. В это время мечу дается жизнь. Затем следует несколько часов терпеливой шлифовки с целью сгладить поверхность и заточить края. Наконец устанавливается рукоять. Теперь меч можно держать, и он становится продолжением руки воина.
Ржавчина на клинке из Саттон-Ху до такой степени проникла даже в обветшалую шерстяную подкладку и деревянные детали ножен, что его невозможно было извлечь из окисленной массы, однако рентгенологический анализ показал наличие чрезвычайно сложного рисунка. В экспозиции Британского музея представлена реконструкция первоначального вида меча. Восемь отдельных пучков, каждый из которых состоит из семи прутов, формировали сердцевину. Эти пучки, расположенные бок о бок, были выкованы молотом, что создало рисунок в виде полос вдоль лезвия, и каждая полоса имела свой особый стиль. Четыре пучка были закручены таким образом, чтобы получить узор «елочкой», в то время как остальные не были закручены, и это дало узор параллельными линиями. Эти наложенные друг на друга узоры были обрамлены ровными режущими кромками, в результате чего получилось лезвие изысканной красоты.
Реплика клинка из Саттон-Ху (© The Trustees of the British Museum)
Лезвия можно отполировать до зеркального блеска, либо они могут быть обработаны кислотой, если необходимо подчеркнуть рисунок. Гектор использует для этого мочу кобылы в течке, а это довольно едкое вещество. Тем не менее момент, когда он протер им поверхность лезвия, был поистине волшебным. Узор проявился в считаные секунды, словно внешняя оболочка меча стала прозрачной, позволяя увидеть все вены и артерии. Я могу понять, почему поэтичные и суеверные люди с анимистическими убеждениями могли так охотно приписывать мечу живую душу. Когда, по мнению Гектора, кислота проделала достаточную работу, он остановил процесс, промыв лезвие водой. Теперь оно демонстрировало не только богатый узор, кислота оставила на нем нежную золотистую патину. Это было восхитительно. Разные кислоты дают разные оттенки: дубильная кислота, например, оставит голубовато-черный цвет. В поэтичных описаниях мечей, представленных в норвежских сагах, часто встречается указание, что клинки, помимо узора, имели и определенный оттенок. И кто способен усомниться в том, что это мягкое золото было самым ценным из всех цветов?
Меч, изготовленный Гектором Коулом в технике контурной сварки: одна сторона обработана кислотой, чтобы подчеркнуть узор, а другая сторона отполирована до блеска. Из коллекции автора
Узор, который я попросил изготовить Гектора, должен был напоминать змеиную шкуру. В «Беовульфе» (Beowulf) поэт описывает узор на лезвии следующим образом — «пестрый, как змея». В «Сагу о Кормаке» (Kormac’s Saga) также входит рассказ, где упоминается змееподобный узор на клинке. Герой Кормак должен сразиться в поединке со знаменитым старым воином-берсерком по имени Берси. Кормак умоляет Скегги, другого знаменитого исландского героя, одолжить ему свой меч. Меч называется Скофнунг. Скегги говорит Кормаку, что после извлечения Скофнунга ему следует подуть на клинок, и он увидит маленькую змею, скользящую по лезвию из-под рукояти. Кормак не воспринимает это всерьез, считая волшебством. В разгар событий, как повествует нам сага, Кормак действительно видел змею, но он поступил с ней не так, как полагалось, и удача меча ему изменила.
Я хотел поэкспериментировать с идеей о змее и поэтому попросил Гектора отполировать лезвие до зеркального блеска. Он полировал его так тщательно, что весь рисунок исчез. За окном было яркое, свежее утро конца октября. Я вынес меч на солнечный свет и подул на него. Когда мое теплое дыхание коснулось холодного меча, на нем вновь стал виден узор. Затем он исчез в мерцании испарения, как будто ускользая прочь. По всей вероятности, Скофнунг был до блеска отполирован, и узор становился виден, только если подышать на поверхность клинка. Оставить на лезвии оттенок после обработки кислотой или отполировать его до блеска — это был выбор, который зависел от личных предпочтений.
Узор на лезвии, крупный план
Присвоение мечам имени
Скверное настроение и несговорчивость Скофнунга после неделикатного с ним обращения подтверждает мнение, что мечи бывали наделены своим характером. Этот факт подтверждается тем, что им давали имена. У Карла Великого был Жуайёз, у Роланда — Дюрандаль, у Артура — Экскалибур. В «Беовульфе» меч героя прозывается Хрунтинг. Подобные мечи с собственными именами обладали дополнительной силой. В ранних обществах имена несли в себе магический смысл, который сочетался с анималистическим убеждением, что объекты, подобно людям и животным, обладают душой.
Наряду с обладанием именем мечи также были известны благодаря своим прозвищам, многие из которых со всей очевидностью намекали на их назначение, например «Кровопускатель» или «Отсекающий ноги». Действительно, слово sword (меч) происходит от норвежского слова sverde, что означает «ранящий». В сагах мечи поэтично назывались такими словосочетаниями, как «Пламя Одина», «Змей раны», «Боевая змея», «Огонь щитов», «Страх Бирни» и «Губитель сплетений войны».
Всё это служило укреплению статуса меча как чрезвычайно личного, крайне ценного оружия, которое было наделено собственной индивидуальностью и обладало магической притягательностью. Контурная сварка была трудоемким процессом, требующим высокой квалификации мастера. Хорошие мечи были дороги. Мечи передавались от отца к сыну, а красивые мечи, выполненные в этой технике, преподносились правителям в качестве подарков. Возможно, Редвальд получил свой меч от другого короля во время государственного визита. Возможно, получил его по наследству. Вероятно также, что он мог заказать его изготовление. Безусловно, это был меч исключительно высокого статуса. Мы не можем знать, какое имя дал ему Редвальд, но он наверняка это сделал.
