В издательстве Corpus вышла книга эволюционного психолога Джеффри Миллера «Соблазняющий разум. Как выбор сексуального партнера повлиял на эволюцию человеческой природы» (перевод Ксении Сайфулиной и Матвея Колесника).
Автор книги выносит на суд общественности свою оригинальную идею — теорию происхождения уникальных умственных способностей человека в ходе полового отбора. Ключевым механизмом отбора он считает выбор полового партнера, который осуществляли доисторические гоминиды и продолжаем осуществлять мы, современные мужчины и женщины. Сложный язык, мораль, искусство, благотворительность очень затратны для особи и не способствуют ее выживанию. Зато способствуют ее размножению: это самые надежные индикаторы генетического благополучия, какие только можно предъявить на брачном рынке.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
В начале 1970-х Роберт Триверс предположил, что если животные взаимодействуют достаточно часто, чтобы выработать взаимное доверие, то им может быть выгодно помогать друг другу. Вместо того чтобы пользоваться кратковременными выгодами обмана и мошенничества, они выигрывают в долгосрочной перспективе, сдерживая обещания и выполняя договоренности. Теория взаимного альтруизма, предложенная Триверсом, предполагает, что многие случаи альтруизма, если рассматривать их в более обширном социальном контексте и более продолжительное время, окажутся разумно эгоистичными.
У взаимного альтруизма есть три отличительные черты: животные оказывают друг другу услуги поочередно; каждый акт затратен для «дарителя» и выгоден для «получателя»; «дарение» обусловлено «получением». Пока эти три условия выполняются, животные могут продолжать обмениваться благами. Вырванный из контекста, каждый акт выглядит чисто альтруистическим, но в череде таких актов оба участника выигрывают. Триверсу удалось остроумно связать друг с другом математику реципрокных взаимодействий, биологию альтруизма и психологию доверия.
Логика взаимного альтруизма стала открытием для биологов, но не для экономистов: Триверс фактически переоткрыл уже известный экономический принцип — народную теорему о повторяющихся играх. Народной она называется потому, что в начале 1950-х до нее независимо додумались сразу многие специалисты в области теории игр, а об авторстве договориться так и не смогли. Теорема говорит о том, что повторяющиеся взаимодействия могут обеспечивать кооперацию столь же эффективно, как и договорное право.
Любой взаимовыгодный обмен, происходящий в соответствии с официальным договором, может осуществляться и без договора, если стороны достаточно часто взаимодействуют. Вот почему традиционный китайский стиль ведения бизнеса — с опорой на выстроенное по итогам совместных дел доверие — может не уступать в эффективности американскому стилю, в основе которого лежат контракты и судебные процессы.
Из народной теоремы повторяющихся игр ясно следует, что кооперация держится на угрозе наказания мошенников, отказывающихся честно сотрудничать. В случае кооперации по договору наказанием будет суд. При повторяющихся взаимодействиях наказанием может быть временный отказ сотрудничать, в результате чего мошенник лишится благ кооперации. (Если ни один из участников не выигрывает от сотрудничества, они прекращают взаимодействие навсегда). В соответствии с народной теоремой взаимный альтруизм не требует концепций договора, доверия и предательства, а также способности масштабно прогнозировать. Всё, что для него нужно, — это помогать тому, кто в прошлый раз помог вам, наказывать того, кто отказывается сотрудничать, и понимать, когда вас обманывают. Растения, солитеры, сельди, ленивцы — все они могли бы освоить взаимный альтруизм, если бы выработали эти три способности.
Идея взаимного альтруизма обещала перевернуть науку о поведении животных. В 1970-х биологи ожидали, что кооперация при повторяющихся взаимодействиях обнаружится у тысяч видов. Увы, 30 лет интенсивного изучения не принесли почти никаких явных примеров реципрокного альтруизма у других животных, помимо приматов. Как будто бы эволюция избегала такого альтруизма везде, где только можно. Единственный достойный пример взаимовыгодного сотрудничества вне отряда приматов наблюдали у летучих мышей-вампиров. Биолог Джеральд Уилкинсон обнаружил, что после удачной охоты вампиры иногда кормят кровавой отрыжкой сородичей, которые остались голодными, но родственниками им не приходятся. Облагодетельствованные особи, в свою очередь, могут поделиться кровью следующей ночью, если им повезет найти сочную вену. Однако даже в этом, очень часто приводимом случае неясно, действительно ли помощь конкретным особям обусловлена их поведением в прошлом.
Примеры взаимного альтруизма у социальных приматов гораздо нагляднее. Так, приматолог Франс де Вааль в своей книге «Добрые по природе» (Good natured) рассказывает, что шимпанзе негодуют, если долговременный союзник не приходит к ним на помощь в стычке. Позже они разыскивают малодушного предателя и нападают на него. Это очень похоже на наказание в рамках поддержания кооперации. Кроме того, в популяциях шимпанзе де Вааль собрал свидетельства обмена пищи на груминг — обмена, который был явно обусловлен предыдущими взаимодействиями. Неудивительно, что у приматов так высок уровень взаимного альтруизма: они отлично узнают собратьев, формируют социальные связи с неродственными особями и предоставляют друг другу социальные блага — груминг, пищу и защиту.
Махинации со статусом
Взаимный альтруизм требует способности выявлять обман со стороны тех, кто хочет брать, но не хочет давать. Эволюционные психологи Леда Космидес и Джон Туби предположили, что если люди развивались как реципрокные альтруисты, они должны уметь выявлять мошенничество. В результате множества экспериментов они выяснили, что человеческий ум очень чувствителен к ситуациям, когда кто-то пользуется благами, не выполняя социальных обязательств. Во многих экспериментальных ситуациях проявлялся настоящий взаимный альтруизм, когда два индивидуума обменивались благами между собой.
Однако в экспериментах Космидес некоторые примеры выявления мошенничества обусловлены, скорее, надежностью индикаторов сексуального статуса, чем поддержанием взаимного альтруизма. Рассмотрим пример «Большой Кику»: он вымышленный, и его очень часто цитируют. Вождь по кличке Большой Кику устанавливает правило: есть деликатесный корень маниока можно только тем, кто имеет особую татуировку. Когда испытуемых в эксперименте Космидес попросили описать все возможные способы нарушения этого правила, они с легкостью предположили, что мошенниками могут быть как люди без татуировок, так и те, кто ест корень маниока. Способность испытуемых верно оценивать ситуацию не означала понимания взаимного альтруизма в том смысле, какой вложил в него Триверс. Если я сделаю татуировку, вы не получите никаких преимуществ, позволив мне отведать маниока. Татуировка — это просто оплачиваемый болью знак сексуального статуса в племени, который позволяет наслаждаться еще одной демонстрацией статуса — поеданием корня маниока.
Исследования Космидес, которые так часто воспроизводят и развивают другие психологи, — один из лучших образцов эмпирической эволюционной психологии. Они позволили выявить специфическую адаптацию нашего вида — чувствительность к мошенничеству, которая не зависит ни от уровня общего или социального интеллекта, ни от понимания условных социальных правил. Но, помимо этого, эксперименты Космидес показали, что взаимный альтруизм — не единственная ситуация, в которой мы можем вычислять мошенников. Похоже, любая демонстрация статуса воспринимается людьми как преимущество, а те, чьи демонстрации не соответствуют реальному статусу, считаются мошенниками. За обе эти задачи — выявление обмана, связанного с приспособленностью (когда кто-то имитирует статус, которого не заслуживает), и выявление нарушений при реципрокных взаимодействиях (когда кто-то отказывает в услуге тому, кто помог до этого) — отвечают одни и те же психологические адаптации.
Поскольку и в том, и в другом случае задействуется один и тот же механизм, способность людей выявлять мошенничество не обязательно свидетельствует о важной роли реципрокного альтруизма в человеческой эволюции. Соглашения, касающиеся ранга, привилегий и статуса, отличаются от соглашений реципрокности, выражающихся во взаимной выгоде. Это было одним из ключевых прозрений Карла Маркса. Общество может держаться и на сигналах статуса без взаимного альтруизма (простейшая иерархия доминирования), и на взаимном альтруизме без сигналов статуса (эгалитарная утопия). В обеих моделях общества способность выявлять мошенничество может быть полезна. Мы возмущаемся не только когда кто-то отказывается платить добром за добро, но и когда чьи-то индикаторы приспособленности не соответствуют реальному положению дел.