Издательство «Бомбора» представляет книгу Дмитрия Окреста и Егора Сенникова «Они отвалились. Как и почему закончился социализм в Восточной Европе».
30 лет назад закончился социалистический проект в Восточной Европе — в государствах Варшавского договора к власти пришли демократы, а коммунисты остались в прошлом. История социалистического блока вместила в себя огромное количество сюжетов — противоречивых, сложных и интересных (пропаганда и теневая экономика, диссиденты и стукачи, Ванга и Валенса). Авторы этой книги, журналисты Дмитрий Окрест и Егор Сенников, расскажут о том, как жили страны бывшего соцблока (от Польши и Венгрии до ГДР и Чехословакии), почему визионерский политический проект в них закончился так быстро и почему сегодня многие из них повернулись к евроскептицизму.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Электоральные игры
Кандидат исторических наук Ласло Хубаи с 1992 года работал в архивах, составляя базу данных о многопартийных парламентских выборах. Эта база стала фундаментом Атласа выборов Венгрии 1920–2000 годов. Хубаи преподавал в Будапештском университете, Университете Корвинуса, Университете Фридмана, Национальном университете государственной службы, Университете Сигизмунда Кинга и Институте международных и политических исследований. Исследователь был и остается убежденным социал-демократом.
Венгры всегда называли свою страну самым веселым бараком в Восточном блоке: с середины 60-х им всегда хватало на пожрать и они могли почти свободно путешествовать (например, в еще недавно враждебные Австрию и Югославию). С 1979 года в стране были разрешены кооперативы — чаще всего они работали «под прикрытием» колхозов. Получается, что у колхозников имелись частные предприятия, и это была стандартная ситуация.
Поэтому когда поднялся железный занавес, то результаты лично для меня не были удивительными. Вот Венгрия — парламентская республика, где главный человек — это премьер. В 1990–1994 годах у власти находилась консервативная коалиция, а главная либеральная партия пребывала в оппозиции. Затем началось чередование правления социалистов в 1994–1998 и 2002–2010 годах и «Фидеса» (прочно держит власть с 2010-го). Несмотря на былое активное сопротивление коммунизму, демократы и либералы не смогли в последующие годы получить власть.
В 1989 году параллельно заседанию национального круглого стола шли дебаты партии. Они договорились, как осуществить мирный переход. Для этого спешно были придуманы основные законы, созданные, чтобы перейти от социалистического планирования к рыночной экономике. Тогда МВФ обещал больше не финансировать обеспечение государственного долга, пока страна не станет капиталистической.
С другой стороны, ряд исследований общественного мнения показывал, что коммунисты всё еще обладают поддержкой. За это время произошли важные перемены в странах государственного социализма: режимы пали в Бухаресте, Праге и Берлине. Не хватало трезвого голоса; многие оказались сконфужены отсутствием понимания, как быть дальше. А наиболее смелым казалось, что уже завтра все будут так же богаты, как в Вене. В 1992 году я задумался, почему же всё так вышло. По подсчетам, активных людей, которые во время социализма хотя бы посещали политические оппозиционные собрания, было немного — при 10 миллионах меньше 200 тысяч. Главная моя гипотеза, почему стал возможен уход от советской системы: желающие стать элитой решили осуществить это независимо от партии.
Вперед, заре навстречу!
В 1981 году я работал в Венгерской коммунистической молодежной ассоциации, с 1983 года — секретарь Совета молодых интеллектуалов. До осени 1988 года я был руководителем отдела центрального комитета венгерского комсомола. Молодые врачи, педагоги и юристы массово входили в комсомол, так как иначе более взрослые коллеги попросту не давали продвинуться вверх по карьерной лестнице. Иными словами, комсомол стал трамплином. Благодаря своей работе я мог заглянуть за кулисы профессий, о которых не имел понятия.
Если советские профбюро и комсомол зачастую были всего лишь средствами распределения путевок, то в Венгрии ситуация была другой. Эти структуры у нас имели реальную власть. В совет руководителей предприятия входили не только директор и парторг, но также секретарь комсомола и председатель профсоюза. Несмотря на кажущуюся незначительность, они имели определенное влияние. Соответственно, была возможность поиграть за интересы тех, кого представлял комсомол.
Когда советский генсек Горбачев выступил с речью про гласность, это многим понравилось. Он выступил с системной критикой и обнажил проблемы. Я услышал эту речь краем уха по радио, обрадовался и подумал, что прочту подробности в утренней газете. Но ни в одной газете не написали почти ни слова о главных тезисах Горбачева — лишь общие декларации без конкретики. Комсомол тогда решил напечатать речь советского лидера тиражом 200 тысяч экземпляров. Однако первый секретарь комсомола предложил спросить разрешение Яноша Кадара. Тот жестко ответил, что комсомол разболтался и нужно навести порядок. Лишь намного позже я понял, что Кадар-то осознавал, к чему приведет заявление Горбачева. Брошюра в итоге не увидела свет.
Реформы отождествлялись с критикой самой системы, и нововведения могли себе позволить лишь местные комитеты. Чаще всего речь шла о бизнесе. Например, на предприятии могли организовать парикмахерскую, ведь малая частная собственность была разрешена. Разрешение выдавалось комсомолом, а бизнесы открывали родственники руководителей комсомола. Комсомол давал возможности и прикрытие.
Многие комсомольцы после падения коммунизма, конечно, забыли всю идеологию и стали середняками с честными доходами. Часть комсомольских вожаков ушла в политику и бизнес, некоторые связались с мафией. Большинство вспоминает 80-е с ностальгией. Спустя годы режим Кадара кажется вполне эффективным. В полуколониальной Венгрии Кадар сделал всё что мог. С 1995 года, по мнению людей, ни одно правительство не смогло добиться схожего результата.
Полип-государство
С 1988 года я стал работать в архивах. Меня, помимо прочего, интересовали и территориальные расхождения в поддержке тех или иных решений. Они, несмотря на размер страны, были значительными. Мало кто обращает на это внимание, кроме исследователей.
Огромную роль в электоральном поведении играет историческая преемственность. Для страны характерна мозаичность: каждая область самобытна. Допустим, в регионе была тяжелая экономическая ситуация и там всегда побеждали социалисты. Через 20 лет там образовался безработный пролетариат и все перешли на крайне правые позиции — это характерно и для современной Восточной Германии, бывшей ГДР.
Уникальность моего исследования в том, что я показал, как на протяжении лет сохраняется политическая культура. Статистика убедительно демонстрирует: не всё, как принято считать, решают классовые позиции, профессия, религиозные предпочтения или гендер. Я десять лет работал над этим вопросом, иногда ночевал в архиве. Я работал с результатами тайного голосования и сравнивал с данными переписи. Один из самых неожиданных результатов: оказывается, со времен правления адмирала Хорти малообеспеченные люди остаются атомизированными, в отличие от бизнесменов, которым удается выступать консолидированно. Треть населения во все времена не могла самоорганизоваться.
Как историк электоральных систем, я точно знаю: в мире человеческих отношений важны не только цифры, но и социально-экономический контекст. Политолог Балинт Мадьяр называет это мафиозным государством, но мне кажется, всё сложнее.
В Венгрии активно действуют так называемые политические машины — например, организованные «Фидесом» гражданские кружки. «Фидес» состоит из районных ассоциаций, которые тесно работают с местными сообществами. Если есть хороший мэр, он всегда переизбирается. Один мэр из небольшого города серьезно его изменил и в результате правил городком 52 года — судя по цифрам, это довольно распространенная для малых городов практика. Но если вдаваться в подробности, то можно увидеть множество неформальных организаций, которые помогали ему при переизбрании. Такой вот полип. «Фидес» же продолжает выигрывать общенациональные выборы в парламенте.
Поэтому бессменным премьером остается господин Орбан, давно превратившийся из молодого либерала и стипендиата программы Сороса в национального лидера с авторитарными замашками.