Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» представляют книгу Натали Келли и Йоста Цетше «Тонкости перевода. Как язык влияет на нашу жизнь и преобразует мир» (перевод Натальи Шаховой).
В книге показано, какими удивительными и замысловатыми путями перевод преобразует мир. Профессиональные переводчики Натали Келли и Йост Цетше рассказывают о том, как перевод влияет на всё — от священных книг до стихов, мирных договоров и предупреждений об ураганах, — и позволяют любителям языков и фанатам поп-культуры увидеть изнутри, как перевод помогает распространению культуры и развитию мировой экономики, как предотвращает войны и останавливает эпидемии, какую роль он играет в компаниях Google и Facebook, в NASA, ООН, на Олимпийских играх и во многом другом.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Экстремальные переводы в ООН
132 устных переводчика ООН тоже передают слова, которые оказывают серьезное влияние на международные отношения. Во внешности этих людей может не наблюдаться особой лихости, но работа у них явно рискованная. «Мы постоянно сталкиваемся с экстремальными ситуациями», — говорит Хоссам Фахр, руководитель службы устного перевода нью-йоркской штаб-квартиры ООН.
Напряжение в их работе вызвано не только содержанием переводимых речей. И не тем, что в аудитории полно влиятельных дипломатов и глав государств. И дело даже не в скорости речи и разнообразии акцентов, которые переводчикам приходится разбирать, слушая на одном языке и говоря на другом. Главный источник стресса в том, что перевод часто осуществляется не напрямую, а через язык-посредник, и тогда ответственность того, кто переводит на этот язык, становится еще выше: ведь на его перевод опираются все остальные. «Вы играете перед виртуозами: во время перевода нельзя забывать о коллегах, которые переводят сказанное вами на другие языки, — объясняет Фахр. — Стоит остановиться вам — и остановятся все».
Ко всему прочему, ООНовские переводчики часто не получают заранее тексты речей, которые им предстоит переводить. А если и получают, ораторы нередко отклоняются от заготовленного текста. «Зачастую мы получаем текст речи уже после выступления, — замечает Фахр. — Когда слушаешь, понимаешь и одновременно говоришь на другом языке, чтение скорее мешает, чем помогает».
Так как же ООНовские переводчики справляются со своей ответственной работой? «Если приливы адреналина вам по вкусу, то проблем нет, — говорит Фахр. — Переводчик по-настоящему ловит кайф, когда ему удается хорошо перевести заковыристое высказывание». А таких высказываний хватает с избытком. Аллегории, знаменитые цитаты, шутки и поговорки сыплются на переводчика как из рога изобилия и должны переводиться в режиме реального времени. Особенно тяжело даются переводчикам спортивные метафоры, столь популярные у американских ораторов. «Когда делегат говорит что-нибудь вроде "стартуем с пятидесятиярдовой линии", я думаю про себя: "Прекрасно, сначала придется объяснить правила американского футбола, а уж потом приниматься за перевод"».
Не вся переводческая деятельность в ООН требует одинакового мастерства. Например, заседание Совета Безопасности переводить труднее, чем заседание технической комиссии по миграции рыб. В последнем случае переводчику проще изучить терминологию и довольно быстро набрать темп. Составление же проекта резолюции Совета Безопасности требует гораздо более высокой восприимчивости и знаний.
По словам Фахра, устные переводы в ООН — это испытание на прочность. «В тот день, когда я включу микрофон и не почувствую возбуждения, нервной дрожи, я уволюсь, — объясняет он. — Наша профессия хороша тем, что ничего нельзя скрыть. Как только переводчик берется за микрофон, ты сразу понимаешь, кто он и чего стоит». Фахр по личному опыту знает, что значит, когда ничего не можешь спрятать.
В 1992 г. Фахр переводил на Генеральной Ассамблее, когда Бутрос Бутрос-Гали принимал присягу в качестве Генерального секретаря ООН. Переводя поздравление ему с новой должностью, Фахр крутил в голове выражение eminent statesman («выдающийся государственный деятель») и под влиянием слова statesman в конце концов сообщил, что Бутрос-Гали принял присягу в качестве генерального секретаря Соединенных Штатов (States). Генеральная Ассамблея разразилась хохотом. Когда председатель Генеральной Ассамблеи объяснил, что переводчик сделал ошибку, Фахру пришлось смиренно перевести и его слова. Собравшиеся оценили иронию ситуации и снова засмеялись, а потом зааплодировали. «В итоге, — говорит Фахр с извиняющейся усмешкой, — я получил сомнительную честь стать единственным — насколько мне известно — переводчиком, сорвавшим аплодисменты за то, что запутался на заседании Генеральной Ассамблеи».
Главнопереводящий
Переводчики ООН — не единственные, кто работает на высоком уровне. Возьмем, к примеру, Гарри Обста, который переводил для семи американских президентов (Джонсона, Никсона, Форда, Картера, Рейгана, Буша-старшего и Клинтона). На протяжении тридцати лет он помогал американскому правительству поддерживать международные связи.
Обст не только переводил. Часто ему доводилось брать на себя ответственность, выходящую далеко за рамки его обязанностей. Например, однажды немецкий канцлер Курт Кизингер задал американскому президенту Линдону Джонсону сложный вопрос относительно ракетной обороны НАТО. Джонсон растерялся и промедлил с ответом. Воспользовавшись этой заминкой (перерывом, которого он долго ждал), немецкий канцлер отлучился в туалет.
Оставшись наедине с Обстом, президент тут же повернулся к нему и со своим сильным техасским акцентом спросил: «Господин переводчик, как нам ответить на этот вопрос?» Джонсон знал, что Обст прошел подробный инструктаж и получил все необходимые факты и числа. Обст быстро снабдил президента необходимой информацией. Когда немецкий руководитель вернулся, Джонсон поразил его своим хорошо информированным ответом. После чего канцлер сделал ему комплимент по поводу его глубоких военных познаний, которыми Джонсон обычно не мог похвастать.
В другой раз, когда был задан трудный вопрос — теперь уже на совещании в Белом доме, — Джонсон объявил: «Мне нужно проконсультироваться с переводчиком». Пришедшим в ужас советникам президент пояснил: «Он в курсе». Иногда Джонсон обращался за советом к ветеранам-переводчикам, понимая, что, работая с прежними администрациями, они были знакомы с иностранными лидерами, их манерой ведения переговоров.
Позже, когда во главе США был Картер, главный составитель речей президента передал Обсту просьбу Картера помочь в написании обращения, которое планировалось произнести в июле 1978 г. возле памятника воздушному мосту в Берлине. Картер хотел, чтобы Обст составил на немецком фразу, созвучную знаменитому высказыванию Кеннеди: Ich bin ein Berliner![1] Стремясь избежать умляутов и других трудных для произношения немецких звуков, Обст предложил: Was immer sei, Berlin bleibt frei![2] Советники сочли ее «слишком примитивной и не подходящей президенту», но Картеру она понравилась, и он завершил ею свое выступление. На следующее утро это изобретение Обста красовалось в заголовках всех ведущих берлинских газет и во многих других немецких ежедневных изданиях.
На долю Картера выпадали и неприятности, связанные с переводами и СМИ. Один такой случай попал в список десяти самых неловких моментов журнала Time. В конце декабря 1977 г. Картер приземлился в Варшаве. Поскольку в штате Госдепартамента не было польского переводчика, пришлось нанять фрилансера Стивена Сеймура. Сеймур родился в Польше и учился там в колледже, но по профессии был англо-русским переводчиком. Тем не менее ему поручили перевод на польский. К несчастью, текст речи президента он получил всего за пару минут до выступления, а не за несколько часов, которые позволили бы ему подготовиться как следует.
Из-за прохладных отношений между польским и американским правительствами американской делегации пришлось ждать президентский самолет три часа под не менее прохладным дождем.
Под влиянием всех этих неприятных факторов невинное заявление Картера «когда я вылетел из США» Сеймур перевел на польский как «когда я бросил США». А «ваши мечты» в его интерпретации превратились в «ваши вожделения» — выражение сексуально окрашенное и совершенно нехарактерное для Картера, который был известен своей глубокой религиозностью. Польская пресса взорвалась комментариями, а когда информация добралась до США, тему подхватили и американские журналисты. (Картер отнесся к происшествию спокойно, и впоследствии Сеймур сделал выдающуюся карьеру в качестве переводчика — русского, не польского.)
Миф о неправильном переводе для Кеннеди
В 1963 г., после возведения Берлинской стены, американский президент Джон Кеннеди в знак солидарности с жителями Берлина выступил с речью. Несколько сказанных им по-немецки слов, Ich bin ein Berliner («Я — берлинец»), произвели на аудиторию большое впечатление. Но скоро начали расползаться слухи, что Кеннеди не справился с грамматикой и объявил себя сладким печеньем, которое тоже называется «берлинер». На самом деле его слова были грамматически верны и слушатели знали, что речь не идет о выпечке. Роберт Лохнер, помогавший Кеннеди в составлении речи, был главным переводчиком с немецкого во время Второй мировой войны. Кроме того, Кеннеди репетировал свою речь перед многими немцами, включая мэра Берлина Вилли Брандта. В данном случае ошибки перевода не было.