Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» выпустили книгу британского писателя Генри Элиота «Следуй за нитью: книга о лабиринтах, в которой можно заблудиться».
Писатель и эссеист Генри Элиот известен в Великобритании своими эссе о походах, предпринятых им по местам, связанным с историей искусства и литературы. В 2010 году он переплыл пролив Дарданеллы в честь 200-летия аналогичного заплыва поэта Байрона. В 2013 году повторил путь паломников из «Кентерберийских рассказов» Чосера. В 2014 совершил путешествие по Озёрному краю, посетив места, где жили Кольридж и Саути. Эссе Элиота публикуют такие издания, как The Guardian. Также Элиот редактирует журнал Curiocity, посвященный истории и географии Лондона. В 2016 году на основе публикаций в этом журнале вышла первая книга Элиота.
В своей второй книге «Следуй за нитью», изданной в Великобритании в апреле этого года, Генри Элиот, исследуя историю лабиринтов в широком культурном контексте — в том числе мифологии, религиоведения, психологии, — анализирует их глубинную связь с природой человека и истоки притягательности. «Прелесть лабиринтов состоит в том, чтó открывается заблудившемуся. Если вы покоряетесь лабиринту, вас охватывает восхитительное ощущение свободы и больше не волнует поиск правильного пути. Заблудившись, мы начинаем лучше понимать себя. Это непростой процесс… придётся проделать физическую и духовную работу, пройти через ошибки, страхи и осознание самого себя», — говорит автор.
Стоит отдельно отметить графическое оформление книги. Над ним работал французский иллюстратор и графический дизайнер Кибе, большая часть работ которого выполнена одним росчерком пера.
Предлагаем вам отрывок книги, где обсуждается христианская символика лабиринтов (при публикации опущены сноски).
Я нить золотую тебе передам.
Клубку доверяйся вполне —
И он проведёт тебя к райским вратам
В Иерусалимской стене.
Эти строки из поэмы Уильяма Блейка «Иерусалим» напоминают известную гравюру Боэция Больсверта, созданную в XVI веке. На ней изображен паломник, который стоит в центре лабиринта расходящихся путей, разделённых глубокими расщелинами. Заблудшие души падают вниз, но в руках у паломника — нить, что выведет его из лабиринта целым и невредимым. Другой конец нити держит ангел, который наблюдает за происходящим с небес.
Блаженный Августин говорил, что каждый христианин — это паломник, который ищет путь к Богу и постоянно рискует сбиться с праведного пути. Фрэнсис Куорлс, английский поэт XVII века, воспроизвёл гравюру Больсверта в своём сборнике эмблем и растолковал её мораль так:
Ждёт христиан хитросплетенье земных дорог,
Для странствий в мире им отмерен недолгий срок;
Но тот, кого свет небесный по жизни ведёт,
С пути не собьётся, в дороге не пропадёт.
«Слышал ли ты о Критском лабиринте? — Кое-что. — Чудо света: здание, где столько было покоев, помещений, коридоров, что пришедший без провожатого, туда-сюда метаясь, не мог из него выйти! Так вот, это — просто игрушка против того, как выглядит, особенно ныне, лабиринт света. Не советую тебе пускаться туда в одиночестве, поверь моему опыту».
В аллегорическом трактате Яна Амоса Коменского «Лабиринт света и рай сердца», написанном в XVII веке, Путник углубляется в огромный город-лабиринт в сопровождении двух провожатых — Всеведа, олицетворяющего людское любопытство, и Наваждения. Они надевают на Путника очки из стекла измышления в оправе из рога, который зовётся привычкою, и тем самым полностью искажают для него реальную картину мира. Когда он в конце концов срывает с себя очки, то видит, что стоит в кромешной тьме перед ямой, полной гнили, вони и смрада, где копошатся черви, лягушки, змеи и скорпионы.
Свобода выбора чревата риском совершить ошибку, и в мире со строгими нравственными нормами это удручающая перспектива. Роберт Бертон в книге «Анатомия меланхолии» сетует, что «мир сам по себе настолько запутан, это такой лабиринт заблуждений, пустыня, дикая местность, притон воров и мошенников, изобилующий грязными лужами, устрашающими скалами, пропастями, океан вражды, тяжкое ярмо, в котором телесные немощи и беды настигают нас врасплох и следуют друг за другом, как морские волны…»
Для христианства лабиринт становится символом суровых ограничений, которых требует праведная жизнь, однако при этом он предлагает путеводную нить тем, кто верит своему духовному наставнику. «Я есмь путь», — говорит Иисус своим ученикам.
Наиболее впечатляющий христианский лабиринт находится на севере Франции, в Шартрском соборе. Сам собор — настоящая готическая фантазия: асимметричный фасад, обилие резьбы и роскошных витражей, стрельчатые башни, взмывающие в небо. В XIII веке сюда со всей Европы стекались паломники, чтобы взглянуть на плащаницу Девы Марии, которую преподнёс в дар собору Карл II Лысый.
На полу нефа выложен лабиринт из иссиня-чёрных мраморных плит.
Концентрические круги его дорожек, уложенных в форме креста, встречают каждого, кто входит через западную дверь. Двигаясь по заданной траектории, вы попадаете в центр, отмеченный орнаментом в виде розы с шестью лепестками. Христианский лабиринт представляет собой развитие классической схемы: в нём появляется крест, а число дорожек увеличивается с семи до одиннадцати. Блаженный Августин считал 11 греховным числом, поскольку оно на единицу больше, чем число заповедей, и на единицу меньше, чем число учеников Христа. Таким образом, одиннадцать кругов лабиринта символизируют греховность мира.
Церковные лабиринты имели и ритуальное значение. В Средние века на Пасху каноники и капелланы в Осере брались за руки и танцевали вокруг лабиринта, а старший священник, проделывая особое па из трёх шагов, бросал большой кожаный мяч по очереди каждому танцору в кругу.
Подобные церемонии во время Пасхи устраивали также в соборах Санса и Шартра. Поскольку такая игра проводилась вскоре после дня весеннего равноденствия, можно предположить, что мяч символизировал движение солнца по эклиптике и поворотный момент года. Это было празднование весеннего обновления и одновременно Воскресения Христова.
Совершая хадж, правоверный мусульманин должен семь раз обойти вокруг Каабы. В XVIII веке считалось, что в Средние века верующие проходили церковные лабиринты — или даже проползали их на коленях, — чтобы получить отпущение грехов, даруемое тем, кто посетил святые места в Иерусалиме. Лабиринт в Реймсском соборе во Франции так и назывался — Chemin de Jerusalem («Дорога в Иерусалим»).
Шартрский лабиринт напоминает средневековую mappa mundi: в центре круглого мира, там, где находится омфал, или «пуп земли», расположен Иерусалим. На гигантской карте мира XIII века, которая хранится в Херефордском соборе, Крит помечен миниатюрной копией шартрского лабиринта , а рядом красуется надпись: «Лабиринт, то есть Дом Дедала».
Чтобы достичь цели в лабиринте, иногда приходится поворачивать в противоположную сторону. Этот маятниковый ритм присутствует и в уникурсальных лабиринтах: Герман Керн сравнивает его с расширением грудной клетки при вдохе .
«…Человек, входя в лабиринт, сначала приближается в своем пути к его внешней границе — это, так сказать, глубокий вдох. Совершив выдох <…>, идущий вновь возвращается к центру. Прежде чем вдохнуть, совершая очередной бросок наружу, человек ещё раз проходит мимо центра».
Такое движение наглядно демонстрирует via negativa апофатической теологии: прогресс возможен только через отрицание.
Как писал Фома Аквинский, самое большое, на что мы можем надеяться в духовных поисках Бога, — это «понять, что мы не знаем Его». Мы приходим к центру, лишь двигаясь в противоположном направлении.
Чтобы попасть в сад, где цветы говорили, Алиса пытается подняться на холмик — и находит тропинку, которая, как ей кажется, ведёт наверх.
Но «как она кружит! Прямо штопор, а не тропинка! Поворот — сейчас будем наверху! Ах нет, опять она повернула вниз! Так я снова попаду прямо к дому! Пойду-ка я назад!»
И она поворачивает назад, потом возвращается вперёд, но, как она ни старается, у неё не получается добраться до холма.
И тут с ней заговаривает Роза: «Я бы тебе посоветовала идти в обратную сторону!»
«Какая чепуха», — думает Алиса, но через некоторое время обнаруживает, что Роза права.
В 1950 году каноник церкви Уик-Риссингтон в Глостершире Гарри Чилз увидел сон, в котором ему было велено превратить его запущенный сад в лабиринт.
«Передо мной появился пустой экран, — вспоминает он, — на котором начал постепенно высвечиваться белый узор — словно зубная паста из тюбика. Едва рассвело, я вышел из дома в пижаме и обнаружил следы тропинки, идущей через заросли, — в точности как предсказывал сон».
Чтобы вырастить лабиринт из тиса и ивняка, отцу Чилзу понадобилось пять лет. «Наша жизнь — это путешествие, — рассказывал он. — Футы и ярды дорожек лабиринта — это отпущенные нам месяцы и годы. Развилки — это решения, которые нам приходится принимать, а неверные повороты — совершаемые нами ошибки. Центр символизирует Царствие Небесное».
Позднее этот лабиринт был разрушен, но в церкви Уик-Риссингтон сохранилась настенная мозаика, воспроизводящая схему лабиринта отца Чилза.
Лабиринты не теряют своей духовной притягательности. В 1991 году канонисса Лорен Артресс из епископального собора Божьей Благодати в Сан-Франциско посетила Шартрский собор.
Она отодвинула стулья, которыми был заставлен лабиринт, и прошла по мраморной дорожке. С этого началась её персональная одиссея по возрождению и популяризации лабиринтов, которые, по её мнению, обладают медитативной и целительной силой. «Лабиринты — это сценарий преображения, — говорит она. — Они запускают духовно-психологический процесс постижения, который естественным образом развёртывается в нашей жизни».
Вернувшись домой, Артресс собрала группу добровольцев, которые сшили полотно из толстой парусины и нарисовали на нём копию шартрского лабиринта. Эта переносная версия была размещена в нефе сан-францисского собора. Люди так ждали возможности пройти этот лабиринт, что в день его торжественного открытия перед собором выстроилась очередь на шесть часов.
Сегодня проходы по лабиринту в соборе Божьей Благодати в Сан-Франциско стали привычным делом. В 1994 году парусину заменили напольным гобеленом, чтобы прихожане могли проходить лабиринт босиком. В 2007 году в соборе появился лабиринт из мраморных и известняковых плит.
Сейчас её преподобие Лорен Артресс, священник епископальной церкви, называет себя специалистом по трансперсональной психотерапии и лайф-коучингу. Она ездит по миру, читая лекции о духовной пользе лабиринтов.
В 1996 году она основала некоммерческую организацию Veriditas, Проект Всемирного Лабиринта, цель которой — «усеять мир лабиринтами». В настоящее время её база данных включает в себя свыше 5200 лабиринтов в более чем 80 странах.
В Страстную пятницу 6 апреля 1327 года в церкви Сен-Клер в Авиньоне Франческо Петрарка увидел златокудрую красавицу. Воспевая её «порыв благой» и «сладкую речь» в одном из сонетов, он подводит итог случившемуся:
Mille trecento ventisette, a punto
su l’ ora prima, il dí sesto d’aprile,
nel laberinto intrai, né veggio ond’esca.
В год тысяча трёхсот двадцать седьмой,
В апреле, в первый час шестого дня,
Вошёл я в лабиринт, где нет исхода.
Используя лабиринт как метафору, Петрарка блестяще трансформирует её значение: путь паломника превращается в стезю любви, что открывает целый мир новых образов.
Перевод с английского Татьяны Гутман.