Очередной номер (№ 56) журнала «Зеркало» по традиции открывает поэзия — развернутыми стихотворными подборками представлены Настя Денисова, Екатерина Захаркив, Владимир Лукичёв, Андрей Лебедев; и, соответственно, анонс свежего номера «Зеркала» мы начнем с развернутой стихотворной цитаты:
Я гладил твоё лицо в темноте
и видел пальцами его кожу,
тронутую усталостью дня.
У рук есть свои обряды.
Оставленные на свободе,
они ищут музыку повсюду,
нащупывают клавиши ключиц.
Ты была моей тэорбой,
а иногда анжеликой,
тэорбой и анжеликой,
моим тихим струнным барокко,
переливами звука в темноте,
похожими на журчанье воды
где-то в пещерах,
неизвестных науке пещерах.
Я играл на тебе, и ты наконец засыпала.
(Андрей Лебедев «Изгнание мигрени»)
Помещенные в рубрике «Новая проза» рассказы Аркадия Неделя («Встреча» и «Мечта») и Георгия Кизевальтера («В предрассветных сумерках»), на первый взгляд, могут показаться вполне традиционными, то есть написанными той прозой, которую принято называть «бытовой», «реалистической», про «обыкновенных людей» из «обыкновенной жизни». Но не бывает жизни «обыкновенной», как и людей «обычных», и оба автора это знают, отсюда кафкианская многомерность внутреннего содержания внешне незамысловатого как бы повествования у Неделя. Рассказы его, по сути, про то, насколько богата наша повседневная жизнь, то бишь наше «рацио», иррациональным. Ну, а в рассказе Кизевальтера затаенная «сокровенная начинка» нашей жизни обнаруживается героем совсем близко, нужно только научиться смотреть сны без страха.
В разделе журнала «Главы из книг» завершается «средневековое», отчасти «готическое» повествование Ольги Медведковой «Ивонна». Если в опубликованных ранее главах читателю предлагалось усвоение самого мира, создаваемого автором, мира полуфантастического, но вбирающего в себя дух средневековой культуры, и устройство этого мира демонстрировалось описанием самого начала судьбы героини, принцессы Ивонны, то в новых главах читателю предлагается сюжет поисков пути, которым героиня пойдет к утверждению себя в окружающей ее причудливой реальности, пути сложного, противоречивого, отчасти парадоксального. И в главах этих перед нами уже не средневековое фэнтези для взрослых, а проза, писавшаяся с ориентацией на философский роман.
Публикуя в разделе «Записки у изголовья» повесть «Кошки особого назначения», автора ее, Алексея Цветкова, которого большинство читателей знают как поэта и эссеиста, журнал представляет как прозаика. Причем публикация прозы Цветкова лишена принятого в таких ситуациях уточнения «проза поэта», которое по большей части звучит как призыв к снисходительности, то есть если вы не обнаружите достаточной уверенности автора в построении сюжета или неумение выстраивать систему художественных образов, именно как систему, подчиняющую появление каждого образа развитию художественной мысли текста, будьте снисходительны, — перед вами «проза поэта». Однако в данном случае это не «проза поэта», а проза абсолютно полноценная, с умело построенным сюжетом, с последовательностью развития художественной мысли. «Кошки особого назначения» — рассказ о детстве повествователя, пришедшемся на позднесоветские времена, но в очень неожиданном варианте — в варианте, позволившему автору органичное сочетание стилистики как бы «реалистической» бытописательной прозы с интонацией — и проблематикой — прозы экзистенциальной. Речь идет о вступлении в жизнь и соединении с миром ребенка, семь лет — с трех до десяти — прожившего в абсолютной почти неподвижности, прикованным к гипсовой лежанке в туберкулезном санатории. При этом внутренняя жизнь героя была по-своему полноценной — проживаемые им мысли, являвшиеся ему, разумеется, по причине возраста, в дооформленном состоянии, в облике сложных эмоций, выстраивают сюжет овладевания героем не только бытовых контуров окружающего его мира, но и — а это главное в повести — контуров бытийных.
В разделе «Обратная перспектива» редакция публикует повесть Леонида Сторча «Праздник. Тайская повесть». Подзаголовок не обманывает, это повесть действительно «тайская», может быть самая «тайская» из всего, что написал поэт и прозаик, постоянный автор журнала «Зеркало» Леонид Сторч (1963–2019), много лет проживший в Таиланде; «тайская», начиная с ее своеобразного русского языка, как бы воспроизводящего интонирование и отчасти лексику той жизни, которой живут героини Сторча — тайские женщины из рыбачьей деревни, которые соблюдают традиционный уклад тайской приморской жизни и одновременно активно осваивают те возможности, которые предоставляет уроженкам этих мест сегодняшняя курортная жизнь таиландского побережья, заполненная толпами туристов из западных стран, в частности из США.
Особая специфика журнала «Зеркало» как журнала, с особым вниманием относящегося к истории русского неформального искусства, как обычно представлена в публикациях двух последних его разделов: «Реконструкция» и «Звенья».
Первая публикация: Евгений Кропивницкий. Письма к Михаилу Гробману. Евгений Леонидович Кропивницкий (1893–1979), художник, поэт, музыкант, для русской культуры ХХ века фигура легендарная как основатель Лианозовского кружка, то есть создатель той творческой среды, благодаря которой во многом стал возможен и феномен «Второго русского авангарда». Публикуемые письма Кропивницкий писал Гробману в 60-е годы, то есть читателю предоставляется возможность глотнуть немного воздуха тех лет и той культуры, которую представляли автор и адресат писем.
Следующая публикация как бы продолжает переписку Кропивницкого и Гробмана — «Каталог выставок московских неофициальных художников с 1959 по 1971 гг. (доэмиграционный период). Составлено Михаилом Гробманом в 1982 году в Иерусалиме». Каталог занимает всего девять с половиной страниц, но переоценить его трудно, поскольку хроникой той, закрытой от широкой публики и от прессы художественной жизни практически никто не занимался (ну, разве только «органы»), а память участников тех выставок — увы, источник не слишком надежный, да и участников осталось мало; и это счастье, что один из активных художников «Второго русского авангарда» Михаил Гробман был еще и коллекционером и педантичным историком выставочной жизни.
Темы истории русского неформального искусства во многом продолжает Евгений Деменок в статье «Давид Бурлюк и Николай Харджиев», посвященной последнему русскому футуристу и крупнейшему собирателю андерграундного русского искусства.
Ну, а завершает номер статья Дмитрия Сегала «Вагинов и Достоевский: к постановке проблемы». И пусть читателя не смущает некая академичность в стилистике заголовка и имя автора, известного литературоведа — журнал в данном случае предлагает не научную статью, а эссе, написанное не только ученым, но и писателем. Начало: «Вагинов и Достоевский — это не две случайно выбранные фигуры, пусть даже во многом перекликающиеся фактурой своего творчества. Это два столпа, поддерживающие купол русской литературы, воздвигнутый за время, что прошло между ними. Время это включает Серебряный век русской литературы. Достоевский — странный предтеча Серебряного века, Вагинов — его странный преемник»; «Конечно, нет писателей, более непохожих друг на друга, чем Достоевский и Вагинов, по языку, стилю, авторскому настроению и эмоциональной окрашенности. Но эта непохожесть опирается на фундаментальное структурное единство. Содержание этого единства у обоих писателей полярно, и его элементы не похожи, но функция одинакова. Эта функция может быть определена как попытка обнаружить, понять и описать новую духовную сущность метафизического, религиозного (быть может, квазирелигиозного) характера. У Достоевского это новое христианство, у Вагинова — новый эллинизм. Непохожесть — в обстоятельствах эпохи, жизни и характера и в поэтике творчества».
САЙТ ЖУРНАЛА:
«ЖУРНАЛЬНЫЙ ЗАЛ»:
